вы будете меня учить, что мне надо делать, а чего не надо.Олег, не ожидавший такой резкой отповеди, уставился на Веру с недоумением.— В общем, наверное, ты права, — сказал он, когда первый шок немного прошел.— В таком случае поехали, мне надо успеть привезти Лизу в больницу, пока не начался рабочий день.— А что будет с моим сыном? — спросил Васильченко, подходя к дверце со стороны водителя.— Буду действовать по обстоятельствам, — уверила его Вера.— Надеюсь, ты не положишь его в палату?— Нет, это я вам гарантирую, — рассмеялась она и, садясь в машину, серьезно добавила: — А что по Петровой?— Мой юрист занимается этим вопросом. — «Ровер» медленно сдвинулся с места. — С утра отвезет в прокуратуру ходатайство о том, чтобы ей изменили меру пресечения на подписку о невыезде и надлежащем поведении.— И что тогда?— Если бумагу подпишут, ее отпустят домой.— Вы мне позвоните?— Обязательно. Ты не волнуйся, я попрошу Виталия — он поможет.— Спасибо вам, спасибо за все! Извините, что я так на вас…— Да ладно, проехали. А что насчет психолога?В это время «Ровер» остановился у ворот больничного комплекса.Вера вышла из машины, помогла выбраться Лизе с Ромкой.— Ромкин папа из-за меня ругается? — шепотом спросила Лиза.Глаза ее при этом стали огромными и испуганными.— Нет, что ты! — Вера замотала головой. — Ты ему очень понравилась.Чувствовала она себя при этом неловко, и, увидев идущего от остановки Борисова, с облегчением отвела взгляд от огромных испуганных глаз девочки и помахала рукой:— Здравствуйте, Антон Семенович!— Здравствуйте, Вера Петровна, здравствуйте дети, — поприветствовал компанию Борисов и обменялся с Васильченко рукопожатием.— Антон Семенович, — сказал Олег, — вы вчера смотрели моего сына. Как он вам?— Мальчик смышленый, хорошо развит для своего возраста. Думаю, все будет хорошо.— Вы могли бы мне порекомендовать хорошего психолога?Вера повернула лицо к Борисову так, чтобы Олег не мог видеть, и сделала огромные глаза.— А чем вам Вера Петровна не угодила? Доктор Дружинина хотя и не обладает достаточным опытом, но у нее есть то, что может помочь вашему мальчику, — огромное желание и прекрасная интуиция.— Могу ли я расценивать эти слова как разрешение использовать вашу сотрудницу в свободное от работы время?— Вера Петровна у нас… — доктор замялся: умоляющие глаза Веры не заметил бы только слепой. — Она уходит в долгосрочный отпуск, поэтому, если вам удастся с ней договориться, — пожалуйста.— В отпуск? — изумился Олег, окинув взглядом стройную Верину фигурку — для него существовала только одна причина, по которой женщина могла надолго отправиться в отпуск. — Спасибо, доктор, но у нас еще одна проблема, — и он указал глазами на Лизу.— Я думаю, мы с Верой Петровной обсудим эту проблему у меня в кабинете, — Вера поняла, что заведующий отделением не хочет говорить при Лизе и Олеге. — Она потом все вам расскажет. Извините, мне пора, пойдем, Лиза.Лиза безропотно рванула вслед за доктором, следом за ней потянулся Ромка.— А как же мой сын?— Вы не доверяете Вере Петровне? Зря!Олег подошел к Ромке, взял его за плечи и присел на корточки.— Сынок, ты пойдешь с Верой и Лизой?Тот кивнул, маленькие пальчики впились в руку девочки.— Иди, — согласился Васильченко, — они хорошие девчонки.«Ну вот, — думал он, глядя, как за Ромкой захлопнулась дверь больничного корпуса, — растишь, растишь сына, а пришли девчонки, и старый отец уже не нужен». Непонятно откуда навалилась тревога, на душе стало тоскливо. «Что со мной, неужели я действительно не доверяю Вере? Парень растет, надо приучать его к самостоятельности». Однако, вопреки таким «правильным» мыслям, тревога не унималась.