Он придет. Он всегда приходил. Всегда. Широкие, пышные листья папоротников стелились по ветру – когда Алине померещилось между стволами какое-то движение. Словно тень мелькнула раз, другой, словно пятно солнца на земле пробежало и скрылось. Она моргнула. Между папоротников шагах в двадцати от нее, совершенно по-звериному тихо и легко двигался дракон Четери. Он не пригибался, но каким-то образом сливался с окружающим лесом так, что его сложно было заметить. Лицо его было хищным, чужим, но это был точно он, абсолютно точно он. Он почти скрылся, когда она очнулась. – Четери, – засипела Алинка шепотом. От страха и изумления у нее сел голос. – Четери. Она сама себя едва слышала из-за воя ветра, а он услышал. Остановился, развернулся к ней одним слитным движением – и принцесса, кое-как выдернув нож, скатилась вниз, начала протискиваться меж стенок «желоба». – Четери. Он уже стоял рядом – одетый в какие-то восточные штаны, рубаху, босой. Протянул руку, вытянул ее из расщелины ствола, задыхающуюся, всхлипывающую. Усмехнулся лихо, будто не в другом мире они встретились, а снова на свадьбе, и ничего страшного не происходит. – Знаю этот голос, – проговорил он, улыбаясь и оглядывая ее, – а вот красавицу эту впервые вижу. Ты ли это, малышка Рудлог? Крыльями тут обзавелась? – Я, – выдохнула она, бросившись ему на грудь и обнимая крепко-крепко, словно отца, словно самого родного человека. – Четери, Макс… Там. Там. Он понял. Сощурился, отстранив ее. Повел головой, прислушался, снова из смешливого и любящего пошутить Четери превращаясь в хищника. – Слышу. Побудь здесь, – сказал он коротко и сорвался с места. Алина дрожащей рукой вытерла пот со лба. У нее не было сил удивляться, думать о том, как он здесь оказался. Она полезла в свое убежище, забралась так высоко, как смогла, и зажмурилась, умоляюще бормоча: – Макс, Макс, Макс. Четери двигался от папоротника к папоротнику, воспринимая ветер как своего друга, как свое укрытие. Сильнее был порыв – и Чет рвался вперед вместе с ним, медленнее – и дракон замедлялся, пригибаясь. Он был деревом, которое гнется от урагана, был травой, стелющейся по земле, листом, гонимым ветром – и все вокруг воспринимали его деревом, травой, листом. Он слышал музыку близкого боя и уже видел, сколько противников там, по звуку шагов и дыханию, по свисту Дезеид знал все о ранах ученика и его состоянии и недовольно щурил глаза или с усмешкой кивал на ходу. Он чуял гул стрекоз, запах крови и страха – и, наконец, вышел на кровавую дорожку, оставленную учеником, и помчался мимо трупов вперед, дальше, еще дальше. Но когда уже сквозь деревья видны стали нетерпеливо шевелящие крыльями раньяры, и бойцы, обступающие упавшего ученика, когда Чет ускорился, доставая клинки, – интуиция бойца взвыла – стой. Он свалился на ходу, перевернувшись через голову, прижался спиной к папоротнику, сжался. И вокруг вдруг полыхнуло холодом, и день на мгновение стал ночью, а не ведающего страха дракона пронзило таким смертным ужасом, что он едва не заскулил, извиваясь на земле. Через несколько секунд он сумел подняться и выйти из-за ствола. Поляна, на которой шел бой, превратилась в темный круг, усыпанный прахом. Пропали и деревья, и люди, и инсектоиды. Посередине этого круга стоял бледный ученик, только не рыжий, а черноволосый, бородатый, крылатый и залитый кровью, а вокруг него упруго пульсировала, сжимаясь, тьма. Дракон приблизился. Тот, кто выглядел, как его ученик, поднял на него глаза, полные векового мрака, медленно кивнул. – Я узнал тебя, дитя Воды и Воздуха, – сказал он тяжело. Вздохнул долго, раскинув руки, словно ему не хватало места, словно нес на себе чудовищную тяжесть. Рубаха на правом плече была пропитана кровью, там же виднелась дыра, словно от стрелы, но Чет не увидел ни одной раны. – Твое счастье, что я почуял тебя. Иначе век бы твой закончился ранее положенного. Четери опустился на колени прямо в сухой прах. Склонился. – Приветствую тебя, Великий, – сказал он почтительно. – Встань, дитя, – проговорил Жрец, и с каждым словом невидимый лед касался кожи дракона. – Нужно бежать. Не стоило мне выдавать себя – но что делать, если я быстрее у сына своего силы забираю, чем думал, и умри он сейчас, надежды не осталось бы никакой? Сейчас отпущу его и бегите что есть мочи, а я буду смотреть его глазами и попробую защиту над нами восстановить. Нет ее, обнаружили нас сейчас, и чую я, что уже несется сюда тень бога, а за ней и сам бог-война. Бегите. Он моргнул – и пошатнулся, и застонал, неверяще глядя на Чета зелеными