— Хм… А что, по лицу там или цвету кожи не заметно, что я землянин? — хмыкнул Кирсан. — Нет, ничуть. Эвада поднес к его глазам прибор, похожий на смартфон, и на его экране Кирсан увидел лежащую на подушке голову пришельца. Такое же узкое лицо, такие же глаза… но лицо какое-то… знакомое. В голове мелькнула догадка — и у лица на экране появилось удивленное выражение. — Это… это⁈ — Это ты. Кирсан тяжело задышал, а потом сказал: — А точно обязательно было мне кожу перекрашивать? Тут же еще и без пластической не обошлось⁈ — Обошлось и без пластической, и без перекраски. Понимаешь, Скай, мы не стали париться с починкой твоего больного, несовершенного тела и просто пересадили твой мозг в специально выращенное для этого новое. Ты пролежал в анабиозе семь месяцев, если что. Кирсан с трудом сглотнул. — Ну и как я в таком виде вернусь обратно? — Конечно же, никак. Ты больше никогда не вернешься на Землю, к сожалению или к счастью. Культурное эмбарго запрещает возвращать на Землю тех, кто уже знает о нашем существовании. Эвада уселся на воздух напротив кровати, но не упал, потому что ближайший стул самостоятельно подъехал под опускающийся зад. — В общем, я обрисую тебе ситуацию, в которой ты оказался. Мы иногда забираем с Земли тех из вас, кому осталось жить недолго, если считаем, что вы, «иммигранты», можете принести нам пользу и при этом соответствуете нашим стандартам высокоразвитого разумного существа. Здесь есть для тебя как хорошие стороны, так и плохие. Начну с хороших: помимо оставленной в дураках костлявой, ты получаешь возможность стать частью величайшей цивилизации в галактике и жить в мире, где решены все проблемы, неразрешимые для земной цивилизации. Ни войн, ни насилия, ни нищеты. Вместе с тем, у нас есть свои проблемы, неведомые на Земле. Итак, говорю тебе сразу: ты попал в сказку, не страшную, но при этом и не веселую. Твои морально-волевые качества, выделяющие тебя среди землян в лучшую сторону, для нас — самый нижний предел, на котором мы согласны рискнуть и впустить тебя в наше общество без поводка и намордника. Если окажется, что ты на самом деле ниже этой планки… у нас нет ни тюрем, ни судов. При малейшем несоответствии мы вернем твой мозг обратно в твое умирающее тело, которое пока что законсервировано именно на этот случай, и оставим там, откуда взяли, в том же состоянии, в котором взяли. Надеюсь, пока понятно? — Вполне, — пробормотал Кирсан. — Тогда идем дальше. Твои умственные способности позволят тебе не чувствовать себя тупым рядом с нами, но не более того. Они у тебя не выше среднего у нас, если я правильно их оценил. Твое новое тело сочетает в себе твой генный набор и генный набор предельно усредненного вардоранца. Вардоранцы — это мы, если вдруг непонятно. — Блин, а нельзя было сделать меня хотя бы красавцем или силачом, а? — попытался пошутить Кирсан. — Ни в коем случае. «Иммигрантам» не положены никакие льготы, выдвигать твои гены вперед, так сказать, мы не собираемся, если они чего-то стоят — выдвинешься сам. В общем, в данный момент ты по всем параметрам находишься в самом низу нашего социума, но, надеюсь, ты ничего иного и не ждал. Считай, что в игре «жизнь» ты дошел до верхнего предела «земной лиги» и перешел в следующую лигу, тут ты в самом низу и пробиться выше будет… очень трудно. Хотя тебе не привыкать, правда? Кирсан кое-как поворочался, пытаясь повернуть голову так, чтобы лучше видеть собеседника, но без чувства своего тела это оказалось не совсем просто. — По правде, я немного другого ожидал, когда ты сказал «нам очень нравится, как ты играешь в „Старкрафт“»… — Увы, — пожал плечами Эвада, — и вот тут мы доходим до самого печального для тебя обстоятельства. Нам очень нравится, как ты играешь в «Старкрафт», я усматриваю