Уж кого-кого, а ее — миссис Бюнц — он сейчас меньше всего хотел бы видеть, и по многим причинам. Но, как бывает по закону подлости, первой, кого он встретил в баре, была пожилая немка. Похожая на какую-то встревоженную нахохлившуюся птицу, она сидела перед камином и то и дело шмыгала носом. В руках она держала свои неизменные потрепанные заметки. Но как бы там ни было, она купила у Саймона машину, а возможно даже, вдохновила его на блестящую победу в скачках. В какой-то степени они стали деловыми партнерами. Поэтому он попытался изобразить обычную веселость: — Привет от старых штиблет! Как поживает наша миссис Бу-бу? — Плохо. Схватила жуткую простуду. Кроме того, вчера вечером я пережила страшный чок! Ужасный, поистине ужасный чок! — И не говорите, — поддакнул он и уткнулся в «Новости спорта». Неожиданно они заговорили оба разом: — Кстати… — начали они и тут же удивленно и смущенно замолчали. — Дамы вперед, — осклабился Бегг. — Благодарю. Я как раз собиралась сказать, что это наша с вами небольшая сделка должна остаться… ох! Ну как бы это сказать! Должна остаться… — Между нами? — помог он ей. — Вот-вот-вот… Это как раз то самое выражение, которое я не могла вспомнить. — Что ж, я лично — за, миссис Бу-бу. Я как раз сам собирался вам это предложить. Меня это вполне устраивает. — Вы не представляете, какое для меня облегчение. Спасибо вам, летчик-командир. Но в то же время я надеюсь… вы не подумайте… это… э-э-э… было бы так неожиданно… если… — А? — Он поднял глаза от газеты и уставился на нее. — Что вы говорите? Да нет, нет, миссис Бюнц, что вы! Не беспокойтесь. Это исключено. Просто смешно слушать… — Ну мне-то, положим, совсем даже не смешно, хотя я и рада, что вы так это воспринимаете, — сухо сказала миссис Бюнц. — Вы нашли в вашей газете что-то интересное? — Я жду. Тевтонского Танцора. Помните? Забег в час тридцать. Миссис Бюнц передернула плечами. — Да ладно вам! — сказал он. — Я, собственно, скромненько так поставил. Особо не зарывался… И все-таки — редкое совпадение! Это что-то… Мимо таких не проходят! — Он предостерегающе поднял палец. В коридоре затрезвонил телефон. — Это мне, — встрепенулся Бегг. — Ну вот. Скрестите пальцы, миссис Бу-бу. И выскочил из комнаты. Оставшись одна, миссис Бюнц с трудом втянула через рот воздух, трубно высморкалась и пощелкала языком. «Боже ж мой…» — вздохнула она и покачала головой. По коридору прямо мимо Саймона, который неистово орал в трубку: «Девушка, ради всего святого, не разъединяйте!» — прошел Фокс и заглянул в гостиную бара. — Миссис Бумс? — спросил он. Миссис Бюнц, несмотря на то что не слишком хорошо его разглядела, все же нашла в себе силы поправить его: — Ю… ю… ю… — простуженным голосом прохрипела она. — Слышите — Бю-ю-юнц. — Скажите пожалуйста, как интересно. — Фокс лучезарно ей улыбнулся. — Похоже, в нашем языке точно такого звука и нет… — Он развел руками. — А может, это такой же звук, как во французском? — Он уже вытянул губы, чтобы привести пример, но она его перебила: — Совсем даже не такой! Просто — Бю-ю-юнц! — Бю-ю-юнц! — повторил Фокс, старательно выпятив губы. — Все равно у вас акцент… — Знаю, — печально согласился тот. — Однако я забыл, зачем пришел. Старший инспектор Аллейн передает вам свое восхищение и интересуется, не будете ли вы любезны уделить ему несколько минут. — А! Как же это я забыла! Вы ведь из полиции. — Но по моим манерам этого не скажешь, верно? (Аллейн сказал: «Если она беженка-антифашистка, то наверняка считает нас тупыми безжалостными машинами. Надо ее немного расшевелить».) Миссис Бюнц собрала все свое мужество и последовала за Фоксом. В коридоре она услышала, как Саймон Бегг говорит в