ДЭШ — ДЕРЖИСЬ, ДЕТКА. — Я прижал руку Брайс к своей груди, управляя, одной рукой. — Мы почти приехали. Брайс кивнула мне в плечо. Все ее тело дрожало. Так было на протяжении последних тридцати миль до Клифтон Фордж, и я беспокоился, что она может быть на грани переохлаждения. Или еще хуже, что стресс, которому подверг ее этот ублюдок, навредил ребенку. Черт побери. Байк был привычным и более быстрым, но я должен был остановиться и взять свой грузовик. Мы были близко к моему дому, так близко, что мне хотелось взять его на мушку и просто доехать. Но я нервничал, что она упадет. За исключением нескольких случаев, когда мне приходилось использовать обе руки, чтобы провести нас через крутой поворот или неровность на горе, большую часть поездки я держал ее на руках. Несколько раз, когда ее вес становился таким тяжелым на моей спине, я оглядывался через плечо, чтобы увидеть, что она почти заснула, и я будил ее. Она была измучена. Когда показался мой дом, я выдохнул. Наконец-то. Я въехал на подъездную дорожку и припарковался на траве рядом с крыльцом. Я выключил мотоцикл и медленно разжал руки Брайс, а затем встал, стараясь держать ее за руку. — Где мы? — Ее взгляд был медленным и тяжелым, пока она осматривала дом. — У меня дома. — Я подхватил ее на руки и пошел к двери. Ее лоб был словно лед, когда она уткнулась мне в шею. Идя прямо в главную ванную комнату, я опустил ее на пол, пока включал в душе теплую воду. Мы медленно увеличивали температуру, пока пар не проникал в ее кости и не прогонял холод. Должен ли я был отвезти ее в больницу? Осторожно я усадил ее на тумбу между двойными раковинами. Пока она оглядывалась вокруг, ее губы были почти синими, я начал снимать с нее одежду. Дребезжание зубов исчезло. Либо она немного согрелась, либо все было гораздо хуже. — Здесь хорошо, — прошептала она. — Не то, что я ожидала. Я был слишком сосредоточен на том, чтобы снять с нее одежду, чтобы ответить. Возможно, она ожидала увидеть холостяцкую ванную комнату с полотенцами, брошенными на пол, и брызгами зубной пасты на раковине и зеркале. Но я потратил много времени и денег на дизайн этого места. У меня был пол из мраморной плитки с подогревом и столешницы из координирующего материала. В облицованной плиткой душевой кабине могли разместиться пять человек. Здесь были двойные изливы и дождевая лейка в центре. Носки, которые я надел на нее, лежали на полу, кофта исчезла. Когда я снял с нее майку и лифчик, она крепко обхватила себя руками. Ее кожа не была обычного гладкого, кремового цвета. Она была усеяна фиолетовыми пятнами и покрыта плотными, сердитыми мурашками. — Ты можешь стоять? — Когда она кивнула, я поднял ее и осторожно поставил на ноги. Затем я занялся ее джинсами, расстегнул молнию и стянул их вниз по ногам, прихватив с собой трусики. Она стояла голая и дрожала, пока я отступал назад и снимал с себя одежду. Брайс прижала руку к моей обнаженной груди, когда я расстегивал джинсы. — Тебе тоже холодно. Правда? Я не чувствовал холода. С того момента, как эта фотография попала в мой телефон, страх заставил меня оцепенеть. — Медленно. — Я взял ее за руку, помог ей войти в душ и встать под струю. Она вздрогнула, когда вода коснулась ее кожи. На мой взгляд, она была комнатной температуры, даже недостаточно теплая, чтобы создать пар. — Слишком горячо? — Все будет хорошо. — Она зажмурила глаза, и боль на ее лице чуть не сломила меня. — Мне жаль. — Я обнял ее, притягивая к себе, пока вода стекала по ее плечам. — Мне так жаль. — Это не твоя вина, — сказала она мне в грудь, отдавая мне свой вес. Мы стояли так, прижавшись друг к другу, пока она не начала расслабляться. Тогда я прибавил горячей воды, делая поправки каждые несколько минут, пока мы не окутались коробочкой пара, и трудно было даже разглядеть ее лицо. Только когда мои пальцы на руках и ногах начали ослабевать, я понял, как сильно я замерз. Утренний воздух был прохладным во время забега на гору, но адреналин, мое самообладание и худшие сценарии не позволили мне замерзнуть. Потом я бежал. В буквальном смысле. Мы с ребятами припарковались почти в миле от хижины, надеясь, что сможем скрыть звук наших байков. Затем мы бросились бежать. Я никогда в жизни не пробегал милю быстрее. И каждый раз, когда я проверял, Эмметт, Лео