Климкин немного покраснел. – Лариса очень самолюбива. И к тому же ей по жизни всегда везло. Бывают такие успешные люди, что ни загадают, все им дается. Живется им легко, но когда что-то идет не по их задуманному, они воспринимают это чуть ли не как личную трагедию. У нас с Ларисой был роман, она планировала, что мы поженимся. Она в то время была вдовой, я вполне укладывался в ее представление о том, каким должен быть муж. Но я ее планов не оправдал, жениться отказался и, более того, вскоре совсем порвал наши с ней отношения. – Он ее бросил! – подтвердила Галина. – Поматросил и бросил! Ха-ха! Весь музей об этом судачил! Лариска ему этого никогда не смогла ни забыть, ни простить. Ух, как она его ненавидела! Больше всех нас! Она уже тогда мечтала из страны уехать, только и разговоров у нее было, как бы из совка совсем свалить. Мол, за границей и жизнь другая, и мужчины совсем особенные. Но вот беда, нищей она уезжать не хотела. И поэтому предложение Натальи приняла с восторгом. – Прекрасно, – подытожил следователь, – значит, в одном месте собрались четыре особы, не обремененные излишними моральными принципами, которые, с одной стороны, хотели отплатить своему обидчику, а с другой – намеревались погреть на этом свои жадные лапки. – Наталья нет, – возразила Галина. – Она к Климкину никаких плохих чувств не питала. Наталья только лапки погреть. – Прекрасно, – повторил следователь, хотя всем было понятно, что ничего прекрасного он в этой истории не видит. – И что было дальше? – Мы стали таскать потихоньку те предметы, которые указывала нам Наталья. – Почему именно Наталья? – Ну, вроде как она у нас была главная. Она же отвечала за сохранность украденных предметов. Она единственная из нас всех знала их рыночную стоимость, был у нее какой-то знакомый оценщик, который передавал ей эту информацию. – И каждый тащил украденное к себе домой? – Нет, сперва мы хранили все предметы в одном месте. Его выбрала Наталья. Какой-то домик за городом, принадлежал какому-то дальнему родственнику Натальи. – Отцу ее ребенка, – пояснил Климкин. – Жениться на Наталье этот мужчина не пожелал, но сына поддерживал и даже подарил ему с матерью участок с домиком. – Но потом Наталья сказала, что хранить все вещи в одном месте – это слишком опасно, – продолжала Галина. – И каждая из нас забрала свою часть к себе. К этому времени у каждой из нас собралась уже большая коллекция из украденных предметов. – И много вам удалось продать? – Ничего. – Как? – удивился Рыбаков. – Почему? – Мы боялись так рисковать. И потом Наталья постоянно убеждала нас, что нужно выждать несколько лет. Она нас успокаивала, что за эти годы ценности только еще больше поднимутся в цене. И настаивала, чтобы мы ждали и без ее ведома ничего бы не предпринимали. Постоянно твердила нам, что если кто-нибудь один попадется, то погорят все. Пусть даже сейчас никто не знает, что хранилище музея ограблено, но если вещи продать коллекционерам, то они неизбежно начнут хвастаться друг перед другом и правда выплывет наружу. А мы не могли этого допустить, и мы не хотели продавать по чуть-чуть. Мы хотели взять крупный куш один раз и слинять. Но нужно ждать, говорила Наталья, пока не подвернется случай, вывезти предметы за границу, продать там их одним махом на одном аукционе, и пока никто не опомнился, дать деру и залечь глубоко на дно. – Прекрасный план! – фыркнул Николай. – Просто прекрасный! Вывезти национальные ценности за границу, там их продать и оставшиеся дни шиковать на курортах! Прекрасный и очень патриотичный. – А ты, сопляк, меня не стыди! – разозлилась на него Галина. – Небось тебе за копейки чужие сортиры драить не приходилось! И мужа-алкаша возле себя терпеть тоже! Я с шестнадцати лет вкалываю, и я заслужила немножко счастья! И вообще, что касается