Саша решительно не понимал, что это такое, но одно мог сказать точно, фигурка пышнотелой красотки принадлежала не ему. Такие формы были точно не в его вкусе. – С улицы притащил? – спросил он у Барона. Тот в ответ сунул нос под сиденье, где вчера лежала сумка Галины. Сегодня, понятное дело, ее там уже не было. А вот женская фигурка была. – Может, из сумки Галины выпала? Сумку-то я нашел открытой. На всякий случай фигурку Саша захватил к антиквару тоже. Мало ли, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Барону тоже было разрешено пойти с хозяином, потому что владельца магазина Саша знал отлично и знал, что тот будет рад визиту Барона, которого неизменно баловал ванильными сухариками из собственных запасов. Приехал Саша не абы к кому, а к дяде своего школьного приятеля Антона. Его дядя владел небольшой лавочкой, в которой зарабатывал на жизнь тем, что скупал у старушек оставшийся у них антиквариат и втюхивал молодым лохам антиквариат поддельный, изготовленный и купленный за копейки, а верней, за евроценты в Европе. Дело свое дядя любил. Фальшивый мейсеновский фарфор занимал в магазине целую стену. Вазы, сервизы, статуэтки и предметы декора находились тут в огромных количествах. Резные стулья и мягкие пуфики, якобы старинные трюмо и столы, причудливо изогнутая бронза и хрусталь, якобы все старинное, из дворцов и богатых домов. На самом деле цена всему этому великолепию была немногим выше того материала, из которого они были сляпаны. – Как дела? Сергей Юрьевич, порядок? Хозяин магазина поднял голову, но в ответ на приветствие лишь кисло улыбнулся: – Какой там порядок! Плохо все, Саша, очень плохо. Сергею Юрьевичу было лет пятьдесят. Он всегда нравился женщинам и прикладывал немало усилий, чтобы и на шестом десятке продолжать им нравиться. Носил он аккуратную бородку клинышком, очки в модной оправе и вид имел невероятно интеллигентный, хотя в свое время с трудом закончил восьмилетку и отправился в ПТУ по профессии «мастер по изготовлению художественной мебели», где и понабрался навыков, которые теперь здорово пригодились ему при торговле поддельной антикварной мебелью. Но сегодня Сергей Юрьевич был не в своей тарелке. Он даже желчно велел Барону не принюхиваться к стульям и не предложил собаке никаких вкусняшек, а это уж было и вовсе из ряда вон. – Что такое у вас случилось? – В какое время живем, никому верить нельзя! Того и гляди, обманут! – Вроде бы раньше вы на дела не жаловались. – Так то раньше! А ты послушай, какая со мной история давеча приключилась. Приходит ко мне старушка – божий одуванчик, дунешь, и улетит. Сама из себя такая чистенькая, благопристойная бабулечка, видно, что с хорошим воспитанием и при деньгах. Сапожки, шарфик, все такое стильное да модное. И за собой следит, это же сразу видно. Стрижечка, укладочка, маникюрчик. Такое удовольствие рядовая пенсионерка себе каждый день позволить не может. И приносит мне эта бабулечка семейную реликвию, которая у них в семье якобы из поколения в поколение передается. Наборчик такой для рукоделия. Германия. Восемнадцатый век. Слоновая кость и позолоченное серебро. Я сразу смекнул, что наборчик этот хороших денег стоит. Но ей об этом, конечно, не говорю. Начинаю вкручивать, что и кость уже от времени потрескалась, и серебро нынче в цене падает, а на его художественную ценность никто и не смотрит. Ну, бабулечка расстроилась немножко, но на своем мнении стоит твердо, желает от наборчика избавиться, а на полученные деньги хочет купить внучке подарок. Деньги я ей отсчитал и в тот же вечер понес наборчик на реализацию. У себя в лавочке Сергей Юрьевич, как уже говорилось, торговал исключительно поддельным антиквариатом, а подлинный, который ему доводилось добыть, носил своему коллеге, имеющему большой салон на Невском проспекте. – Принес я Виктору этот наборчик, а он меня на смех поднял. Это же, говорит, новодел. Пластмассовая штамповка. Как