и Исайя не отставали от нас, уворачиваясь от деревьев и упавших сучьев. Даже папа не отставал, показывая, что его ежедневные тренировки не прошли даром. Господи, нам повезло. Мы догнали парня, хотя, когда я мчался через лес с пистолетом наготове, я охотился за Женевьевой, а не за человеком в черном. Что, черт возьми, произошло? Когда Брайс согреется, мы поговорим. Но пока что я был так рад, что мое сердце подбирается к горлу. Когда горячий воздух наполнил мои легкие, они расслабились. Мышцы моих рук расслабились. И когда цвет вернулся к лицу Брайс, некоторые из моих страхов улетучились. Я держал ее под душем, пока мы почти до конца не опустошили водонагреватель. — Теплее? Она кивнула. — Намного. — Хорошо. — Я наклонил ее голову под струей воды, затем взял немного шампуня, намылил ей волосы и смыл. Сегодня она пахла мной, но скоро мы займемся ее вещами. Я освободил для нее один из встроенных выступов. У нее будет столько места, сколько она захочет, потому что теперь она была здесь. Брайс была дома. Она была моим домом. Когда она была чиста, я быстро помылся, смывая запах паники и ветра после поездки. Затем я вышел первый, прихватив полотенце, чтобы вытереться. — Дай мне руку. — Я протянул свою, помогая ей забраться на коврик, пока она выключала воду. — Я справлюсь, — сказала она, когда я встал на колени, чтобы вытереть полотенцем ее ноги. — Позволь мне. — Я поднялся на колени и посмотрел на нее. — Пожалуйста. Она провела рукой по моим влажным волосам. — Хорошо. Я закрыл глаза, смакуя это легкое прикосновение. Несколько часов назад я был уверен, что больше никогда не почувствую этого. Мое горло горело, в груди жгло. Это было слишком. Эмоции. Страх. Любовь. Как, черт возьми, мне все это переварить? Прочистив горло, заставив все это выплеснуть, я сосредоточился на своей задаче, убедившись, что каждая капля воды исчезла с ее кожи. Я выжимал воду из ее волос, пока они не стали настолько сухими, насколько это было возможно только с помощью полотенца. — У тебя есть гребень или расческа, — вздохнула она, когда я подхватил ее на руки. — Я могу ходить. — Мне это нужно, детка. — Хорошо. — Она прижалась ко мне, как и раньше, на этот раз не ради тепла, а ради прикосновений. Я отнес ее на свою кровать, срывая белый пуховый плед, который я постелил вчера утром. Утром, до того, как я узнал, что Брайс беременна. До того, как я провел ночь, работая в гараже. До того, как ее похитили. Это было на моей совести. Навсегда, все это было на моей совести. И я проведу вечность, заглаживая свою вину перед ней. Устроив Брайс под простыней, я крепко уложил нас обоих, повернув ее так, чтобы прижаться грудью к ее спине. — Ты знаешь…они нашли Женевьеву? — Ее голос был испуганным и тихим. — Пока не знаю, детка. Эмметт даст мне знать, но в данном случае, отсутствие новостей — это хорошие новости. Хорошо? Брайс сжала мои руки, а я обхватил ее. Она вплела свои ноги в мои. И тут, когда я мог целовать кожу на ее плече, я позволил одной из своих рук скользнуть вниз и провести пальцами по ее животу. — Как ты думаешь, все в порядке? С ребенком? Ее дыхание сбилось. — Надеюсь. — Я тоже. — А ты? — прошептала она. — Ты сказал… — Я знаю. Я сказал, что не хочу быть отцом. Когда ты сказала мне об этом прошлой ночью, я не знал, что сказать. Как отреагировать. Правда в том…я чертовски напуган, детка. — Я тоже. Я обнял ее крепче. — Правда? — Да. Это было не то, что я планировала. Я думала — надеялась — может быть, когда-нибудь, когда наступит подходящее время. Когда я выйду замуж и устроюсь. Это было неожиданно, но…но я не могу сказать, что не хочу быть матерью. Брайс была бы прекрасной матерью. Она бы боролась за своего ребенка — нашего ребенка — как воин. Она держала бы твердую руку. Она бы безоговорочно отдавала свою любовь. И я хотел, чтобы у нее был такой шанс. Я хотел быть рядом с ней. — Что, если из-за всего этого… — Она вздохнула. — Что, если что-то случится? Это было у нас на уме, и никто из нас не переставал беспокоиться. Мы могли бы лежать здесь, в тепле и тишине, но наши мысли неслись вскачь. Кричали, что если. К черту. Я смахнул с себя одеяло и вскочил с кровати. — Что ты делаешь? — спросила Брайс, когда я открыл ящик комода из орехового дерева в спальне. — Пойдем к врачу. — Сейчас?