в тебе огромный потенциал. У нас есть похожая игра, и я возлагаю огромные надежды на то, что ты покажешь в ней отличный результат. Но… понимаешь, на Земле «Старкрафт» — это спорт, пусть и с приставкой «кибер-», а ты, стало быть, спортсмен. То есть, как бы, элита. Ты относительно популярен в своем кругу, за тебя болеют поклонники твоего стиля, в том числе красивые девушки… У нас расклад иной. Понимаешь, я вынужден искать талантливого игрока на Земле потому, что у нас никто не хочет быть… киберспортсменом. — Это вроде скачек, да? — проворчал Кирсан. — Зрители хотят смотреть, но никто из них не хочет быть лошадью? — Сравнение неточное, но весьма остроумное. Я обрисую тебе один момент… Мы — величайшая цивилизация галактики. Доминирующий вид. Но доминирование в галактике не разыгрывается в лотерею — оно базируется на способностях и свершениях каждого отдельного вида, что, в свою очередь, состоит из способностей и усилий всех представителей. Мы сильнее, умнее, быстрее, здоровее и выносливей вас, нашей ближайшей родни, не потому, что вытащили билет, а потому, что приложили к этому усилия. Мое колоссальное превосходство над средним землянином по всем возможным статьям объясняется тысячелетней направленной селекцией. В силу многих моментов, талантливый, скажем, хирург у нас… никто. Ничтожество. — Почему? — Потому что он просто хирург. То же самое касается кого угодно — инженера, ученого, музыканта. Любой, кто мастер лишь в одной специальности — никто. Второй сорт, достойный лишь жалости и снисхождения, но никак не уважения. Ты можешь быть математиком уровня академика — и все равно ты никто. Слабое звено. Ущербная часть генофонда. Любой, кто владеет менее чем тремя специальностями, науками, профессиями или искусствами — неполноценный. — Ни хрена себе… — протянул Кирсан. — То есть, если проще, нужно иметь три диплома, да? — Дипломы ничего не значат. Мало получить образование в трех сферах — нужно работать во всех трех и иметь достижения. — Немного странная логика, — протянул Кирсан. — Разве профильный специалист не лучше универсала, который владеет многими профессиями, но поверхностно? Эвада негромко засмеялся. — Нет-нет, я нечетко высказался… Под владением тремя специальностями я понимаю владение в совершенстве. Всеми тремя. Если ты математик, музыкант и инженер-оружейник — будь так добр доказать теорему, которую назовут твоим именем, написать симфонию, которую похвалят критики, и создать образец оружия, который примут на вооружение. — Это вообще возможно⁈ — Для землян — нет, конечно. Для нас это норма. Среди нас попадаются и такие, которые владеют пятью профессиями и более. Я — ксенолог, специализирующийся на землянах, с уклоном в полевые исследования, специалист по выживанию на Земле, психолог, опять же с уклоном в земную и сравнительную психологию, и универсальный исследователь-астронавт, то есть — четыре профессии. На данный момент я не добился больших успехов хотя бы по трем специальностям, так что пока что мой статус — «претендент». Ну, я, может быть, немного сгустил краски насчет достижений, но в целом нужно владеть тремя специальностями, чтобы не быть ущербным. А вот чтобы войти в элиту — нужно получить почетное звание. Например, магистр — это человек, преуспевший в трех науках и имеющий серьезные достижения и свершения в каждой из них. Маэстро — владеющий тремя искусствами. Мастер — две профессии и искусство или наоборот. Корифей — наука, профессия и искусство. Светоч — науки и искусства. И так далее. А теперь вернемся к игре. Понимаешь, большинство из нас немножко… мухлюет. Все мои профессии вертятся вокруг изучения землян. Ты можешь быть биохимиком, микробиологом и ксенобиологом — три разные науки, имеющие много общего. Это считается в пределах