Николай пнул ближайший к нему мешок и отпрыгнул. – Что там?! Из мешка послышался звук, похожий на недовольное мычание. Звук был приглушенный, но его явно издавало живое существо, возмущенное таким обращением со своей персоной. – Режь! Режь мешковину скорей! В мешке обнаружился мужчина. Это был пожилой человек с бородкой и умным интеллигентным лицом. Очки в данный момент на нем отсутствовали, точно так же, как и кепка. – Вот так находка! Кто же вы такой, уважаемый? Ответить человек из мешка не мог. Рот у мужчины оказался заклеен большим куском пластыря. Руки и ноги были связаны. А из всей одежды на нем красовались лишь трусы, майка и носки. Куда подевались брюки, рубашка, куртка и ботинки, оставалось лишь догадываться. Мужчина был совершенно ледяной, наверное, он уже тихо загибался от переохлаждения, когда пинок Николая привел его на мгновение в чувство и заставил подать голос. Пленник был очень слаб, даже после того, как Николай разрезал пластиковые путы, перетягивающие его руки и ноги, мужчина не мог двигаться самостоятельно и даже заговорить. – Кто это с вами сделал? – допытывался у него Николай. – Как вы в погребе-то оказались? – На-на-на… – Что? – Наталья! – И связала вас тоже она? – Да. – А почему? За что она с вами так? Из глаз мужчины потекли слезы. – Помогите! – прошептал он. – Я хочу жить! Он был совсем плох. Пришлось оставить допрос на потом. Сейчас надо было спасать пленника. Саша лег животом на пол, спустив вниз руки. После чего Николай начал подталкивать мужчину наверх. С огромным трудом им все же удалось вытащить его наружу, где его укрыли чьей-то курткой, и кто-то убежал к соседям, чтобы разжиться у них кипяточком. Разглядев лицо спасенного мужчины, следователь обрадовался: – Это же сам Климкин! Геннадий Александрович, как вы? Все столпились возле спасенного, который внезапно открыл глаза и неожиданно внятно произнес: – Спасибо! Лучше. – Как вы в мешке-то очутились? По лицу Климкина мелькнул страх: – Галина! – вскрикнул он. – Где Галина? Она тут? И тут же снова потерял сознание от слабости. Николай, который так и торчал наполовину из погреба, с сочувствием произнес: – Он еще про какую-то Галину говорил. – Э-э-э… Николай, – обратился следователь к помощнику. – Ты второй мешок проверил? – Нет. – Так проверяй! Чего ждешь? Николай вновь спустился вниз. – И как дела? – Тут тоже кто-то есть, – раздался из погреба мрачный голос Николая. – На этот раз какая-то баба. Мелкая, тощая и, кажись, уже не дышит. – Тащи ее наверх! Немедленно! Это было сделать не так-то просто. Если Климкин хотя бы пассивно, но все же помогал своим спасителям, цеплялся из последних сил за протянутые к нему руки, пытался переставлять ноги по ступенькам лестницы, то вторая спасенная не могла сделать и этого. Едва увидев вторую жертву, Саша воскликнул: – Это Галина! Барон носился вокруг них, лаял и поднимал суматоху. Но именно он кинулся первым к Галине, облизывая ее лицо. И внезапно все увидели, как ресницы на лице женщины дрогнули. – Жить будет! – обрадовался следователь. – Давай, Барон, молодец, продолжай свою терапию! К этому времени подоспел кипяток, который принесли от соседей. Вместе с кипятком появились теплые одеяла и сама соседка, которая при виде бледных и застывших пленников принялась причитать: – Да как же это! Да что же это творится, люди добрые! Вот беда-то! Как же это их угораздило! Небось в погреб забрались, да крышкой их и придавило. Галюня-то наша бедная совсем смерзла! А мужичок ее еще держится. Но все равно, надо их обоих ко мне домой. Я только-только печку истопила, надо их туда, авось отогреются. У нас мать в детстве сестренку в лесу потеряла, мороз лютый был, думали, все, мертвая, когда нашли. А она через пару часов на печке у бабки возьми и отогрейся. Ничего, и эти тоже размякнут. – Врачам нужно позвонить. – Врачам, конечно, можно, – согласилась соседка и философски прибавила: – Но не факт, что врачи быстро приедут. Так что несите бедолаг ко мне, и поживее! Несчастных пленников перенесли в соседний дом, устроили их у жаркой печки, накрыли всеми имеющимися в доме теплыми одеялами и стали ждать, когда они оттают. Когда они смогли шевелиться, их