— Когда я приехала в Денвер, ты мне кое-что рассказала. Ты сказала, что твоя мама всегда называла твоего отца Презом. Ну, это прозвище было мне знакомо, и я.…ну, я вроде как поняла, кто твой отец. Ее голова отстранилась от моей. Ее глаза стали невероятно широкими. — Ты выяснила? Кто? — Прежде чем я расскажу тебе, пожалуйста, не отвлекайся. Я знаю, что у тебя нет причин доверять мне, но я прошу тебя поверить мне. Она слегка кивнула. — Расскажи мне. Я сделала глубокий вдох, а затем проговорила. — Дрейвен Слейтер не убивал твою мать. Я уверена в этом. У меня нет доказательств, но я думаю, что он искренне заботился о твоей матери и не причинил бы ей вреда. Ее глаза сузились. — У полиции есть доказательства. Он убил ее. Он заманил ее в тот мотель и зарезал до смерти. — Она попросила его приехать в мотель, потому что ей нужно было кое-что ему сказать. Он твой оте… — Нет. — Она закрыла глаза, качая головой. — Мне жаль. Это правда. Он твой отец. Твоя мать попросила его приехать в мотель, чтобы рассказать ему о тебе. — Нет, — шипела она, это слово было сочетанием гнева и отчаяния. — Дрейвен был президентом мотоклуба. Они называли его Презом. — Это прозвище может означать что угодно. — Женевьева. — Я грустно улыбнулась ей. — У тебя его глаза и волосы. Ты даже немного похожа на Дэша. — Кто такой Дэш? — Мой парень. И твой сводный брат. Она отпрянула от меня, повернувшись, чтобы посмотреть в другую сторону. Либо я поступила правильно, сказав ей правду, либо я завела ее слишком далеко. Я только надеялась, что она унаследовала часть силы Дрейвена, потому что, когда я брошусь бежать, она пойдет со мной. — Я думаю, что этот парень, тот, кто забрал нас, тот, кто убил твою маму. Она покачала головой, ее глаза все еще были закрыты. Когда она открыла их, полились новые слезы. — Почему? — Я думаю, это как-то связано с мотоклубом Дрейвена. Какая-то старая обида, которую так и не удалось уладить. Каким-то образом мы оказались в самом центре этого. Она тяжело сглотнула, сдерживая слезы. — Я просто хотела увидеть мамину могилу. — Увидишь. — Я прижалась к ее боку. — Мы выберемся отсюда. Дэш придет за нами. Я только надеялась, что не будет слишком поздно. Мы сидели молча, голова Женевьевы, вероятно, кружилась, а я судорожно искала способ сбежать. Я могла бежать со связанными руками, но не лодыжками. — Как ты думаешь, он нас видит? — прошептала я. — Может быть. Но я его не вижу. — Мы должны освободить ноги. Он использовал клейкую ленту. Возможно, мы сможем размотать ее, или разрезать, или что-то еще. Но если он нас видит, я не хочу пытаться. — Пойдем пописаем. — Прямо здесь? — Мерзость. — Давай скажем ему, что нам нужно в туалет. Может, он развяжет нам ноги. — О. — Я расслабилась. — Хорошая идея. Моя нога затекла и покалывала, но смена положения, казалось, заставляла холод глубже проникать в мои кости. Мы ждали, пока мужчина выйдет из-за дерева в пятидесяти футах от нас. Я не видела, как он спрятался за деревом. Он шел к нам уверенной походкой человека, уверенного в том, что его непогрешимый план сбудется. Вероятно, так оно и было. Возможно, сегодня мы умрем, но не без борьбы. — Мне нужно в туалет, — сказала я, когда он подошел ближе. — Тогда пописай. — Здесь? — вытаращилась я. — И сесть в него? Он пожал плечами. За исключением нескольких слов тут и там, он был в основном немым. — Нет, спасибо. — Я снова стиснула зубы, гнев вспыхнул с новой силой. Я не была жестоким человеком, но, черт возьми, мне хотелось украсть у этого парня нож и вонзить его в глазное яблоко. Я скривилась. — Пожалуйста? Назови это последней просьбой. Не заставляй меня умирать, обливаясь мочой. — Хорошо. — Он достал огромный нож из кожаного рукава и поднес его ко мне. Металл, казалось, нашел единственный проблеск солнечного света и сверкнул, когда он направился к моим ногам. Один быстрый взмах, и мои лодыжки были свободны. — Я тоже могу сходить? — Женевьева смотрела на него большими глазами, заплаканными