Зазвонил телефон. Алевтина Степановна напоминала, что у него через пять минут запланирована встреча с заказчиком.— Еду, — сказал Олег, садясь в машину, и вдруг понял причину своего состояния: это ноет та самая, натянувшаяся до отказа пуповина, о которой рассказывала Алевтина.В отделении было пусто. Еще раз уверив Лизу, что Олегу она очень понравилась, Вера оставила их с Ромкой в своем кабинете, а сама поспешила к Борисову, захватив в ординаторской Лизину историю болезни.— Нашла телефон матери? — спросил Борисов, когда Вера зашла в его кабинет.— Да, вот, мать — Алена Станиславовна.— Ну и звони ей, пусть забирает дочь.— А если она заберет?— Не заберет, звони. Если что — я подключусь.Вера подтянула поближе стоящий на столе заведующего телефон и набрала номер.— Але, я слушаю, — ответил женский голос.— Здравствуйте. Мне нужна Алена Станиславовна.— Да, это я.— Я звоню по поводу вашей дочери. Из больницы.— А что случилось? — переполошилась женщина. — Мы вроде все прививки сделали.— Я по поводу Лизы Коробковой.— Лизы? — в голосе женщины звучала растерянность. — А что с ней?— С ней все в порядке. Ваша дочь здорова, и вы должны как можно быстрее приехать и забрать ее из больницы.— Послушайте, — опешила женщина, — как это здорова? Вы-то сами с ней общались?— Да, конечно.— И считаете ее здоровой?— Да.— Но я не могу ее забрать! У меня маленький ребенок, я боюсь, что она причинит моей дочери вред, понимаете?! — женщина кричала в трубку во весь голос.«Как будто Лиза — не ее дочь», — с горечью подумала Вера.— Алена Станиславовна, в любом случае вы должны приехать сюда, в отделение. Я думаю, вместе мы сможем найти выход из создавшегося положения.— Но я не знаю… — женщина колебалась.— Могу прислать за вами машину. Через полчаса. Вы готовы?— Мне не с кем оставить дочь.— Возьмите ее с собой, думаю, прогулка ей не повредит.— Скажи, чтобы захватила документы, — шепотом подсказал Антон Семенович.Вера сказала женщине про документы.— Думаете, приедет? — с сомнением спросила она у Борисова.— Ты была очень убедительна, — пожал плечами тот. — А что за водитель? Отец мальчика, что ли, будет исполнять роль шофера психиатрической больницы?— Нет, у меня есть на эту роль более подходящая кандидатура, — сказала Вера, вытаскивая из кармана джинсов мобильный телефон.Дозвонившись Виталию, она вкратце обрисовала стоящую перед ним задачу и попросила во что бы то ни стало как можно скорее доставить Лизину мать в больницу.— Слушаюсь, товарищ главнокомандующий! — веселый и бодрый голос вселил в Веру уверенность в успехе задуманного.— Спасибо вам, Антон Семенович.— Мне-то за что? Ты же сама обо всем договорилась.— За поддержку. За подсказку про документы.— Потом скажешь спасибо. Ты сейчас в кадры?— Да.— Успехов тебе!— Спасибо.В отделе кадров на нее смотрели с сочувствием.— Куда ты теперь? — спросила начальница отдела.— Я пока не решила. Хотелось бы пойти учиться на психолога. Не знаю, успею ли до первого сентября собрать все документы.— А чего тут успевать? Справку медицинскую сейчас девчонки нарисуют. Экзаменов тебе никаких сдавать не надо. И учиться, по-моему, всего два года. Хочешь, мы ходатайство от больницы сделаем? Не думаю, что оно сыграет какую-нибудь роль, но все-таки…— Хочу, — согласилась Вера.Когда все необходимые формальности были окончены и Вера вышла из отдела кадров с трудовой книжкой, справкой и ходатайством, в кармане у нее затрезвонил мобильный. Это был Виталий Тищенко.