Наталья молчала. Лишь щеки у нее слегка зарумянились. Похоже, ей было стыдно за свой промах. – Итак, Ларису вы пристрелили, Татьяну зарезали, но вам далеко не всегда везло. Например, Галина оказалась вам не по зубам. Сначала вы пытались сбить ее машиной, но у вас не получилось. Потом вы подсунули ей шоколадку с арахисом, на который у женщины была сильнейшая аллергия. Вы знали, что даже от одного орешка она способна задохнуться. Вы купили два батончика одного производителя, внешне практически неотличимые один от другого. Но в составе одного батончика арахис был, а в другом нет. Дома вы аккуратно извлекли батончики из оберток, поменяли их местами, а потом подсунули Галине тот, который являлся для нее смертельной отравой. Вы знали, что Галина обожает эти шоколадки, покупает их десятками, в сумке у нее всегда валялась штучка-другая, так что Галина ничуть не удивилась, обнаружив вкусняшку, она сразу же начала ее лопать. Эффект не заставил себя ждать. Галина стала задыхаться, но ингалятора в сумке не оказалось, его вы также предусмотрительно изъяли. И если бы рядом с Галиной не оказался надежный друг, то ваш план осуществился бы в полной мере. А так Галина лишь угодила в больницу. Да еще оказалась в карантине, куда вам к ней не было доступа. Это была почти что катастрофа! Вы не могли позволить Галине выжить. Но пока вам пришлось смириться, ведь впереди у вас было еще так много работы! – Очень интересно. Продолжайте. – Следующей вашей жертвой стал муж Ларисы. Он пострадал как свидетель. Вы опасались, что Лев Валерьянович может быть в курсе дел своей жены. Вдруг Лариса проговорилась, откуда растут ноги у антиквариата, который предназначен для переправки через границу. Ведь кому, как не вам, было лучше других знать, что никакого антиквариата не было в помине. Вы давно подменили все украденные из музея артефакты на подделки. То есть подмена этих вещей произошла дважды. Первый раз подмена была совершена, когда вы с подругами выносили артефакты из музея. И второй раз, когда эти артефакты хранились у вас в тайнике на даче. О, у вас было достаточно времени, чтобы подменить там все! И вы это сделали! Таким образом, когда ваши подруги потребовали от вас свои доли, вы для виду еще какое-то время посопротивлялись, а затем отдали им то, что, как вы знали, не представляло ровным счетом никакой ценности. – Об этом мне ничего не известно. – Галина спрятала свои «камни» в погребе в Большой Вые, Лариса закопала бронзу под пионами, а Татьяна спрятала свой клад на своем дачном участке за поленницей дров. Они ездили туда вместе с Модестом, который был отчасти в курсе дел сестры. По-хорошему, его вам тоже надо было бы убить. Почему вы его не тронули? Или просто руки еще не дошли? Молчание Натальи было достаточно красноречивым. Можно было даже не сомневаться, что судьба старого скрипача была ею уже предрешена. Модесту просто невероятно повезло, что Наталья решила оставить его на десерт. – И все же, несмотря на ясность картины ваших преступлений, у меня осталось несколько неразрешенных вопросов к вам. – Задавайте. В личном разговоре я могу позволить себе и пооткровенничать с вами. Но учтите, что под протокол я не скажу ни слова. Так что у вас за вопросы? – Это насчет убийства Татьяны. – Что тут непонятного? Она была у Ларисы, рылась в документах Льва, нашла информацию о том, что грузополучателем оформлен Глеб, разволновалась, позвонила мне и Галине. Я приехала и ударила ее ножом. Знала, что в квартире никого нет. Потом ушла, чтобы вернуться уже с кем-нибудь, чтобы у меня снова было бы алиби. – Зачем вы переодели тело убитой вами Татьяны в костюм Льва Валерьяновича? Вы же не могли не понимать, что при первом же самом поверхностном осмотре станет ясно, чье тело лежит перед нами. – Галина трусиха, она к трупу бы и близко не подошла. А издалека было не отличить. – Значит, трюк был рассчитан на Галину? – Ну да. Я же не предполагала, что она уже в больнице и вместо нее приедет молодой человек, которому будет все интересно. Он всюду совал свой нос, и как я ни пыталась от него избавиться, он не испугался и не уехал. Мне