допустимого. Три разные дисциплины — например, музыка, математика и медицина — удел действительно талантливейших из нас. И то, астронавты, например, часто занимаются рисованием или музыкой, а часто и тем, и другим, потому что инструмент и краски можно взять с собой в полет. В общем, то, что можно совместить по времени или по навыкам. А теперь скажи, сколько времени в день ты тренировался, чтобы победить на турнире? — Восемь-двенадцать часов в день. — Вот то-то и оно. Очень трудоемкий спорт, ну или профессия, навыки которой бесполезны в других областях. Именно поэтому у нас не только киберспорт не в почете, но и вообще не существует профессионального спорта. Кирсан поднес руку к глазам, отметив, что тело постепенно становится послушнее, и спросил: — То есть, вы ввозите к себе землян, которые согласны делать то, чего не хотите делать вы сами? — Именно, но не всегда. Иногда забираем людей искусства. — И эти земляне обречены оставаться низшим сортом, поскольку не способны освоить на высоком уровне три профессии, да? — Это верно в отношении значительного процента, но в целом не все так безнадежно, потому что мы забираем только очень способных, живем мы дольше вас — то есть, и ты будешь жить чуть дольше обычного. В теории, у тебя есть шансы подняться с самого низа в серединку. Еще, сугубо теоретически, есть почетное звание «гений» — оно присуждается за прорывный успех. Но именно в твоей специальности это неактуально. Тут сбоку раздался женский голос: — Сеанс завершен. Плановая подача медикаментов. — Э… Кто это? — Медицинский модуль. Говорит мне, чтобы я закруглялся. Завтра продолжим, Скай. Кирсан почувствовал, как его начинает клонить в сон. — Слушай, Эвада, а что будет, если я не оправдаю твоих надежд на высокие результаты? Инопланетянин обернулся в дверях: — Не переживай, ничего страшного. В конце концов, профессий много разных, обслуживать роботов-уборщиков тоже кто-то должен. «Трындец», успел подумать Кирсан, проваливаясь в сон. Старый друг Леонид допил сакэ, сунул в рот последний ролл суши, надел бейсболку и вышел на улицу. Так, куда бы еще пойти, чего посмотреть и чего попробовать? В Японии ему, конечно же, сразу понравилось. Даже нет, не так: ему тут нравилось еще за двадцать лет до того, как он впервые сюда попал. Всегда мечтал и точно знал: ему тут очень понравится. Ну а сейчас наконец-то приехал и убедился: да, не зря он так долго мечтал тут оказаться. Так уж вышло, что за тридцать пять лет наемничьей карьеры Леонид Булатов повоевал практически по всему миру, кроме Северной Америки и Антарктиды. Его носило по Ближнему Востоку, по Дальнему, по Африке, по Карибскому бассейну, по Балканам, по Океании, даже в Австралию разок заскочил — а вот в Японию заглянуть не пришлось. Оно и к лучшему: лучше приехать туристом, чем с автоматом наперевес. Для своего отпуска Леонид выбрал Кагосиму: тропический курортный город с развитой туристической отраслью. Ну а поскольку он и есть турист, то здесь можно в избытке найти все, ради чего сюда ездят туристы. Кухни — какие угодно, увеселительные заведения — какие угодно, музеев и прочих культурных достопримечательностей — куча мала. Развлекайся, сколько влезет. Сожалел Леонид только об одном: что не смог взять с собой Лаш. Ей бы тут точно понравилось, но, увы и ах, отпуск в камуфляже и маскировочном макияже — не отпуск, а без этого Лаш привлекала бы внимание везде: серая кожа, ярко-янтарные глаза, удлиненные уши, специфическое скуластое лицо — все это скрыть было бы не так уж и просто. Конечно, она вполне могла бы сойти за переодетую земную девушку, загримированную под темную эльфийку, в Японии подобные фрики не исключение, а норма, но… Было бы неуютно. С другой стороны, у нее и дома куча работы. Вряд ли колония