— После похорон отца, потому что при жизни тот чувствовал себя слишком униженным и отказался от его помощи. Как ты уже могла понять, у них были непростые отношения. — А мне иногда кажется, что отец отдалился от меня после смерти матери потому, что я слишком напоминала ее. Мы были зеркальным отражением друг друга, она и я. — Ты не должна принимать его поведение на свой счет, — решительно возразил Лаззеро, сжав ее пальчики. — Люди вязнут в собственной скорби. Создается впечатление, что они погружаются в нее настолько глубоко, что не могут выбраться. Они пытаются, их голова появляется на поверхности, но им не хватает сил сделать последние несколько шагов. — Твой отец не смог выбраться? Лаззеро молча кивнул. И впервые в жизни он понял, как злится на отца за то, что он, который всегда был супергероем в его глазах, не смог найти в себе силы справиться с недугом, разрушившим жизнь его детей. Отец оказался настолько эгоистичным, что возложил свою скорбь на их хрупкие плечи. А еще он злился на тех, кто создавал культуру безрассудной жажды наживы, перед искушением которой не устоял его отец. — Ты не должна винить себя. Это твоему отцу следовало заботиться о тебе и поставить твои нужды на первое место. — В том, что касалось денег, он так и делал. — Но ты нуждалась также в моральной поддержке, такой необходимой для пятнадцатилетнего ребенка. А он не справился со своими обязанностями. — Может, от меня он тоже не получал того, в чем нуждался. Он был таким потерянным. Я не знала, что делать, и думала, что, если я хоть как-то помогу ему, он изменится. Перестанет быть наполовину живым. Словно его здесь нет. На ее глазах заблестели слезы, окончательно лишив его самообладания. — Кьяра, — прошептал Лаззеро, притягивая ее к себе и уткнувшись подбородком в ее макушку. — Дело не в тебе. Ты не можешь силой сделать его счастливым. Он сам должен найти свое счастье. — А если у него не получится? — Значит, ты сделала все, что могла. Он думал, что Кьяра высвободится из его объятий, что было бы разумным поступком, если учесть влечение, которое они испытывали друг к другу. Но она лишь вздохнула и прижалась к нему еще крепче. Лаззеро ощущал кожей ее мягкие шелковистые волосы, пахнущие жасмином, и ему было так хорошо в окутавшей их темноте, что он впервые в жизни даже не пытался подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. Он нашептывал ей слова утешения, слегка касаясь губами нежной линии ее подбородка. От трения его отросшей щетины о ее шелковистую кожу Кьяру охватила дрожь. Она охватила его самого. Кьяра застыла, словно не могла пошевелиться и забыла, как дышать. Он держал в объятиях ее мягкое податливое тело и мысленно возвращался к их неспешному чувственному поцелую, которым они обменялись утром. Он мог бы воспользоваться моментом, если бы близость с Кьярой была его целью. Кровь забурлила в его венах — несколько месяцев воздержания давали знать о себе. Лаззеро взял Кьяру за подбородок и развернул ее лицо к себе. На ее ресницах поблескивали непролитые слезы, а глаза потемнели от страсти, зовущей мужчину броситься с головой в омут. Но сейчас она казалась такой беззащитной. Даже слишком. — Лаззеро, — едва слышно выдохнула Кьяра. Нет, ничего такого не случится. Он поднял ее на руки и отнес внутрь. Потом Лаззеро поставил ее на ноги, и его бросило в жар, когда тело Кьяры скользнуло вдоль его возбужденной плоти. — Уже поздно, — через силу выдавил он. — Иди спать. Затем Лаззеро круто развернулся и решительно вышел из спальни, боясь передумать и поддаться искушению. Кьяра проснулась поздно, все еще не привыкнув к разнице во времени. Она глянула на противоположную сторону кровати, остававшуюся нетронутой, и вспомнила вчерашний разговор с Лаззеро. Отец считал, что она мечтает о всяких глупостях, и указывал на мать, которая едва сводила концы с концами, работая портнихой, до встречи с ним. Антонио тоже остудил ее пыл, сказав, что она не сможет конкурировать с другими. И только Лаззеро оценил и поддержал ее устремления. Она ошибалась насчет него и посчитала одного поля ягодой с Антонио. Только ее бывший кавалер родился с серебряной ложкой во рту, а Лаззеро пришлось добиваться всего самому. Что делало последнего еще более привлекательным. Теперь Кьяра понимала, откуда такая одержимость доказать себе и другим, что он чего-то стоит. Лаззеро никогда