глазами. Завыл сильнее ветер, затрещало где-то далеко, и в небесах раздались гулкие удары, сотрясающие землю. Тротт оглянулся. Удары доносились из-за его спины и становились все громче, будто кто-то огромный шагал сюда, преодолевая за шаг сотни километров. Макс, не сказав ни слова, метнулся прочь от того, что настигало их, в ту сторону, откуда прибежал Четери – и дракон, одобрительно хмыкнув, помчался рядом с ним. Они неслись туда, где пряталась крылатая принцесса Рудлог. Секунд через десять за их спинами раздался хлесткий удар, от которого утробно завибрировало под ногами, а во все стороны полетели куски папоротников, гигантские комья почвы – и заревело сзади, завыло рассерженно, и снова раздался удар – уже ближе, от которого они оба попадали на землю. Но тут же, не останавливаясь, вскочили и понеслись дальше. Не было времени оглядываться и думать. Тротт бежал вровень с Мастером, на удивление иногда вырываясь вперед, ненадолго раскрывал крылья, снова опускаясь на землю там, где лес становился ниже, гуще и не позволял лететь. Дышал скупо, ровно, хоть и тяжеловато, обеими руками двигал одинаково легко. От него то и дело шли волны холода, словно от гигантского ледника, и пространство вокруг начинало слегка искажаться, мерцать – но тут же все пропадало. Бег позволял выиграть какие-то секунды, доли секунды – потому что при той скорости, с которой двигался их огромный преследователь, убежать было невозможно. И все-таки они бежали, виляя, пытаясь уйти: противник сквозь пышные кроны их пока не видел, но очевидно ощущал, потому что бил поразительно точно. Клубящийся жгут божественной плети толщиной со смерч не раз опускался на то место, где они находились только что, сотрясая землю, сбивая с ног ударной волной, оглушая, ослепляя. Они продолжали бежать. Расступились деревья, сильно запахло лавровым листом и алоэ. Тротт чуть свернул – и понесся прямо к папоротнику, в котором скрывалась принцесса. Лес правее был уже повален – видимо, преследователь задел его ранее. Потемнело – словно что-то огромное за спинами заслонило солнце. Снова загудела плеть – и тут Тротт свистяще выдохнул, и от него рванул холод, на мгновение сдавив Чету грудную клетку, заставив закашляться. Удар плети пришелся прямо над ними – завибрировал небольшой купол защиты, но выдержал, и плеть соскользнула по нему вниз, срезая верхушки деревьев. Задела самым кончиком и винтовой папоротник, воняющий лавровым листом, до которого они не добежали шагов двадцать – разнесла его, оставив пенек высотой с полтора человеческих роста – и врезалась в землю, сотрясая ее и выворачивая пласты. За спинами раздался раздраженный, неверящий крик-свист, а затем – удары плети. Справа, слева – но теперь вслепую, теперь наудачу. Бог бушевал, бог гневался, что добыче удалось спрятаться, и разрушал все вокруг того места, где ощущал ее ранее. Тротт, не обращающий внимание на удары, бледный, как мел, бежал к убежищу принцессы, перепрыгивая через переломанные стволы и перелетая через вставшие на дыбы пласты земли. Чет держался рядом, понимая, что они вполне могут сейчас найти бездыханное переломанное тело Алины Рудлог. – Алина, – сипло, болезненно крикнул Тротт, пробравшись под уцелевшим витком упавшего ствола: торчащий пенек стоял за ним и был окружен пышными сорванными листьями и щепой. Упал на землю от очередного близкого удара, зарычал от досады. – Алина. Он с ожесточением раскидывал в стороны то, что мешало ему попасть внутрь, и Чет молча и быстро помогал ему. Мелькнули в щели ствола темные крылья, светлая безвольная рука, запрокинутая голова. Принцесса лежала внутри без движения. Тротт почти по-звериному застонал, принялся кромсать и так треснувший папоротник – чтобы расширить щель, чтобы вытащить ее. – Она дышит, – тихо сказал Четери, отодвигаясь, чтобы не мешать, не толкаться. – Без сознания. Он развернулся и замер от восторга. Над лесом, примерно в полукилометре от них, закрывающий солнце и очень четкий на фоне стального неба, бушевал бог-паук – огромный, как гора, полупрозрачно-темный, с багровыми глазами на нечеловеческой треугольной башке, с паучьим брюхом на мощных лапах, человеческим торсом, двумя лапами-лезвиями и двумя руками, в одной из которых он сжимал клубящуюся плеть. Он был взбешен и бил вокруг того места, где потерял беглецов, сметая километры леса, но все движения выдавали в нем опытнейшего бойца, непредсказуемого, умелого. Удары то и дело скользили по защите Жреца, заставляя ее вибрировать и почти ощутимо потрескивать. Сбоку повеяло опасностью. Чет