— Мы прибыли, — сказал он.И действительно, у ворот стояло знакомое такси.Женщина вышла из машины, следом вылезла девочка лет трех. Мать подхватила ребенка на руки и, нерешительно оглядываясь, пошла по направлению к корпусу психиатрического отделения.Вера догнала ее.— Здравствуйте, меня зовут Дружинина Вера Петровна. Это я вам звонила.— Очень приятно, — ответила Коробкова-мать, хотя, судя по выражению лица, приятно ей не было.— Давайте пройдем в ординаторскую, — предложила Вера.— А может, здесь?— Ну зачем же здесь? Нам надо серьезно поговорить.— А Лиза? Где она?— Она в палате, сейчас вы сможете ее увидеть.— Но я… но вы…Она все-таки не могла сказать, что не хочет видеть свою старшую дочь.Ординаторская по-прежнему пустовала — врачи ушли на пятиминутку. Вера села за стол у окна и указала Коробковой на стул.— Садитесь, пожалуйста.Женщина села, взяла ребенка на колени.— Алена Станиславовна, сейчас у нас в стране проводится кампания по расформированию детских стационарных учреждений, устройству детей в приемные и замещающие семьи. Я понимаю, что вы по какой-то причине не хотите забирать дочь домой.— Вы же видите — у меня маленький ребенок! — стала оправдываться женщина. — Да я спать не смогу спокойно, зная, что под одной крышей со мной находится… — она всхлипнула.— Но Лиза совершенно здорова! — обиделась за девочку Вера.— Она просто искусно притворяется. Вы слышали, как она читает?— Чтение доставляет Лизе радость, и она хочет поделиться этой радостью с окружающими.— С окружающими! А вы слышали, что она читает? — спросила женщина с ударением на слове «что».— Разные книжки, — Вера пожала плечами, — ей тут нанесли целый чемодан.— Значит, не слышали, — констатировала Коробкова и добавила: — Я согласна, чтобы моего ребенка поместили в замещающую семью. Что я должна для этого сделать?Вера растерялась.«Вот курица! — мысленно обругала она себя. — Надо было спросить у Олега. Наверняка он или его юрист что-нибудь подсказали бы!»Она постаралась вспомнить институтские занятия по праву, но кроме слова «расписка» в голову ничего не приходило.— Знаете, — сказала она, — давайте я напишу расписку, а потом наш юрист свяжется с вами и оформит необходимые документы.— Да, конечно, — женщина закивала. Было видно, что ей хочется как можно скорее уйти.Вера написала расписку о том, что забирает у Коробковой дочь Лизу, обязуется пристроить ее в замещающую семью и создать все условия для роста и духовного развития ребенка. Мать, в свою очередь, написала, что она передает дочь Дружининой В. П., обязуется не предъявлять в дальнейшем никаких требований материального плана.— Я могу идти? — спросила она, когда все формальности были выполнены.— Да, конечно, я там указала свой телефон. Если возникнут какие-нибудь вопросы, звоните, пожалуйста. Я скажу, чтобы вас отвезли домой.— Да, да, спасибо.Женщина пятилась к двери, на лице ее застыла кривая улыбка, а Вере совсем не хотелось улыбаться. Ей было обидно за Лизу.— Ну что? Соскучились? — спросила Вера у Лизы, заходя в кабинет.— Нет, Ромочка такой веселый, с ним совсем не скучно.— Тогда почитайте еще немного, скоро поедем домой.— Куда?— К Роману. Из больницы тебя выписали.— Правда? — в расширившихся от удивления глазах девочки было столько радости, столько искреннего счастья, что Вера поняла: она поступила правильно.— Правда, правда. — Вера стала собирать вещи.— Только маме моей скажите, где я буду. Она обещала меня забрать домой, когда сестричка вырастет. Она маленькая — маме трудно с двумя детьми. А когда она вырастет, меня заберут домой. Вы же отдадите?