пришлось действовать, исходя из новых обстоятельств. – Но чего вы хотели добиться от Галины? – Хотела ее запугать – это раз. А второе, мне на некоторое время нужно было скрыть от Гали смерть Татьяны. У меня еще были планы насчет Модеста. И в этом плане роль преступницы отводилась именно Галине. Это был запасной план, он мог и не понадобиться, но всегда лучше предусмотреть заранее. Объявить Галине, что Татьяна мертва, я всегда бы успела. – А духи? – не выдержав, спросил Саша. – Почему в квартире пахло цитрусом с цветочными нотками? Это ведь ваш любимый аромат? – Значит, вы его все-таки унюхали, Сашенька, – улыбнулась ему Наталья. – Я боялась, что это может произойти. – Я учуял этот аромат еще в лифте. – Чтобы замаскировать запах своих духов, который достаточно стойкий, я облила ими тело Татьяны. А себя попрыскала другим парфюмом. Не могла же я позволить, чтобы кто-нибудь по запаху догадался, что я уже раньше побывала в квартире Ларисы. – Вернемся к убийствам! – нетерпеливо произнес Рыбаков. – Лев Валерьянович, его вы задушили, так? – Сперва дала ему выпить снотворное в чашке с чаем, а когда он крепко уснул, то да, задушила. Ремень позаимствовала в квартире Льва, он принадлежал Глебу, я сочла, что это будет достаточной уликой против него. – Вы так много и легко убивали, как вам не совестно? – Моих девочек было немного жалко, – призналась Наталья. – Но я не могла рисковать. Если бы они узнали, что все украденные из музея побрякушки – это подделка, то они быстро бы смекнули, как такое могло произойти. И тут уж они разорвали бы меня на части. Это была самозащита, если хотите знать. – А Лев Валерьянович? Его вы убили, тоже защищаясь? – Отчасти. – Что это значит? Наталья молчала. – Позвольте, я отвечу за вас, – предложил Рыбаков и, не дожидаясь разрешения, продолжил: – У вас ведь есть взрослый сын. И я не ошибусь, если назову его отца. Ребенка вы родили от Льва Валерьяновича, так? – Лев никогда не отказывался от сына. Он не мог жениться на мне, потому что это значило разрушить свой тогдашний брак. А Лев не мог так поступить. Но он всегда помогал нам. – И он официально признал ребенка. Значит, ваш сын является наследником своего отца. Вы это знали! – Все, что я делала, я делала ради своего мальчика. Впервые в голосе Натальи прозвучало что-то похожее на волнение и даже сдерживаемую нежность. – Бедный крошка, он был лишен в этой жизни многого. Отец не пожелал принять мальчика под свое крыло. Я всегда вынуждена была решать все проблемы одна. Да, Лев давал нам деньги, но не все в этом мире решается за деньги. Сыну нужен был отец, а у него была только я. И тогда я решила, будь что будет, но у моего сына будет все, чем владеет его отец. Все и даже больше! – Вот как… Вы старались ради сына. Голос следователя прозвучал задумчиво. – Рассчитывали, что после смерти Льва Валерьяновича его единственным наследником станет ваш сын. Ну да, правильно. Если Глеба объявят убийцей, то он теряет право на наследство своего отца. Всем станет владеть ваш сын. Наверное, вы и ценности из музея выносили тоже во имя своей любви к сыну? – Все, что я делала, я делала ради него и во имя его, – пылко произнесла Наталья. – Мой мальчик должен был быть самым богатым, самым преуспевающим. Я должна была добиться, чтобы он получил все, чего недодала ему жизнь! – Вы лгали, крали и убивали, чтобы ваш сын стал бы счастливым человеком? Так я вам скажу, этому не бывать. Я не первый день живу на этом свете, навидался всяких житейских историй и могу вам сказать, что возмездие рано или поздно все равно настигло бы вашего ребенка. – За что же его наказывать? – удивилась Наталья. – Он ничего не знал о моих делах! – Если бы все эти кровавые деньги достались бы ему, то он был бы очень и очень несчастен в жизни. Уж не знаю, почему так получается, но ворованное еще никому и никогда в долгой перспективе не принесло счастья. Наталья недоверчиво взглянула на следователя. Было видно, что она ему не поверила. Потом на ее лице появилась лукавая усмешка. – Понимаю, куда вы клоните. Хотите, чтобы я выдала вам сейчас свой тайник, в котором хранятся