без нее развалилась бы, но Лаш из тех, кто не любит выпускать что-либо из-под контроля. А вот Леонид отпуск определенно заслужил. Последний контракт — полицейская миссия на забытом богами и Великими Инженерами куске серого камня с гордым названием «планета» — та еще работенка. Проблема, собственно, была не в планете, а в жителях. Отребье из неразвитых народов — типичный контингент в шахтерских колониях. И там трудность даже не в поддержании порядка, а в том, чтобы делать это с каменным невозмутимым лицом, когда каждый десятый из двадцати тысяч умышленно норовит вывести тебя из себя. Солдатам Леонида проще — они андроиды. А он — человек с железными нервами, но и у железа есть предел. Порой желание взять какое-нибудь чувырло за голову или там за хобот, приложить о стенку разок и сказать «спасибо за сотрудничество» так и рвалось на волю — но командир самого элитного подразделения в галактике просто обязан держать марку. Однако Леонид твердо себе пообещал: еще одно такое предложение — и командующий Билорса будет послан так далеко по извилистому многоэтажному маршруту, что заблудится в этажах и обратной дороги не найдет. В конце концов, Билорса — не единственный хорошо платящий наниматель, галактика — здоровенная такая штука. Ну серьезно, нанять за большие деньги «Псов войны», всего за одно сражение снискавших себе такую славу, какую мало кто в галактике стяжал — и засунуть на шахтерскую планету, которая и так никому не упала? Балларанцы, конечно, народ странный, и Билорса не исключение — но логика-то быть должна или нет? Леонид похрустел шейными позвонками, оглянулся по сторонам и выбросил Билорсу из головы вместе со всеми балларанцами: в конце концов, он в отпуске. Взгляд его упал на гору Каймон, возвышающуюся вдалеке. Одна из ста самых известных гор Японии, с вершины которой открываются потрясающий обзор на триста шестьдесят градусов — популярный туристический маршрут. Леонид припомнил одно из преданий о горе Каймон. Молодые летчики-камикадзе, отправляясь на задание, пролетали над ней, бросали последний взгляд на свою родину и, салютуя, прощались с ней. Что ж, значит, Каймон. По линии Ибусуки Макурадзаки Леонид добрался до станции Каймон. Отсюда до вершины — примерно два с половиной часа ходьбы, но он запасся пакетом сока и небольшим бэнто — японским набором дорожной еды. К вечеру будет наверху. Обратный путь его не смущал: освещение пешеходного пути есть, к станции Каймон вызовет такси. Это не по саванне ночью с автоматом и в разгрузке бегать, так что… — Коничива, Лютый Пес, — прошелестел за спиной голос, произнесший его прозвище по-английски. Рука Леонида мгновенно коснулась спрятанного в рукаве нервно-паралитического дротикомета, замаскированного под авторучку: улетая с Земли год назад, он не оставил позади ни семьи, которой никогда не имел, ни друзей: какие были — тех давно нет среди живых, наемники обычно не живут тридцать пять лет выслуги. А вот кто еще остался — так это те, которые смазывают свои пистолеты, вспоминая о Леониде Булатове по прозвищу «Лютый Пес». Он развернулся со смещением, чтобы затруднить противнику выстрел — шанс небольшой, но это шанс. Однако за ним стоял не характерной наружности неприметный тип с пистолетом, а тощий лысый японец. Руки в карманах, за спиной продолговатый футляр, сутулая фигура, куртка с высоким воротником. Впалые щеки, лицо больше похоже на обтянутый кожей череп — но бескровные губы улыбаются, печально и искренне. — Катана? — недоверчиво спросил Леонид. — Синкай, ты ли это? — Он самый, — не то прошептал, не то прошелестел Синкай Итагаки по прозвищу «Катана». — А я тебя сразу узнал, Леонид. Даже не узнал — а как увидел впереди шагающий шкаф — тотчас о тебе вспомнил. Глядь — а это и правда ты. Как поживаешь?