же, говорю, помилуй, Виктор, глаза-то разуй. Тут же трещинки, это старая кость, а не пластмасса. А он мне показывает три таких же коробочки и говорит, сам в первый раз купился, а потом уж понял, что это в Китае научились такие безделушки делать, что от настоящих и не отличишь. Вот так, дружочек, погорел я на этом наборчике, обдурила меня бабушка. – Ну, ничего страшного. – Скорей уж ничего хорошего, – кисло произнес антиквар. – А у тебя что? Ты по телефону говорил, какие-то старинные штучки надыбал. Хвастайся! Саша вытащил овальный ларчик из карельской березы и странного вида фигурку упитанной дамочки. Первой он подал фигурку, Сергей Юрьевич немедленно склонился над нею. Потом крякнул, пошел за лупой, потом принес еще одно увеличительное стекло и даже включил электронный микроскоп. Потом дрожащей рукой поднял фигурку женщины и спросил: – Где, если не секрет, приобрел это? – В машине валялась. Сергей Юрьевич кашлянул и полез в компьютер. До Саши доносилось его взволнованное бормотание. – Неужели… не может быть… Точно такая же или нет? – Что там? – Погоди, Саша. Если я прав, то вещица эта может стоить тысячи или даже десятки тысяч и не рублей, а долларов. А если удастся найти коллекционера, кто таких дамочек собирает, то он тебе и того больше отвалит! – А что это за штучка? Торговец поднял голову, вид у него был необычайно оживленный. Таким Саша его еще никогда не видел. – Это, Саша, никакая не штучка, а богиня богатства и плодородия, прибывшая к нам из каменного века. Именно так древний человек представлял себе идеал женской красоты. Женщина – мать, кормящая грудью свое многочисленное потомство. Дети и прочий приплод, вот что в те годы считалось богатством. И женщина, способная подарить мужчине такое богатство, олицетворяла собой богиню. – Я примерно так и понял. И она дорого стоит? Эта фигурка. – Вещь исключительно музейного уровня. Я просто не понимаю, как она попала к тебе. Такого рода вещицы находят на раскопках курганов и древних городищ. Ценность ее очень высока. У тебя она одна или еще что-нибудь есть похожее? – Еще вот это. И Саша протянул ларчик в форме яйца. – Очень интересная вещица, очень. Но совсем из другой оперы. – Я вижу. – Детки такие на портретах симпатичные, женщина-красавица. Похоже, это портреты чьих-то детей, которых заботливый родитель всегда хотел иметь при себе. Такого рода миниатюры раньше заменяли богатым людям фотографии. Эти изображения можно было взять с собой в дорогу. – По одежде и прическам понятно, что дети и женщина происходят из высшего сословия. – Кого-то мне эта молодая дама напоминает. А тебе нет? – Не знаю. А эта вещица дорогая? – Ну, в принципе, такого рода медальоны были в ходу до начала эры фотографии. И даже с появлением фотографий все равно заказать в подарок медальон на память было признаком хорошего тона. – Значит, это не редкость? – Такие медальоны мне встречались достаточно часто. И оправлены они зачастую были побогаче, чем этот. Тут-то просто деревяшка. – Карельская береза. – Ну и что? Гарнитур из карельской березы – это да, согласен, дорого стоит. А такая маленькая поделка, ну, сколько там этой березы пошло. Ерунда! На стоимость медальонов материал оправы никак не повлияет. – И сколько такие могут стоить? – Тысяч за тридцать может уйти, – небрежно произнес скупщик. – И то, если клиент найдется. Но такого рода вещиц было изготовлено множество, так что покупателя можно дожидаться долго. Спроса на них нынче нет. Разве что… – Что? – Очень уж мне лицо этой дамочки кажется знакомым. Уж не графиня ли какая или княгиня? Если удастся установить имена изображенных тут людей, то это может существенно повысить цену медальона. Вещь с историей уходит всегда по более выгодной цене. А портреты именитых людей любой коллекционер захочет иметь в своей коллекции. Я с твоего позволения сфоткаю эти вещицы, а потом тебе отзвонюсь, если что узнаю. Договорились? – Конечно, Сергей