— Ну, напитки-то в комнатах есть… И всякое разное… — Что вы подразумеваете под «всяким разным»? — Робин молчал. — Вы принимаете наркотики? Травку? Кокаин? — С чего это вы взяли? — Да ладно вам. Какой наркотик? — В основном травку. Когда куришь, страшно есть хочется. Не знаю, обычная ли это марихуана или нет. Оберон не курит. Баради, думаю, тоже. — Они торговцы? — Я плохо их знаю. — Ну уж настолько-то вы их знаете? — Я могу только догадываться. — Они предлагали вам вступить в дело? — Послушайте, — промолвил Робин, — не хочу обижать вас, но скажу… Я ведь и вас плохо знаю, сэр. То есть откуда мне знать, не… — Он повернул голову, пристально разглядывая Аллейна. — Не сообщу ли я в полицию? — закончил Аллейн. — Ну… почему бы и нет? — Так вы говорите, что не знаете меня. Тем не менее, когда заходит речь о спасении этой несчастной девочки из лап ваших приятелей, ваш выбор падает именно на меня. Что-то тут не сходится. — Вы не понимаете, — возразил Робин. — Не понимаете, как это опасно. Если они узнают, что я рассказал вам!.. — Что же они сделают? — Ничего! — поспешно воскликнул Робин. — Ничего! Только я ведь пользуюсь их гостеприимством. — У вас странные представления о гостеприимстве, вам не кажется? — Странные? Пожалуй. — Скажите-ка, не случилось ли недавно какое-нибудь событие — я имею в виду последние сутки, — усугубившее ситуацию? — Кто вы? — внезапно спросил Робин. — Послушай, парень, не нужно уметь читать мысли на расстоянии, чтобы догадаться, что ты оказался в тупике и тебе необходимо срочно что-то предпринять. — Да, наверное. Мне очень жаль, сэр, но боюсь, я не могу больше отвечать на ваши вопросы. Только… только, ради бога, сделайте что-нибудь для Джинни! — Мы заключим с вами сделку. Как я понял, вы хотите увезти эту девушку, не поставив в известность остальную компанию. — Да, сэр. Да. — Хорошо. Сможете ли вы убедить ее поехать в Роквиль в шесть часов? — Не знаю. Я рассчитываю на это. Если его не будет поблизости, то смогу. Она… Мне кажется, она проявляет ко мне симпатию, — робко сказал Робин, — когда он не появляется, чтобы все изгадить. — Если она не поедет, сможете ли вы уговорить ее прогуляться на стоянку? — Наверное. Она хочет купить серебряную козу у старушки Мари. — Тогда, возможно, стоит сказать ей, что мы звонили и просили ее выбрать для Рики какую-нибудь статуэтку. К примеру, рождественскую сценку. — Хорошая мысль. Ей это понравится. — Отлично. Держите машину наготове и уговорите Джинни пройтись к стоянке. А потом предложите проехать до гостиницы, чтобы отвезти статуэтку. — Знаете, сэр, я думаю, мне это удастся. — Хорошо. Как только она окажется у вас в машине, делайте что хотите, но держите ее подальше от замка. В любом случае привезите ее к нам. Сомневаюсь, что она согласится остаться пообедать. Можете сымитировать поломку на пустынной дороге. Ну не знаю, проявите инициативу. Забейте выхлопную трубу. И вот еще что. Баради — или кто-то другой — говорил мне, что для своих вечеринок вы облачаетесь в некую униформу. — Точно. Она называется мантией солнца. Мы носим ее дома и… и обязательно вечером по четвергам. — Не та ли это белая хламида, в которую был одет Оберон сегодня утром? — Да. Нечто вроде роскошной монашеской рясы с капюшоном. — Не захватите ли вы с собой парочку? Робин повернул голову и в изумлении уставился на Аллейна. — Как хотите… — В течение дня улучите момент и положите их в машину. — Я не понимаю… — Разумеется, не понимаете. Принесите две, если у вас есть две. Вовсе не обязательно тащить одеяние мисс Тейлор. — Ее одеяние! — воскликнул Робин. — Притащить! Да в этом все и дело! Завтра вечером они заставят Джинни надеть Черную Рясу. — В таком случае принесите одну белую, одну черную, — спокойно сказал Аллейн. 2 В четверг вечером на Лазурном Берегу, где и так всегда царит театрализованная атмосфера, разразилось поистине потрясающее действо: в оправдание прогноза погоды была срежиссирована гроза. — Приближается дождь, — послышался хриплый голос с балюстрады замка Серебряной Козы. — Слышите? Гром! Далеко на юге небеса откликнулись невнятным бурчанием. Карбэри Гленд взглянул на разодетую фигуру, примостившуюся на балюстраде. Фигура сливалась с пурпурной гирляндой бугенвиллей. — Когда вы говорите, я вижу перед собой голос, а не человека, — сказал Гленд. — Вы похожи на сказочную птицу, дорогая Сати. Если бы я себя так погано не чувствовал, то непременно написал бы вас. — Шорох, бормотанье, взрыв и дробь, — продолжала Сати в радостном предвкушении. — А потом дождь. Так оно всегда бывает. — Она вытянула губы и глубоко затянулась длинной сигаретой. Баради подошел к ней и отнял сигарету. — Это против правил, — сказал он. — Всему свое время. Вы чересчур возбуждены. — Он выбросил сигарету и вернулся на свое место. Горизонт осветился белым сполохом, и после паузы послышался отдаленный грохот. — В «Комеди Франсэз» это получалось гораздо лучше, — заметила Аннабелла Уэллс, презрительно поджав губы. Баради так низко нагнулся к ней, что его нос и ее ухо образовали некое сюрреалистическое единство. Под носом Баради шевелились усы, словно жившие своей собственной жизнью, под усами пухлые губы кривились в почти беззвучной артикуляции. Выражение лица Аннабеллы Уэллс не изменилось. Она едва заметно кивнула головой. Лицо доктора еще ненадолго задержалось над ее шеей, а затем он вновь откинулся в кресле. Над почерневшим морем вспыхнула молния и надвое расколола небо. — Раз, два, три, четыре, — считал хриплый голос под аккомпанемент хлопков в ладоши. Возгласы других гостей покрыл раскат грома. — Всегда надо считать, — пояснил голос, когда вновь стало тихо. — Больше всего я ненавижу, — быстро заговорила Джинни Тейлор, — не гром и не молнию, а вот эти промежутки между раскатами. Как сейчас. — Пойдем в дом, — предложил Робин Херрингтон. — Необязательно торчать здесь. — Я хочу как бы испытать себя. — Учитесь быть храброй? — со странной интонацией спросила Аннабелла Уэллс. — Джинни явит нам отвагу львицы и пылкость феникса, — сказал Баради. Аннабелла резко поднялась и эффектной походкой двинулась к балюстраде. Баради последовал за ней. Джинни отбросила волосы со лба, взглянула на Робина и тут же отвела глаза. Робин приблизился к ней, Джинни упорно смотрела в сторону. Робин неуверенно топтался на месте. Карбэри Гленд, полуприкрыв глаза, вглядывался в затянутое тучами небо и помутневшее море. — Зловещее великолепие, — испуганно пробормотал он. — Которое, впрочем, совершенно невозможно написать. Что радует.