бы не повторил ошибок своего отца и не допустил бы, чтобы земля еще раз ушла у него из-под ног. Отсюда и его участие в нью-йоркской организации, занимающейся финансированием частных предпринимателей. Лаззеро таким образом помогал другим, потому что в свое время не смог помочь своему отцу. И потом, вчера вечером он мог воспользоваться ситуацией, когда между ними возникло взаимное влечение, и соблазнить ее, но он ушел. В то время как Антонио на его месте затащил ее в постель, напоив шампанским и наговорив ей красивых слов. Лаззеро никогда не давал пустых обещаний и всегда прямо говорил, что от него можно ожидать. Что он может дать. Кьяра густо покраснела, подумав, что это было бы самым потрясающим опытом в ее жизни. Черт! Нужно срочно выпить кофе. Она поспешила на кухню и заварила чашку крепкого эспрессо. Кьяра прислонилась к столешнице и вдыхала аромат свежезаваренного кофе, когда в кухню влетел Лаззеро и окинул ее взглядом с головы до ног. — Сделай и мне чашечку. — Ты мог бы сказать что-то вроде: «Кьяра, пожалуйста, сделай мне чашечку своего изумительного эспрессо. Умираю, так хочу кофе». — Ага, все вот это, — буркнул он. Кьяра занялась приготовлением кофе, обрадовавшись возможности чем-то себя занять. Потому что она не знала, какими стали ее отношения с Лаззеро после вчерашнего разговора. Ей казалось, что в них произошли глобальные перемены. Но, с другой стороны, может, она просто навоображала себе невесть что? — Ты так и не ложился? — Мне не нравится дизайн обуви, который мы придумали. — А когда ты встречаешься с Джанни? — Во вторник. — У меня идея. — Насчет чего? — рассеянно спросил он. — Вчера в витрине магазина я увидела кроссовки фирмы «Фиаммата». Мне понравилось то, как они преподносят их. Они продают мечту, а не обувь. Стиль жизни. Способность летать, несмотря на то что ты собой представляешь. Ваш дизайн должен отражать эту подачу. Он должен вдохновлять. — Похоже, ты права. Мне не нравится, что наш дизайн обуви подчеркивает ее функциональность. Джанни подходит к делу очень по-европейски. Он делает акцент на качестве жизни. Что в условиях сегодняшнего рынка может оказаться очень привлекательным для американского потребителя. А что бы ты предложила? Кьяра принесла из спальни свой блокнот, уселась за стол и начала рисовать беговые кроссовки, выглядевшие более привлекательными, чем предложенные командой дизайнеров Лаззеро. Какие бы ей самой хотелось носить. — Что-то в этом роде, — сказала она, закончив рисунок. — Мне нравится, — задумчиво потер небритый подбородок Лаззеро. — Но я думаю, мы могли бы пойти еще дальше. Ты можешь сделать так, чтобы создавалось ощущение, что у этой обуви есть крылья? Кьяра немного изменила набросок, сделав кроссовок еще более обтекаемым. — Вот так? — Теперь слишком воздушные. — Ты всегда такой перфекционист? — Ага, — протянул он, и его глаза блеснули, когда он посмотрел на Кьяру. — Во всем, что я делаю. За качество можешь не беспокоиться, обещаю. Она зарделась и, склонив голову, продолжила рисовать. Они вносили изменения, по нескольку раз переделывали все, и Лаззеро неустанно подталкивал ее делать работу еще лучше, вытягивая из нее вещи, о которых она даже не подозревала. Когда работа наконец была закончена, Кьяра помассировала ладонь и окинула рисунок критичным взглядом. Если Лаззеро не понравится эта версия, пусть садится и рисует сам. — Я в восторге, — медленно протянул он. — Кьяра, ты просто невероятная. У нее стало тепло на душе от его похвалы. — Эскиз сыроватый. — Он фантастический. Ты не против, если я покажу его своей команде, чтобы они поиграли с этой идеей? — Дерзай, — кивнула Кьяра. Он потянулся к ней и поцеловал в щеку, отчего у нее слегка закружилась голова. — Спасибо. Кьяра прислонилась обратно к столешнице, глядя, как он выходит из кухни. — И, Кьяра? — М-м-м… — разволновалась она, когда он развернулся на пороге и лукаво улыбнулся. — Ты делаешь потрясающий эспрессо. Глава 7 Кьяра снова сидела на стадионе. Игра подходила к концу, и рефери добавил две дополнительные минуты. — О господи, мое сердце не выдержит, — воскликнула жена одного из игроков, сидевшая рядом. Кьяра ничего не ответила. Она знала, что эта игра была очень важной для Лаззеро. Он согласился принимать в ней участие, чтобы поддержать благотворительную организацию в Гарлеме, которая занималась трудными детьми.