меня, то я никуда уезжать не планировала. Но часть своих камешков я отдала Лариске. Они со Львом замутили с отъездом, Лариса хотела свою бронзу вывезти и предложила нам всем тоже скинуться и поучаствовать. Переправку ценностей она брала на себя, за это мы должны были ей выплатить из нашей доли небольшой процент. Наталья наотрез отказалась, а нам с Татьяной деньги были позарез нужны, мы согласились. У Татьяны племяннику грозит тюрьма. А мне нужны деньги на операцию и лечение. Без лечения жить мне осталось всего ничего, а в хорошей клинике в Европе меня могут поставить на ноги. Но на это нужны деньги. И мы с Татьяной решились. – А Наталья? – Я же говорю, она была против. Категорически! Но мы уже давно не хранили свою поживу в одном месте, у каждой был свой схрон. Я притащила к Ларисе несколько каменюг, которые мне казались самыми привлекательными. Татьяна тоже принесла несколько предметов из своей коллекции. А Лариса выбрала из своей бронзы что помельче. Крупные предметы она планировала оставить на даче, там они у нее были где-то спрятаны, чтобы потом вернуться и забрать их. – Как вернуться? – удивился Саша. – Лариса же планировала продать дачу! – С чего вы это взяли? Нет, конечно! Зачем ей продавать дачу? – Ну, чтобы деньги были. У нее и у Льва. – Деньги у Лариски и так вскоре должны были быть. А дача – это собственность ее сына, ко Льву и его махинациям дача отношения вообще не имеет. – А как же пионы? Зачем же Лариса их?.. – ляпнул Саша, но никто его не услышал, потому что в этот момент Галина заговорила снова. – Когда Наталья узнала о наших планах, она сперва ничего не сказала. Она вообще никогда не торопится, сперва все обдумает. Она – это не я, что на уме, то и на языке. Наталья мудрая, она нас предупредила, что на таможне могут возникнуть вопросы к содержимому игрушек. И что если это произойдет, то неприятности будут у нас всех. – Ей-то чего было волноваться? – воскликнул Климкин. – Она же свои артефакты отсылать не собиралась. И вообще, за нее уже отсидел я! У меня дома при обыске было найдено целых пять реликвий, относящихся к быту Средневековья. Именно они и послужили основанием для возбуждения уголовного дела против меня. Конечно, я понимал, что меня подставили. И сделал это кто-то из моих коллег. Но понятия не имел, кто именно. Огульно обвинять всех подряд я не мог. Выкрасть вещи и подкинуть их ко мне домой могли многие. Незадолго до этих событий я праздновал юбилей, пригласил всех сотрудников. Любой мог принести эти предметы из хранилища и рассовать их по моей квартире. Сперва я думал на Татьяну, потом на Ларису и даже на Галину. Были и другие, кто мог считать себя обиженным мной. Но на Наталью – никогда. Я же думал, что она меня любит. Глаза у меня открылись только сегодня, когда, перед тем как засунуть нас с Галиной в мешках в погреб, Наталья не отказала себе в удовольствии немножко с нами напоследок поболтать. Вот тогда-то мне и открылась вся мерзость, вся чернота ее души! – Она думала, что мы в погребе замерзнем насмерть. Вот и разоткровенничалась. – Но какой я был дурак! – воскликнул Климкин. – Какой дурак! Даже из колонии я много раз писал Наталье, просил ответить, просил поверить в мою невиновность, но она ни разу не прислала мне ни единого письмеца. Я начал наводить справки у своих бывших знакомых, начал расспрашивать, что и про кого слышно. Но лишь сегодня, когда Наталья разговорилась, постепенно до меня дошло! Это Наталья! Это она прокрутила всю аферу! Она знала про комиссию, которую должны были прислать к нам из Министерства с целью проверки фондов. Наталья понимала, что нужно кого-то подставить под удар, и выбрала для этого меня! А я-то думал, что она меня любит, что мы с ней поженимся! И Климкин ссутулился под своим одеялом. Сколько лет прошло с тех