— Что именно такое Клейом Солаис? Люк усмехнулся. Её руки задёргались. Рейвен обычно не была жестоким человеком, но безумное желание ударить Лорда Войны в живот поглотило её. Её мышцы напряглись. Да, как будто это хорошо кончится. Воспоминания о том, как она пыталась схватиться с Беаром, пока он держал её на расстоянии вытянутой руки, всплыли и утопили её в унижении и столь необходимом напоминании об её некомпетентности как бойца против более крупного и сильного противника. Когда его приступ смеха закончился, внимание Люка сосредоточилось на ней. — Ах, моя глупая девочка. Ты задаёшь неправильный вопрос. Она нахмурилась. — Не что, а кто. ГЛАВА 23 Я: Я хочу путешествовать. Банковский счёт: — Например… на задний двор? — Неизвестный, но также и внутренний диалог Рейвен. Рейвен захлопнула ящик со столовыми приборами. Содержимое зазвенело. — Серьёзно? У Люка не было ни одного острого предмета во всей хижине, где он её заточил. После того, как он бросил свою бомбу Клейом Солаис и отказался вдаваться в подробности, он ушёл, чтобы “заняться делами”. Её мысли путались, перебирая старые разговоры в попытке осмыслить эту новую информацию. Вот что она знала: 1) У Бэйна в хижине не было пончиков. 2) Клейом Солаис был человеком. 3) Он был каким-то оружием или мог использоваться как таковое. 4) Они принадлежал Коулу. Больше всего она билась с пунктом номер четыре. Как один человек мог принадлежать другому? Что именно подразумевала "принадлежать" Коулу? Был ли Клейом Солаис рабом? Оружие, используемое по его приказу? Это подавило бы любые романтические чувства, которые она питала к нему. Или Клейом Солаис был для Коула чем-то другим? Что-то большим? Может быть, его ребёнок? Ребёнок объяснил бы мгновенную защиту Беара и отказ выполнить свою сделку с Люком, и это объяснило бы решимость Коула вернуть его или её. Она сглотнула. Или, если Клейм Солаис была женщиной, была ли она любовницей Коула? Женой? Её желудок скрутило. Ей нужно было сосредоточиться на том, чтобы выбраться из Несчастной Хижины Бэйна, вместо того, чтобы задавать вопросы, на которые она не могла ответить. Сначала сбежать. Понимание позже. В тот момент, когда Бэйн вышел за дверь, она попыталась покинуть возвеличенную хижину. Как и обещал Люк, всё это место было заколдовано магической границей. Единственный вход или выход был с помощью портального диска. Или призыв. По крайней мере, она надеялась, что призыв был вариантом. Бэйн сказал, что окна были заколдованы, и ей требовался портал, чтобы входить и выходить, но он не сказал, что порталы были единственным способом. Рейвен нужно было пролить свою кровь. Коул совершенно чётко сформулировал это требование. Её зубы и ногти были недостаточно острыми, а вся хижина была так хорошо защищена как от детей, что Люк с таким же успехом мог держать её в тюремной камере с мягкой обивкой. Если бы только старший сын Меган был рядом. Он найдёт, чем себя порезать, в течение нескольких минут. Единственная случайная мысль привела Рейвен в Категорию Ужасных Людей. Может быть, она заслуживала того, чтобы быть заточённой в жуткой хижине Бэйна. На самом деле она не хотела, чтобы сын её лучшей подруги был захвачен вместе с ней и ранен. Снаружи качались деревья, насмехаясь над ней своей свободой по ту сторону запечатанных, небьющихся окон. Несмотря на предупреждение Люка, она всё же отдёрнула шторы и попыталась открыть окна с двойными стеклами. Не повезло. Она также пыталась бросать в них тяжёлые предметы, но они отскакивали, падали на пол или, в случае с пуфиком, ударяли её. Возможно, она и потянула бицепс, но если бы она вышла отсюда, и кто-нибудь спросил, она бы всё отрицала. Тёмные тучи накатили на ночное небо и закрыли два красных солнца. Люк привёл её в одно из Иных Царств, но она не знала, в какое именно. Оно, скорее всего, в Тёмном мире. Существа из Царств Света редко опускались до того, чтобы развлекаться со смертными, не говоря уже о том, чтобы позволить тёмным повелителям фейри разбить лагерь. Тёмная энергия продолжала пульсировать и извиваться внутри неё, более мощная и сильная, чем раньше. Кто-то повесил на стену табличку в винтажном стиле с надписью: "Жизнь в хижине лучше". Синие шары Одина. Был ли это Бэйн после войны, в своих окровавленных доспехах, с маленьким гвоздём и молотком? Усмехнулся ли он над иронией? Или он выпорол какого-нибудь бедного слугу-фейри, чтобы сделать это место "уютнее" для его будущих пленников? Что ещё было поручено несчастному сотруднику? Какие ещё предметы требовались Бэйну для его дружеских допросов? Кроме врача. Другая идея пришла ей в голову, и она бросилась в простую ванную комнату из трёх частей. Воздух в комнате был немного прохладнее, чем в остальной части хижины, и пах чище. Почему-то мысль о Люке Бэйне, сидящем на корточках на унитазе в своём дорогом костюме, наводящем чистоту, не облегчила её предчувствие надвигающейся гибели. Её отражение уставилось на неё в ответ. Губы напряжены, брови нахмурены, а её обычно прямые жёсткие волосы ниспадали волнами на плечи. Ну. Вьющиеся волосы подтвердили это. Она абсолютно ничего не знала об Иных мирах. Пора уходить. Она рывком открыла шкафчик под раковиной и перерыла его содержимое. Да! Аптечка первой помощи. Она распахнула красную жестянку. Марля, бинты и пластырь… и ножницы, с защитой от детей. Боже! Рейвен опустилась с корточек