— Мне это тоже пришло в голову, — согласился врач. Саймон издал смешок. — Ну-с, — бодро начал Аллейн, — какие новости со скачек? — Все путем, — сказал Саймон. — Как там Тевтонский Танцор, не подкачал? Саймон вскинул глаза на Фокса. — Разведка не дремлет? — восхитился он. — Вы правы, мистер Бегг. Я слышал, как выговорили по телефону. — Понятненько. — Он достал сигарету, нахмурившись, прикурил, после чего с ухмылкой оглядел присутствующих. — Что ж, такое трудно держать при себе, — признался он. — Просто сумасшедшее везение! Шансы были один к двадцати семи. Всех обошел! — Надеюсь, вы хорошо на него поставили. — Стремновато, конечно, было, — сказал Саймон, и уголки его губ снова дрогнули. — Лотерея, мать ее! Но разве ж можно было устоять? А как идут делишки у нашего эскулапа? — спросил он, вспомнив о присутствии Оттерли. — Спасибо, отлично. А как делишки у нашего владельца автостоянки? — в свою очередь поинтересовался доктор. — Все путем. Поскольку разговор на эту тему явно не клеился, Аллейн предложил Саймону изложить свою версию танца Пятерых Сыновей. Начал он весьма по-деловому — Аллейн подумал, что многочисленные рапорты, которые ему, видимо, приходилось отдавать на войне, не прошли для него даром. Итак, заминка перед началом представления, приезд Лицедея, который всем им «как следует задал перцу». Потом быстрое переодевание и выход. Саймон описал даже, как он по ходу действия приставал к девушкам. — Смех, да и только! Некоторые сами лезли вперед — я видел через дырочку в «шее». Все эти ихние девчачьи глупости… Хихоньки да хахоньки… Вообще-то считается, что это на счастье. — И мисс Кэмпион тоже так реагировала? — Прекрасная Камилла? Эх, если бы… Я занялся ею очень серьезно, но потерпел фиаско. Приземлилась в объятия другого… — Он вздохнул. — Счастливчик этот Ральф Стейне. — Он снова с ухмылкой всех оглядел. — Это что-то! — сказал он и развел руками. Похоже, он применял эту фразу практически к любой ситуации. Аллейн спросил, что он делал после этой сцены, до того как начался первый моррис. Бегг сказал, что дошел до задней арки и вышел глотнуть немного воздуху. — А во время морриса? — Ну, что-то там чудил на свой лад, — не помню точно. — Вместе с Бетти? — Наверное. Я вроде как по-настоящему не участвовал в этой сцене. — Но вы ведь наружу не выходили? — Да нет, крутился где-то рядом. Я ведь изображал там животное, а кто его знает, что животине полагается делать? Вот я и скакал везде как придется. — Вы не подходили близко к танцорам? — Да нет… — А к дольмену? — Нет! — отрезал он. — Значит, вы не можете сказать мне, к примеру, что делал Лицедей, когда соскользнул под камень? — Думаю, как и положено, спрятался за камнем и сидел там, как мышь в норе. — А вы-то где были в это время? — Точно не помню. — Случайно, не где-нибудь поблизости от дольмена? — Исключено. И рядом не стоял. — Понятно. — Аллейн старался не смотреть на доктора Оттерли. — А потом? После этого? Что вы делали? — Побыл немного за стеной, а затем зашел через задний вход. — А что происходило на арене? — Бетти давал представление, а потом танцевал Дэн. — Какое Бетти давал представление? — Ну, вроде экспромта. А вообще, в старые времена, как я слышал, «оно» выбегало в толпу и залавливало кого-нибудь к себе под юбку. А то вдруг начинало визжать и вопить, и бедняга вылетал у нее из-под кринолина. Можете себе представить? Здорово они веселились, ничего не скажешь. — А мистер Стейне не устраивал ничего подобного? — Кто — Ральф? Разве только шутил да грозился. Он все-таки джентльмен — если вы понимаете, о чем я говорю. — Но что именно он делал? — не отставал от него Аллейн. — Если честно, не помню. Я ведь почти не смотрел. Просто слинял покурить — через заднюю арку. — А когда снова стали смотреть? — После танца Дэна. Когда начался последний общий танец. Я к нему и вернулся. — А потом? С этого места рассказ Саймона не имел расхождений с другими. Аллейн выслушал его, не перебивая, и, когда он закончил, в комнате повисла тишина — такая долгая, что все уже начали ерзать на своих местах. Наконец Саймон поднялся. — Ну ладно, — сказал он. — Если это все… — Боюсь, что еще не все. — Фу ты, черт! — Давайте вернемся, — предложил Аллейн, — к тому месту вашего рассказа, где вы говорили о ваших передвижениях во время и непосредственно после первого танца — того самого, который исполнялся два раза и заканчивался шутливым отрубанием головы. Почему вы решили, что ваш рассказ коренным образом отличается от тех, что мы уже слышали? Саймон взглянул на доктора Оттерли, на лице его появилось выражение ослиного упрямства. — А чем ваши догадки хуже моих? — сказал он. — Догадки здесь никого не интересуют. Нам нужно знать точно. Например, вы сказали, что скакали вокруг, не приближаясь ни к танцорам, ни к дольмену. Вот доктор Оттерли, да и другие, кого мы опрашивали, говорят, что вы подходили к самому дольмену — это было в момент кульминации действия — и стояли там неподвижно как статуя. — Неужели? — удивился он. — Я, например, не помню толком, что я делал. Неужели вы думаете, что все остальные так уж хорошо все помнят… Вполне возможно, что вам просто навешали лапши. — Если вы клоните к тому, что я ввожу здесь всех в заблуждение, — сказал доктор Оттерли, — то этот номер у вас не пройдет. Я абсолютно уверен, что вы стояли за дольменом — достаточно близко к нему, чтобы заметить там лежащего Лицедея. Простите, инспектор, что я встрял в разговор. — Ничего страшного. Видите, Бегг, — и они все так говорят. Показания сходятся. — Дело дрянь, — сокрушенно покачал головой Саймон. — Если вы действительно стояли за дольменом, когда Лицедей там прятался, вы должны было видеть, что там с ним происходило. — Да не видел я. И не помню, чтобы я там стоял. Вряд ли я был где-то поблизости… — А вы могли бы поклясться в этом — при всех? — Конечно! — И в том, что не помните, как веселили народ Бетти и Эрнест Андерсен? — Они что — сцепились из-за секача? Значит, я слинял до того, как они начали. — А вот и нет! Простите, сэр, — снова вмещался доктор Оттерли. — Нам известно, что Щелкун не только смотрел на них, но и издал что-то вроде ржания, перед тем как удалился через заднюю арку. Было такое? — Может, и было. А может, и не было. Хрен его знает. Что, я должен все помнить? — Вы же помните все остальное, что было до этого, и помните отлично. А потом у вас вдруг случился приступ слабоумия — так, что ли? И как раз в самый ответственный момент. А между тем все видели, как вы стояли за дольменом.