пор, а обида на предательницу до сих пор была с ним. – Освободившись по условно-досрочному, вы решили действовать? Захотели разобраться и наказать тех, кого считали виновными в своих бедах? – Для начала я хотел Наталью просто увидеть. Но это оказалось не так-то просто. Наталья наотрез отказывалась со мной встречаться. – И тогда вы поехали к ее подругам, которых считали виновными в оговоре. Благодаря их показаниям у следствия окончательно сформировалось мнение о вашей виновности. И вы захотели им за это отомстить. Что вы предприняли? Климкин растерянно молчал. – Это может прозвучать странно, но ни к Ларисе, ни к Татьяне, ни тем более к Галине у меня никаких претензий не было. Может быть, потому, что их я никогда не любил, но от их предательства я не испытывал никакой боли. Конечно, мне было любопытно, почему они так поступили, но в заключении у меня было много времени, чтобы проанализировать и свои, и их поступки. И в общем-то я понял, почему женщины так поступили в отношении меня. Я им мешал, и как только возникла возможность, они от меня избавились. Я и сам на их месте поступил точно так же, за что же тут обижаться? – Но вы все равно отомстили им! – Это как же? – Застрелив Ларису в ресторане. И ударив ножом ее подругу. Климкин окончательно пришел в замешательство. – Нет, нет, этого я не делал! – Напрасно вы отпираетесь. Оружие, из которого была убита Лариса, нами найдено. И владелец его тоже известен. Оружие травматическое, но регистрации все равно подлежит. Владельцем пистолета являетесь вы, отпираться от этого просто глупо. А на ноже, которым была убита Татьяна, найдены ваши отпечатки пальцев. На Климкина жалко было смотреть. Глаза у него выпучились, губы шевелились, но с них не слетал ни один звук. Бедный ученый буквально онемел от новой беды, свалившейся на его голову. – Я не убивал! – воскликнул Климкин в отчаянии. – Что вы такое говорите! Ни Таню, ни Ларису! Пистолет у меня пропал. Как только я обнаружил его пропажу, сразу же заявил об этом в полицию. Сделал все в установленном законом порядке, вам не к чему придраться. – Очень ловкий ход. Заявляете, что пистолет у вас украден, а на самом деле никто оружие у вас не крал. Оно находилось все время при вас. И вы только ждали подходящей минуты, чтобы с его помощью свести счеты с одной из ваших врагинь. – Нет, это какая-то ошибка! Вполне возможно, что пистолет пропал еще до моего ареста. Мне тогда было не до проверки своего имущества. – У кого были ключи от вашей квартиры? – У Натальи. У нее одной. Хотя мы и не общались, но я знаю, что все эти годы она регулярно платила по всем коммунальным платежам от моего имени. Я присылал ей деньги, она оплачивала квитанции. Я оставил на ее имя доверенность, и, насколько я знаю, Наталья сдавала мою квартиру и получала за нее деньги. Кроме того, в колонии я работал библиотекарем, деньги небольшие, но на оплату платежей хватало. – Значит, Наталья могла взять ваше оружие? – Конечно! И нож с кухни тоже могла. И конечно, раз нож мой, то на нем сохранились мои отпечатки пальцев. – Вы обвиняете Наталью в совершении ею двух убийств? Вместо него ответила Галина: – Наташа и не на такое способна! О-о-о! Это такая личность… Нас же ведь она собиралась прикончить. Она же прекрасно понимала, что оставляет нас умирать в этом погребе. Если бы не ваше появление, то мы скопытились бы от холода. Наташка все прекрасно рассчитала. Наплела мне с три короба, что нам нужно уехать, Климкиным запугала. Когда он внезапно появился возле ее дома, сказала, что нам конец. И есть один только способ, как его устранить. Нужно, сказала она, отвезти его в дом моей бабки, который я уже пятый год продать никому не могу, да тут и оставить. – И ты согласилась? Климкин смотрел на Галину с возмущением. – Так ведь я думала, что это ты