телефон: «Послушай, старик, все, что я хочу узнать, это цифры на час тридцать. Слушай, старина…» Фокс распахнул перед ней дверь небольшой комнаты и представил ее сидящим. — Миссис Бюнц, — произнес он почти без акцента. Как только она появилась на пороге, Аллейн сразу отметил, что она похожа скорее не на пожилую немку, а на определенный, ярко выраженный типаж, для которого национальность вовсе не имеет значения. Такие женщины обычно сидят на лекциях в первом ряду и всегда задают вопросы. Они также любят музыку не для всех, протискиваются поближе к экскурсоводу, держат шикарные магазины кустарных изделий и читают Рабиндраната Тагора. Они умеют прясть, организовывают различные кружки, проводят беседы, крутят гончарный круг и имеют собственные экслибрисы. Часто среди них встречаются вегетарианки, но без особых причуд. Эта к тому же еще эксперт. Она медленно вошла в комнату и сразу остановила свой взгляд на Аллейне. «Похоже, она боится меня», — подумал он. — Это мистер Аллейн, миссис Бюнц, — представил старшего инспектора доктор Оттерли. Аллейн поздоровался с ней за руку. Ее коротенькая, похожая на обрубок ручка подрагивала, ладонь была влажной. Даме предложили стул, и она осторожно присела. Фокс устроился у нее за спиной и достал из кармана записную книжку. — Миссис Бюнц, — приступил Аллейн, — через пару минут я собираюсь отдаться на вашу милость. Она прищурилась на него. — So?[39] — Вы ведь большой специалист по фольклору, а нам как раз очень нужен такой специалист. — Ну, у меня есть кое-что за плечами… — Доктор Оттерли говорил мне, — сказал Аллейн, к вяшему удивлению самого доктора, — что, возможно, в этом вопросе вы лучший специалист во всей Англии. — So…[40] — сказала она, поистине угрожающе склонив свой мощный торс в сторону доктора Оттерли. — Но прежде чем мы об этом поговорим, я все же задам вам несколько формальных вопросов, вы не против? Постараемся по возможности быстро с ними разделаться. Я слышал, вам довелось подвозить мистера Вильяма Андерсена? Опять они прощупывают старые, уже найденные раньше следы, с досадой думал он: эту сцену на дороге уже описывали другие… — Я с такой радостью согласилась подвезти его, — взволнованно начала немка. — Для меня это было просто удовольствие — подвозить его. Пару раз я пыталась завести с ним беседу, но он был ошен золь и не располошен расковаривать. — А он вообще что-нибудь говорил, вы не помните? — Если мне не изменяет память, он заговаривал дважды. Первый раз он жестом показал мне, чтобы я притормозила, а потом спросил на своем великолепном, богатейшем диалекте: «Подхватить не можно?» И еще во время поездки он заметил мимоходом, что когда разыщет Эрни Андерсена, то непременно спустит с него шкуру. Вот и все, что он сказал. — А когда вы приехали? — Он сразу вылез и убежал. — А вы, — спросил Аллейн, — вы что стали делать? Этот неожиданный вопрос, казалось, застал миссис Бюнц врасплох — она почему-то вся втянулась в свою одежду, как черепаха в панцирь. — Ну, когда вы приехали туда, — допытывался Аллейн, — что вы стали делать? Миссис Бюнц простуженно прохрипела: — Встала среди зрителей, разумеется. — Где вы стояли? Она еще сильнее втянула голову в плечи. — В арке. — Той, что ближе к дому, через которую входили? — Да. — А вам было видно оттуда танец? Миссис Бюнц облизала губы и кивнула. — Вероятно, это было захватывающее зрелище. Или вы предполагали, что́ можете там увидеть? — Я?! Да нет! Нет, клянусь вам! — почти что крикнула она. — Я имею в виду сам танец, — уточнил Аллейн. — Сам та-анец, — просипела миссис Бюнц, — просто уникален. — В нем не было ничего неожиданного для вас? — Конечно же нет! — Она задохнулась, словно от ужаса.