стали поить горячим чаем. Добросердечная соседка приносила гостям то чай с медом, то отвар малиновых листиков, то свежезаваренный брусничный лист. Все это питье было ею щедро сдобрено самогоном, так что процесс согревания пошел буквально семимильными шагами. Не прошло и получаса, как господин Климкин смог начать говорить. Галина была еще слаба, но она могла слушать и кивать в знак того, что подтверждает каждое сказанное им слово. Глава 14 Никто не перебивал Климкина, пока он изливал свою замерзшую от человеческой подлости, а теперь слегка оттаявшую от человеческого же тепла душу. И говорить он начал о том, а вернее, о той, которая волновала его душу сильней всего. – Наше знакомство с Натальей произошло при самых романтических обстоятельствах, она переходила дорогу, а я наехал на нее своей машиной. Разумеется, тогда я даже не подозревал, что все это был просто хорошо разыгранный спектакль, в котором мне была отведена, увы, совсем незавидная роль бычка на заклание. Но я был слеп! Наталья сумела очаровать меня настолько, что я взял ее к себе на работу. Там она осмотрелась и очень быстро нашла себе подруг, а я – глупый дурак – только умилялся, глядя на их бравую четверку. Но мне и в голову не могло прийти, что основанием для этой дружбы служила отчаянная неприязнь всех четверых ко мне грешному. Впрочем, нет, со стороны Натальи неприязни ко мне не было, эта женщина меня просто использовала, как использует всегда и всех, кто встречается ей на пути. – Можно чуть ближе к делу, – попросил его Рыбаков, прихлебывая чай, которым хозяйка щедро оделяла всех вокруг. – Да, да, отвлекся, простите. Так вот, в тот день, когда вскрылась вся эта афера с музейными фондами, находящимися в моем ведении, и подменой части экспонатов на подделки, разумеется, я взял все на себя. Как руководитель отдела я был обязан следить за порядком в хранилище. И я следил! Но, увлекшись отслеживанием порядка в бумагах, я пропустил главное. Не увидел предателя рядом с собой! – Еще чуть ближе, пожалуйста. Время идет, а мы так и не поняли, что с вами произошло. – Вы правы! Но вы должны задержать негодяйку! – Если вы про Наталью, то ей деваться некуда. Она уехала на вашей машине, мы ее найдем. – О-о-о! Вы еще ее плохо знаете! Вы себе даже не представляете, какая это пройдоха! – А вы нас просветите. – Я не знаю, какие именно аргументы нашлись у Натальи, чтобы склонить Татьяну и Ларису к сотрудничеству, а вот для Галины ей напрягаться не пришлось. Галочка в ту пору люто меня ненавидела и ненависти своей отнюдь ни от кого не скрывала. Такой уж она человечек, что все ее чувства тут же оказываются известны всем окружающим. Хотя повод для такой ненависти был совершенно ничтожен и, на мой взгляд, никак не заслуживал такой сильной эмоциональной реакции Галочки. – Поясните. – Он буквально достал меня своими придирками, – хрипло произнесла Галина. – Тут грязно. Тут пыль. Тут пятнышко осталось. Из-за него мне приходилось по десять раз все комнаты перемывать, тут любая бы взбесилась. Я уже увольняться хотела, а перед этим ему машину краской облить, но однажды ко мне подошла Наталья и сказала, что есть способ лучше. Можно избавиться от надоеды начальника и при этом еще неплохо подзаработать. Мне деньги были нужны, я согласилась. – И стали таскать из хранилища экспонаты, относящиеся к быту первобытных людей? – Не очень-то они богато жили, скажу я вам. Такие каменюги я и у себя во дворе могла набрать сколько угодно. Лариске-то повезло больше, она бронзу тырила. Там и красивые вещицы попадались. А пуще всех я завидовала Татьяне, вот уж где красота! Но оно и понятно, Татьяна изучала быт императорской семьи, себя тоже императрицей воображала, такая же была падкая до молодых фаворитов. Только на их содержание, на подарки им денежки нужны. Вот Татьяна и согласилась на предложение Натальи. – А еще Татьяна мечтала занять мое место, и это тоже сыграло не последнюю роль, – добавил Климкин. – Все три женщины меня ненавидели и мечтали от меня избавиться, на этом их чувстве и сыграла Наталья, которая единственная от начала и до конца преследовала лишь одну цель – наживы! – И Лариса? Она-то вас за что ненавидела?