Не говоря больше ни слова, я вышла из редакции и сразу же поехала в продуктовый магазин. Я покупала ненужные мне вещи — зубочистки, лаймы, Cheez Whiz — и наполняла свою корзину, снова и снова проходя мимо входа в отдел женских товаров. Каждый раз я смотрела на полки, только чтобы струсить и уйти. Наконец, после того как я взяла галлон апельсинового сока, моя корзина стала тяжелой, и я больше не могла избегать цели этой поездки. Я глубоко вдохнула и пошла по проходу. Когда я дошла до тестов на беременность, я быстро просканировала узнаваемые марки и запихнула в корзину три разных вида. Затем я практически побежала к кассе, надеясь, что меня никто не заметил. Слава Богу, кассир не сделала никаких замечаний, пока сканировала мои товары, и когда все мои вещи были надежно спрятаны в бумажные пакеты, я дотащила их до машины и поехала домой. Чувство замирания в животе было невыносимым. Беспокойство было сокрушительным. Была ли я беременна? Я так торопилась купить тесты, что не подумала о том, что произойдет после того, как я их сделаю. Но по мере приближения к дому и туалету в моих костях поселился панический холод. Еще месяц назад мысль о беременности повергла бы меня в радостную истерику. Но сейчас? Если у меня будет ребенок, потеряю ли я Дэша? Смогу ли я сама вырастить ребенка? Буду ли я убита горем, если тесты окажутся отрицательными? Спустя три положительных теста на беременность, мне не нужно было беспокоиться об этом последнем вопросе. — ПРИВЕТ, ДЕТКА. — Дэш зашел в мою входную дверь без стука. Я была на кухне, сидела за островком и тупо смотрела на полосы и гранулы на моем сером гранитном столе. Я отменила ужин с родителями и написала Дэшу, чтобы он приехал. — Привет. — Есть новости. — Он сел на табурет рядом со мной и наклонился, чтобы поцеловать меня в висок. — Папа сегодня встречался с Такером. — Да? — Я изобразила некоторое волнение по поводу встречи с президентом Воинов. — Что он сказал? — Папа сказал, что Такер клянется, что это были не Воины. Он взглянул на фотографию и получил вот это. — Дэш наклонился в сторону, чтобы достать бумажник. Затем он вытащил копию фотографии, которую Эмметт распечатал с видеозаписи, и расправил ее на стойке. Я наклонилась поближе. — На что я смотрю? — Видишь вот это? — Он указал на пришитый логотип Воинов на порезе мужчины. — Видишь внизу наконечник стрелы, где он разгорается? — Да. — Такер сказал, что несколько лет назад они изменили нашивку, убрали некоторые края и избавились от этого блика. Все в клубе получили новые нашивки. — А старые они конфисковали? — Нет. Это значит, что тот, у кого старый порез, был Воином какое-то время. И это подтверждает, что это не один из бывших Цыган, которые присоединились к ним в прошлом году. Значит, Воин пытался возобновить старую войну. — Мы можем получить список имен? — Не от Такера. Он никогда не отдаст своих людей. Но отец собирается начать заносить имена на бумагу. Он сейчас с Эмметтом и Лео в гараже, занимается этим. Я сказал им, что скоро приеду. Подумал, что ты захочешь пойти со мной. — Нет, спасибо. — Я не была готова к поездке в гараж. И у меня было чувство, что после того, как я скажу Дэшу, что беременна, он тоже не захочет меня брать с собой. — Ты уверена? — Уверена. — И, эм…Женевьева? — Он с трудом произнес ее имя. Дэш еще не оттаял от мысли о своей сестре. — Ее рейс прилетает сегодня поздно вечером. Она остановилась в Бозмене и поедет туда завтра. Она думает, что будет в городе к полудню. Она обещала позвонить, и я пойду встречать ее на кладбище. — Позвони мне, когда она уедет. Расскажи, как она это воспримет. — Обязательно. У меня не было ни малейшего представления, как я собираюсь сказать Женевьеве, что она дочь Дрейвена. И как будто это было недостаточно сложно, я еще собиралась убедить ее, что он не убивал ее мать. Та зарождающаяся дружба, которую мы завязали за шоколадным печеньем, была гарантированно разрушена. Дэш встал и пошел к шкафам за стаканом, наполнив его водой из холодильника. Ему не терпелось добраться до гаража. — Итак, прежде чем ты уйдешь… — Боже, как я это сказала? Я заняла руки, складывая фотографию и доставая его бумажник, чтобы убрать его. Я открыла бумажник, готовая засунуть его внутрь, но тут мое внимание привлекла другая сложенная страница. Я подняла ее, узнав черно-белую фотографию. Витрина с трофеями позади детей была мне знакома. Она служила фоном для многочисленных фотографий в ежегодниках школы Клифтон Фордж. — Что это? Дэш отставил стакан с водой от губ и закрыл глаза. — Я.