Юрьевич. Спасибо вам. – Спасибо потом скажешь. Пока что не за что. Сегодня у Саши были еще дела, которые к его расследованию никакого отношения не имели. Ну, то есть это он думал, что они не имеют отношения, а будущее показало, что, когда идет расследование, даже ничтожные мелочи очень даже имеют значение. В два часа дня Саше предстояло давать частные консультации в библиотеке Кировского района. На такие консультации, которые оплачивало государство, к Саше приходили преимущественно бабулечки с дедулями. Молодые предпочитали пользоваться интернетом, в котором можно было найти ответ на любой запрос. А вот пожилые люди предпочитали действовать по старинке. Саша уже не первый раз работал в этой библиотеке, сдружился с работающими там сотрудницами, с одной девушкой Ирочкой даже закрутил легкий романчик. А среди приходящих за консультациями бабушек у него завелись постоянные клиентки. Вот и сегодня к нему пришла его давняя знакомая Серафима Дмитриевна. Ветеран труда, всю свою жизнь она проработала в Музее истории и быта народов мира и на пенсию вышла уже глубоко в преклонных годах. Да и то не ушла бы, потому что работу свою обожала, но проклятая деменция нанесла старушке предательский и подлый удар в спину. Серафима Дмитриевна стала все забывать, что не могло не сказаться на ее прямых служебных обязанностях самым плачевным образом. В общем-то Серафима Дмитриевна со своим новым положением дел уже свыклась, освоилась в статусе полноценной пенсионерки. Но так как всю свою жизнь она куда-то по утрам из дома выходила, то и в старости у нее осталась та же привычка. Проблема заключалась в том, что ходить ей было особенно некуда, и библиотека стала для старушки настоящей отдушиной. Тут проводились разнообразные мероприятия, показывали кинофильмы, бывали встречи с интересными людьми. А уж Сашу эта милейшая старушка полюбила словно родного. Про себя Саша мог сказать, что никому не пожелал бы такой бабушки. И при всех своих безупречных манерах Серафима Дмитриевна все равно умудрялась порядком выводить окружающих ее людей из душевного равновесия. А ее неуклонно повторяющиеся однотипные вопросы с непривычки буквально заставляли новичков рвать на себе волосы. Памяти у бабушки не было никакой, но она старалась вникнуть в мельчайшие подробности любого дела. И повторяя ей раз за разом одно и то же, Саша мысленно давал себе зарок, что в следующий раз переберется со своими консультациями куда-нибудь в другое место. И не мог! Потому что знал, что Серафима Дмитриевна при ее куцей памяти к нему уже привязалась, будет ждать именно его – своего консультанта, расстроится, если он не придет, в итоге у нее поднимется давление, начнется приступ, и ее могут даже отправить в больницу. Когда он пришел в библиотеку, Серафима Дмитриевна его уже ждала. Улыбаясь, она принялась объяснять, что хотела бы написать завещание в пользу девочки. «Девочкой» она называла свою внучку, которую из пятерых, Саша так и не разобрался, нужды не было, потому что он уже имел разговор с сыном и дочерью Серафимы Дмитриевны, которые объяснили, что бабушка давно переоформила всю свою собственность на них двоих, а потому завещать ей по большому счету нечего. – Это для бабушки развлечения. Когда она к вам ходит, мы хоть немного от нее отдыхаем. Ну, хотите, мы вам ее консультации оплачивать будем? От денег Саша отказался, а старушку продолжил принимать. Вот и сейчас он попытался ей втолковать: – Серафима Дмитриевна! Дорогая вы наша! Да мы же с вами еще в прошлый раз завещание написали. На вашу внучку, как вы и хотели. – Да? – всполошилась бабулька. – А где же оно? Наверное, я его потеряла. Вот растяпа. Голова совсем дырявая стала, ничего не помню. – Это ничего, если вы его потеряли. У нотариуса копия хранится. – А если он ее тоже потеряет? Нет, я бы лучше еще один документик составила. – Так нельзя, если составить новое завещание, то предыдущее потеряет свою силу.