на пол. Её зад со стуком ударился о плитку. Её джинсы натянулись, а пояс врезался ей в живот. Серьёзно? Этот парень подумал обо всём. Маленькая комната без окон с тусклым освещением приблизилась к ней. Она поднесла тупое лезвие ножниц к кончикам пальцев. Следующие несколько минут доказали, насколько хорошо работает ярлык "защита от детей". С красной, раздражённой кожей и парой проявляющихся синяков Рейвен швырнула ножницы обратно в шкаф и сдалась. Ей удалось получить несколько крошечных капелек крови, но этого было недостаточно. Ей нужно было нечто большее, чем укол неженки или царапина. Её вороны могли нападать друг на друга, но большинство ран заживало, когда она снова превращалась в человека, и ей нужно было пустить кровь и одновременно произнести истинное имя Коула. Ворон мог имитировать человеческую речь, и у неё это неплохо получалось, но её человеческий язык запинался на полном имени Коула. Не то чтобы она тренировалась ночью, когда была одна, ничего такого. Нет. Это было бы жалко. Она бы точно не стала… Ладно, она делала это. Каждую ночь. Фу. Что она собиралась делать? Она не могла позволить Беару доставить Клейом Солаис, кем бы он или она ни были. Это могло бы спасти Рейвен, но она знала достаточно о Люке, чтобы понять, что Беар не уйдёт при обмене живым. Он пытался отказаться от сделки с Лордом Войны, и это имело последствия. У Беара были свои недостатки, много недостатков, но ни один из них не должен был повлечь за собой смертный приговор. Хотя и не совсем альтруистичный, Беар не стал бы перечить клиенту просто так. Должно быть, у него была веская причина. Оправдано это или нет, но его смерть пробьёт дыру в её сердце. Она снова посмотрела на свои раздражённые пальцы и ладони. Она сделает всё, чтобы обезопасить Беара. Она не могла находиться под контролем Люка, чтобы сделать это. Рейвен забарабанила пальцами по гладкой плитке ванной. Тёмная энергия продолжала кружиться в её сердцевине, сущность, к которой она тянулась, когда менялась, гудела в её венах. Каждый раз, когда она приходила в Иные Царства, это становилось сильнее, даже если её визиты были недолгими. После взрыва силы Одина её осознание своей сущности иного кристаллизовалось. Энергия пульсировала с каждым ударом сердца. Рейвен наклонилась и схватила тёмную силу. Она закружилась вокруг неё. Обычно это происходило по спирали, и по мере того, как энергия проходила через неё, её сознание распадалось на множество воронов, чтобы действовать как разум улья. Она нахмурила брови. Маленькие капельки пота выступили у неё на носу и скатились по лицу. Не в этот раз. Ей нужен был один ворон, и только одна часть тела ворона — то, чего она никогда раньше не пробовала. Сработает ли это вообще? Когда её сила начала свой извилистый подъём, она напряглась, чтобы не дать силе распасться на части. По её спине струился пот. У неё болела голова. Энергия оттолкнулась от её направляющей хватки. Нет! Остаться. Она напряглась и сжимала. Сила росла и усиливалась, как быстро текущая река, достигающая пропасти. Она пыталась сдерживать и контролировать поток… с помощью вёсел, слишком маленьких для этой работы, и без опыта. Её тело болело. Её сердце пульсировало, когда оно билось сильно и тяжело. Чуть дальше. Энергия потекла в её правую ногу. Рейвен ахнула. Прибыло ещё больше энергии, материализовавшись в ступне. Боль пронзила её ногу. Она взвизгнула. Беар. Подумай о Беаре. Ветер снаружи усилился, завывая в хижине в унисон с ней, отражая её страдания. Её зрение дрогнуло. Её самообладание ускользнуло. Нет! Агония ослабла. Мгновенное облегчение затопило её тело. Карабкаясь, она собрала силу и снова направила её к своей ноге. Агония вернулась. Она стиснула зубы. Она так сильно сжала челюсти, что хрустнула пломба. Боль взорвалась в её голове. Кровь покрыла её язык. Подумай о Беаре. Ей нужно было выбраться отсюда, чтобы спасти его. Всплыли воспоминания о её детстве с близнецом. Беар дёргает её за косички. Рейвен сталкивает его в глубокую канаву. Бои в снежки. Поездки на машине. Истерики на детской площадке. Беар обнимает её после того, как ударил Томаса Лаве по лицу за то, что он назвал её "Пухлой обезьяной". Её разум отдалился от боли, сильная боль захлестнула её. Как будто она щёлкнула выключателем, трансформационная энергия овладела ею. Её ботинок лопнул, а штанина джинсов порвалась, когда когти ворона размером с человека вырвались из того, что когда-то было её ногой. Бледная кожа отвалилась, обнажив тёмные чешуйки. Ужасный запах сырой плоти и магии ударил ей в нос. Рейвен тяжело дышала и смотрела на свои блестящие чёрные когти. Зрелище одновременно прекрасное и отвратительное. Надеясь, что сможет всё исправить. Сморщенная мошонка Одина! Что, если она не сможет изменить это? Её сердце сжалось, прежде чем забиться так сильно, что в ушах застучало. Глубокий вдох. Глубокие, глубокие вдохи. Держи себя в руках, Кроуфорд. Подумай о Беаре. Подумай о Беаре. Её лёгкие болели. Что-то металлическое звякнуло снаружи, когда шторм продолжал набирать обороты. Воздух внезапно хлынул из ванной. Маленькая комната загудела, когда в гостиной открылся портал. — О, маленький Ворон, где ты? — пропел Люк. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он ухмыляется. Придурок. Вернулся ли он с ещё более китчевыми табличками, чтобы повесить их? Может быть, поющая рыба?