повернул голову. Над ними нависало нечто, похожее на серую размытую тень этого бога, но поменьше – вполовину его роста – и потусклее. Оно заверещало, щупальцами вытягивая лапы и слепо ощупывая защиту: паук чуть склонился, глядя на тень, взревел и шагнул вперед, вновь раскручивая плеть. За спиной у Четери зашуршало. Рядом встал Макс, держащий на руках принцессу – из носа и ушей ее текла кровь, – и посмотрел на Чета полными тьмы глазами. Страшный удар обрушился на купол – и тот потек сияющими сколами-трещинами. – Не готов я биться сейчас, – проговорил Жрец в теле Тротта, – но раз раскрылся, хуже не станет, если силу с места сего возьму. Встань вплотную ко мне, иначе я выпью тебя. Мастер без лишних слов приблизился к Черному. Бог-паук отбросил плеть и в руках его появились серповидные короткие мечи: основное лезвие почти образовывало круг, второе шло назад и закрывало руку до локтя. Чет впился в них глазами: и в этот момент паук метнул вниз один из клинков, закрутив его диском. В тот же миг мир вокруг беззвучно взорвался и поблек, обжигая дракона холодом, и затряслась земля, заходила ходуном. Он стоял рядом с Черным в теле ученика на крошечном пятачке нетронутого пространства, а со всех сторон текла к Тротту тьма, и вокруг поднимались стеной обращающиеся в прах останки живого леса. Где-то за пределами видимости громыхающе ревел бог-паук, послышался трескучий удар: меч паука врезался в защиту, – и тут Чета рвануло куда-то вверх, и выбросило почему-то в воду, в тишину и покой. Он вынырнул, оглушенный. Они находились посреди мелкого теплого озера, расположенного на склоне какой-то горы и окруженного редким лесом. Ноги то и дело касались дна. Ярко светило солнце, кричали птицы. Рядом мерно поводил крыльями в воде Тротт, тяжело дыша и аккуратно удерживая на плаву принцессу Рудлог. Глаза его то становились нормальными, то снова затягивались вековой тьмой. Слышался отдаленный рев – Четери повернулся туда. Очень, очень далеко, в десятках километров от них над лесом виднелась гигантская стена пыли. А в ней ворочался и разъяренно грохотал силуэт огромного бога-паука размером с гору. Глава 13 Четери помог Тротту вытащить принцессу на берег, поросший густой травой, и ученик тут же опустился рядом на колени, прикрыл глаза, касаясь ее висков. От него тянуло холодком. Стена пыли над далеким лесом постепенно оседала, и затих отголосок рева бога-войны. Дракон огляделся – гора, на которой они оказались, поднималась к вершине уступами. На одном, метрах в четырехстах над землей, и расположилось озеро, в которое они перенеслись. Лес был полон жизни, и Чет, отжав мокрую косу, молча направился в чащу – нужно было убедиться, что здесь безопасно. Максу он пока ничем не мог помочь. Довольно сейчас и того, что он его нашел. * * * Мастер больше недели бежал по папоротниковым лесам, повинуясь чутью, ведущему его к ученику. Питался сырым мясом, пил кровь, когда не находил воды, знакомился с местной опасной фауной и развлекался, изыскивая разные способы убийства инсектоидов. Огибал крупные отряды иномирян, легко прячась от них, но иногда, затаясь, и наблюдал за ними, рассматривая оружие, одежду и жалея, что не понимает языка. Он легко мог бы перерезать всех, кого встречал, но он был Мастером, а не мясником, и не противниками они ему были. А вот другие, похожие одновременно и на людей, и на инсектоидов, оказались хорошими противниками. До того, как пришлось уйти в сторону заката, потому что ученик резко сошел с пути к порталам и зачем-то заложил петлю, дракон встретил несколько больших отрядов таких существ – на триста, на полтысячи особей. «Невидши», – то и дело произносили сопровождающие их люди, поглядывая на них. Видимо, так назывались эти существа – невидши. От тварей веяло душным смрадом муравьиной кислоты и тлеющего тела. И дракон, потомок бога жизни, воспринимал их, как туринскую нежить, и относился без жалости. Люди, даже наемники-иномиряне, имели право на жизнь. Эти существа – нет. И если бы не основная цель: помочь вернуться на Туру ученику и маленькой принцессе Рудлог, – Чет бы задержался тут на пару недель, преследуя отряды и постепенно, не бросаясь в лобовую, вырезал всех. Потому что с таким подкреплением иномиряне вполне способны переломить бои на Туре в свою пользу. Но времени у него не было, и каждая потраченная секунда могла стоить жизни тем, за кем он пришел. Мастер бежал дальше, но не смог не воспользоваться случаем, когда наткнулся на отставшую от строя десятку инсектолюдей во главе с наемником на хромающем охонге.