украденные мной и девочками из музея сокровища? Нет, этого не будет! И все то, что я вам тут наговорила, это не для протокола, а так… развлечения ради. А для протокола я ни в чем не виновата, на том и буду стоять. Прямых доказательств у вас против меня нету. Послушала я вас тут и понимаю, все, что вы можете мне предъявить, является лишь косвенными уликами моей виновности. Любой адвокат сможет меня оправдать. А в том, что у меня будет самый лучший адвокат, можете даже не сомневаться. Мою связь с Куколкиным вам доказать тоже не удастся. Я была осторожна, следов не оставляла. Случай в бассейне вообще ерунда, им даже отдельно заниматься не стоит, это была просто шутка. Что у меня алиби на время убийств Ларисы, Льва и Татьяны нету, так это вообще ерунда. Этого алиби еще у сотни их знакомых нет. Украденные из музея ценности? А где они? Вы нашли лишь их копии, а владеть копиями никому не запрещено. Единственное, что вы можете мне хоть как-то предъявить, это случай с Климкиным и Галиной, которые обвиняют меня в том, что я оставила их связанными в погребе. Но и это с их стороны оговор! – Что же, они сами себя связали и кинули в мешки? – не выдержал Рыбаков. – Этого я не знаю, – отрезала Наталья. – Может, они так развлекались. В общем, господа мои дорогие, сели вы в лужу со своим расследованием! Вид у нее был торжествующий. И Саша с отчаянием понимал, что Наталья права. У нее есть очень хорошие шансы, чтобы уйти от преследования. Рыбаков, кажется, это тоже понимал. И когда Наталью увели, он обратился к Саше с такими словами: – Задержать-то мы ее задержали, но рассчитывать на ее раскаяние нам не приходится. Твердый орешек эта женщина. Если ничего не изменится, то все будет, как она сказала. Ловкий адвокат сумеет рассыпать всю нашу доказательную базу. И преступница вновь окажется на свободе! Саша едва удержался, чтобы не охнуть. Но болезненней всего восприняли ситуацию Климкин с Галиной. Единственные выжившие из числа знакомых Натальи, они всем сердцем жаждали, чтобы их бывшая подруга получила бы по заслугам. – Неужели ничего нельзя сделать? – допытывался Климкин. – Совсем ничего? – жалобным голосом вторила ему Галина. – Если мы не найдем настоящие ценности, которые были украдены из музея, то, боюсь, ничего не получится. – Это чудовищно! – произнес Климкин. – Ужасно! – всплеснула руками Галина. Саша внимательно взглянул на этих двоих. Что же изменилось за это время? Между ними словно бы возникла невидимая связь. Что говорил один, немедленно подтверждал второй. Они все время старались держаться рядом. И их лица, когда они случайно встречались взглядами… Саша боялся ошибиться, но лица этих двоих в этот момент сияли! – Мне кажется, Наталья не стала бы прятать свои сокровища слишком далеко, – произнес Климкин. – Да, она обожает ими любоваться, – тут же поддержала его Галина. – Когда мы еще держали наши сокровища все вместе и иногда собирались, чтобы проверить, все ли с ними в порядке, Наталья дольше всех нас перебирала их. Даже зная, что это всего лишь копии, она не могла глаз от них оторвать. Наверное, фантазировала, как использует деньги, когда получит. – Если где и искать, только у нее на даче. – В квартире опасно, а дачный участок – самое оно! К схожим выводам пришли и сотрудники полиции, так что выехали все вместе. Рыбаков со своими людьми, Саша с Бароном и Галина с Климкиным под ручку. Галине за содействие было обещано снисхождение за ее былые проделки с музейными ценностями. А Климкин обещал, что будет поддерживать ее, чтобы ни случилось. Всю дорогу Саша приглядывался к этим двоим и наконец не выдержал: – Что между вами произошло? Вы оба кажетесь такими счастливыми! Ответом ему были смущенные взгляды. Эти двое весьма пожилых людей вели себя и стеснялись словно влюбленные школьники. Саша не стал настаивать, все было ясно и без слов. Он был только рад, что эти двое сумели преодолеть старые обиды и разногласия и нашли, что называется, друг друга. На даче у Натальи работа закипела в полную силу. Не прошло и часа, как от аккуратного газона и небольших декоративных насаждений не осталось и следа.