Ларису с Татьяной убил. И Льва заодно тоже прикончил. Я боялась за свою шкуру, вот почему согласилась помогать Наталье. – А мне эта мерзавка сказала, что у них с Галиной есть ко мне разговор. Конечно, я тут же примчался. Я мечтал о том, чтобы увидеть Наталью, все эти годы. Я хотел с ней объясниться. Дурак! Я думал, что она считает меня виновным в краже и потому презирает и не хочет со мной общаться. Но она не захотела со мной говорить о прошлом, она лишь сказала, что сейчас нам троим нужно поехать в дом Галины. Но я и на это согласился. Приехали, зашли, тут меня чем-то оглушили, и я потерял сознание. Очнулся уже в погребе. Потом сверху еще что-то упало, мягкое. И голос Натальи рассказывает нам, что мы круглые идиоты, если думали, что она позволит себя обойти. А напоследок и говорит: «Лежите тут, голубчики. Пять лет дом продавался и еще пятьдесят будет на продаже стоять. Никто вас тут не найдет, истлеют ваши косточки, а я весной заеду, земелькой да песочком вас присыплю, вовсе никто ни о чем не догадается». И взглянув на следователя, Климкин произнес: – Если она с нами такое зверство собиралась учинить, то почему бы ей было не убить также и Ларису с Татьяной? – Да, – согласилась с ним Галина. – Вопрос только: зачем? И они оба наперебой стали выдвигать различные версии, почему бы это могло быть. И чем больше слушал Саша, тем отчетливей понимал, как ловко обвели его вокруг пальца. Использовали его как последнего дурачка в своих злодейских целях. А он-то и рад был! Как же ругал себя Саша! Сыщик называется! Он должен был насторожиться уже в тот момент, когда незнакомая собачница во дворе у Натальи случайно упомянула о гибели шпица по имени Арти. Уже тогда Саша должен был подробнее расспросить, когда умерла собачка. Ведь Наталья сказала своим подругам, что на нее также было совершено покушение. Она сказала, что в ту ночь, когда шпицу Мориарти приспичило выйти прогуляться, на Наталью напали и пытались убить. Но этого не могло быть, потому что покушение, которое якобы произошло, произошло всего пару дней назад. А бедный маленький Мориарти отправился в свой собачий рай гораздо раньше. Значит, надо было понимать, что Наталья лжет! А кто лжет в мелочах, способен обмануть и в крупном. Но Саша был слеп и глух. Геннадий Александрович называл себя дураком, а что уж говорить про самого Сашу! Климкин, видимо, прочел по лицу юноши, какие чувства тот испытывает, потому что внезапно сочувственно взглянул на юношу и произнес, обращаясь к одному лишь Саше: – Не переживайте, молодой человек. Не вы первый, кто попался в сети этой злодейки! Я и сам когда-то был до такой степени очарован ею, что охотно пошел под суд, лишь бы спасти мою любимую. Не знаю, где был мой разум, когда я слушал эту женщину. Отрезвление пришло не сразу. Но ему очень способствовал тот факт, что за все эти годы она ни разу не прислала о себе даже простую весточку. Я терзался, колебался, сомневался, но только сегодня окончательно понял, что мною, грубо говоря, просто воспользовались. Это было тем обиднее сознавать, что прежде своими дамами обычно манипулировал я, а тут вдруг такой поворот. Сам попался в сети этой мерзавки. Сначала я был зол, потом мне было просто обидно, а теперь пришло понимание, что все в этой жизни закономерно и справедливо. Я и сам неоднократно обманывал людей, вот и получил обраточку. – Но вы же не убивали. – Не убивал. – А Наталья, получается, убивала. Но зачем? И прежде чем Климкин с Галиной вновь пустились вплавь по волнам своих предположений, следователь перебил их и сказал: – У меня есть предположение, почему это произошло. Но сперва ответьте мне на один вопрос. На те украденные вами из музея ценности, которые Лариса обещала переправить за границу, вы все скинулись понемногу из своих собственных закромов?