и жалкими. Она разыгрывала спектакль. Он перерезал ленту и на ее ногах, а затем велел нам встать. Мои ноги шатались и затекли, руки покалывало от сна. Идти по ровной поверхности было бы тяжело, не говоря уже о неровной поверхности лесной подстилки. Бег был бы катастрофой. Черт. Даже если бы мы смогли передохнуть и выскользнуть на свободу, ему не понадобилось бы много времени, чтобы снова поймать нас. Это было безнадежно? Неужели мы скоро умрем? Мужчина достал пистолет из кобуры и направил его мне в нос, когда я обрела равновесие. — Иди. Я кивнула, отступив на два шага. — А руки? Я не смогу расстегнуть джинсы. Он нахмурился и подошел, но вместо того, чтобы освободить мои руки, он рывком освободил пуговицу и молнию на моих джинсах и стянул их до колен. То же самое он сделал и с Женевьевой. Это было унизительно, когда этот мужчина видел, как я сижу на корточках, а моя голая задница мерзнет на холодном воздухе. Женевьева сделала шаг в противоположном направлении. Ее глаза зажмурились, когда она присела на корточки. Я сделала то же самое, представляя, что нависаю над унитазом в The Betsy, а не под сосной. Когда мы закончили, и он натянул наши штаны на место, он толкнул нас обратно к дереву. Пожалуйста, не заклеивай нас снова. Он потянулся к рюкзаку, который принес с собой, вероятно, собираясь взять скотч. — Ты отправил ту фотографию Дэшу, не так ли? — Я надеялась, что вопрос отвлечет его. Может быть, если я смогу заставить его говорить, он забудет о пленке. — Отправил. Оставил ему достаточно подсказок, чтобы найти твое тело. Мое сердце подпрыгнуло в горле. — Ты собираешься убить нас и оставить здесь? — Только тебя. — Он указал пистолетом на Женевьеву. — Дэш убьет ее за то, что она убила тебя. Мне не нужно было спрашивать почему. Этот засранец явно умел подставлять других для убийства, и он рассчитывал на то, что Дэш отомстит, что, сколько бы Женевьева ни просила и ни умоляла сохранить ей жизнь, он убьет ее. — Но почему она? Она ничего не сделала. Он пристально посмотрел на нее, и мышцы его лица за маской, казалось, напряглись. — У меня есть свои причины. — Это должно было быть связано с Аминой, верно? Ее убийство положило начало всему этому. Я все время думала, что она — ключ к разгадке, но мне не хватало связующего звена. Как этот человек узнал, когда Женевьева будет в Монтане? Знал ли он, что она дочь Дрейвена? Газета еще не вышла. Если он знал, это означало, что кто-то в гараже проговорился. Но я не могла поверить, что Эмметт или Лео могли проболтаться. Рассказал ли Дрейвен кому-нибудь? Может, он признался старому другу, что стал отцом неизвестной дочери? В памяти всплыло лицо отца. Интересовался ли он, почему я не пришла утром в редакцию, чтобы подготовиться к доставке? Волновался ли он? Что бы ни случилось, я надеялась, что мама и папа знают, что я их люблю. Если я умру сегодня, я рада, что мы поужинали вчера вечером. Несколько часов, только мы втроем. Я отогнала мысли о том, что больше никогда их не увижу, и сосредоточилась на том, чтобы не дать этому парню заговорить. Он еще не достал ленту. — Ты делаешь все это, чтобы начать старую войну между клубами? — Не начать. Выиграть. Тогда чего он ждал? Почему бы не убить нас сейчас и не исчезнуть? Я не знала, сколько времени прошло с тех пор, как он послал Дэш фотографию, но должно было пройти не меньше часа. Он засунул пистолет в джинсы и достал телефон. — Думаю, мы ждали достаточно долго. — Чего? — спросила я. Он кивнул в сторону Женевьевы. — Чтобы они нашли ее и убили. Нельзя, чтобы она ушла слишком далеко. Женевьева вздрогнула, наклонившись ближе к моему боку. — Встань. — Он потянулся к Женевьеве и поднял ее на ноги. Затем он сделал то же самое со мной, подняв меня так быстро, что у меня закружилась голова. Мое сердце бешено колотилось. Нам нужно было больше времени. По моим щекам побежали горячие струйки. По щекам Женевьевы тоже текли слезы. — Встань на колени, — приказал он, доставая пистолет.