…черт. Развернув страницу, я просканировала фотографии, увидев только школьные снимки, на которых никого нельзя было узнать. Но я перевернул страницу и увидел юное лицо Амины. Она стояла, улыбаясь, с другой девушкой. Это была молодая версия лица, которое я видела в некрологе. Крисси Слейтер. — Дэш. Что это? У него хватило приличия выглядеть виноватым. — Страница, которую я нашел в школе, когда мы просматривали ежегодники. — Ты нашел это и не показал мне. — Я боролась с желанием скомкать фотографию в шар и бросить ему в лицо. — Я собирался. Клянусь. Но после того, как ты узнала, что мама и Амина дружат, это показалось не таким уж важным. — Это не показалось важным? — Я уставилась на него, соскальзывая с табурета. — Ты обещал, что расскажешь мне все. Ты притворялся, что не знаешь, что твоя мама и Амина дружат. Я прямо спросила тебя, знаешь ли ты, и ты солгал мне. О чем еще ты солгал? — Ни о чем. — Я доверяла тебе. Как ты мог так поступить со мной? После всего? Я доверяла тебе. — Вопреки своему здравому смыслу, я поверила Дэшу. Я верила ему. — Брайс, пойдем. — Дэш сделал шаг ко мне. — Это не такое уж большое дело. — Нет. Это очень важно. — Я отступила. — Так вот почему ты позвонил в полицию в тот день? Чтобы я не узнала, что ты вырвал страницу из ежегодника? — Да. И мне жаль. Но тогда мы были в другом месте. Мы не были вместе. — Нет, мы только трахались, верно? Я была просто еще одной женщиной, которую можно использовать, пока ты не насытишься. Ты все еще так себя чувствуешь? Его челюсть сжалась, когда он напрягся. — Ты же знаешь, что нет. Я закрыла глаза, борясь с желанием заплакать. Как я могла доверять ему? После всего того, что мы провели вместе, он мог бы рассказать мне, но он хранил секрет. И это был пустой секрет. Ничто. Что-то настолько незначительное, что, скрывая это от меня, он сделал еще хуже. Больше, чем должно было быть. Или, может быть, я преувеличиваю. Может быть, эта беременность заставляла меня слишком много думать обо всем. Как мы могли быть вместе, если он не доверял мне? Как мы собирались завести ребенка? Он преодолел расстояние между нами. — Детка, ты слишком остро реагируешь. — Может, и так, — прошептала я. — Но что-то в этом чувстве…не так. Как будто у нас фундаментальная проблема. — Фундаментальная проблема? Это чертова фотография. Да, я должен был сказать тебе, но это перестало быть важным. — Ты обещал, что у нас не будет секретов. Ты бы ничего от меня не скрывал. Иначе я бы все написала. — Подожди. — Его глаза сузились. — Так вот о чем это? Твоя история? Моя история? О чем он говорил? — А? — Это так, не так ли? Блядь. Я такой чертовски тупой. Я действительно думал, что у нас что-то есть. Но ты просто играла со мной с самого начала. Ждала, пока я сделаю что-то, что оправдает твое желание написать статью, которую ты так мечтала написать. — Это неправда. — Ты уже написала ее, не так ли? — Он указал на мой ноутбук, все еще лежащий в сумке на стойке. — Все готово, не так ли? — Да, я написала ее, — призналась я. — На случай, если ты предашь меня. Но это было только для подстраховки. Я не собираюсь ее печатать. — Откуда мне это знать? Я вскинула руки. — Потому что я говорю тебе, что дело не в истории. И у меня не было привычки лгать тебе. — Это всегда была история. С самого начала. И я был достаточно глуп, чтобы думать, что ты больше не хочешь этого, потому что вместо этого ты хочешь меня. — Я хочу…подожди. Так это я теперь злодей? Это ты что-то утаил. Это ты солгал про ту дурацкую фотографию. — Почему я чувствую себя виноватой? — Эта фотография ничего не значит. Мы оба это знаем. Ты написала историю, которая может разрушить жизни людей, которых я люблю. Это не яблоко к яблоку, детка. Я открыла рот, чтобы возразить, но закрыла его. Мои плечи опустились, отягощенные безнадежностью, которая могла опрокинуть меня на пол. — Дело не в фотографии или истории, — прошептала я. — Мы не доверяем друг другу. Как это может сработать, если мы не доверяем друг другу? Гнев Дэша испарился, и он покачал головой. — Черт его знает. Когда разберешься, сделай одолжение и расскажи мне. Потому что сейчас мне кажется, что все закончилось, не успев начаться. Я собираюсь уйти.