Вера, как могла, успокоила девочку, пообещав, что маме обязательно все расскажет.Выходя из больницы, Вера последний раз посмотрела на зарешеченное окно своего, теперь уже чужого, кабинета.Сзади оставалась старая жизнь, впереди чистым белым листом расстилалась новая. Было немного страшно, но Вера чувствовала: сейчас она гораздо ближе к цели, теперь ничто не сможет заставить ее изменить своей мечте.По дороге Вера зашла в хирургию.— Куда с такой толпой! — замахал руками Семенчук.— Ну пожалуйста, — притворно взмолилась Вера, — не гони нас!— Идите уж, — махнул рукой Андрей, — только недолго. И тихо! — он поднес палец к губам и выразительно посмотрел на Романа и Лизу.Предупреждение было напрасным — вид лежавшего без движения Володи так поразил девочку, что она смолкла и все то время, пока они находились в палате у Петрова, не открывала рта. Лишь молча подошла к кровати, взяла мальчика за руку и замерла. Ромка приклеился к двери и не отходил от нее ни на шаг.Вера рассказала Вовке, что говорила с его матерью, пообещала завтра прийти с какими-нибудь известиями от нее.— Вера Петровна, — шепотом сказала Лиза, когда они вышли из палаты, — а давайте и мальчика заберем к Ромке домой. Ему же очень плохо здесь.— Почему плохо?— Ему одиноко!Слова об одиночестве в устах десятилетней девочки отдавали чудовищным диссонансом.«Этого не должно быть, — думала Вера, — дети не должны быть одинокими!»Олег вернулся поздно — Вера с Кристиной, Аидой Степановной и детьми ужинали. Он был мрачен, раздражен.— Дети, пойдемте, я вам почитаю книжку, — поспешила сбежать из опасной зоны Кристина.Лиза встала и последовала за учительницей, за подругой, не выпуская ее руку, устремился Роман.— Аида Степановна, вы тоже свободны, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнес Васильченко.— Я вас умоляю, Олег Васильевич, а как же ужин?— Разберусь, ступайте!Аиду Степановну, несмотря на внушительные габариты, словно порывом осеннего ветра сдуло.«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться», — мысленно сказала себе Вера и спросила:— Я положу вам отбивную, Олег Васильевич?— К черту отбивную! — рявкнул он. — Сядь.— Да я вроде и так сижу, — она старалась говорить как можно более спокойно. — У вас какие-то неприятности на работе?— У меня неприятности дома! Понимаешь? До-ма! Я привык, чтобы у меня все было под контролем, чтобы я знал, что, когда и как происходит. А вместо этого я в последние несколько дней превратился в стороннего наблюдателя, которым манипулируют все, начиная с сына и заканчивая кухаркой!— Пожалуйста, — Вера села поудобнее, — я готова ответить на все ваши вопросы.— Посмотрим, — он сел напротив и скрестил руки на груди. Вера знала, что на невербальном уровне этот жест означает желание защититься от негативной информации.— Итак, сначала я бы хотел узнать все об этой девочке, Лизе.— Лиза — моя дочь, — просто ответила Вера.Руки у Васильченко сами собой опустились, челюсть отвисла.— Не понял, — немного придя в себя от потрясения, вызванного Вериными словами, сказал он. — С утра ты говорила совсем другое. Когда ты врала — утром или сейчас?— Я никогда не вру, — ответила Вера и мысленно добавила: «по мелочам». — Я давно думала о том, чтобы удочерить Лизу. Ее пребывание в отделении — недоразумение. Сегодня я созвонилась с ее матерью и предложила свои услуги в качестве замещающей семьи для ее дочери.— И что она?— Согласилась.— Постой, но, насколько мне известно, для того чтобы оформить опеку над ребенком, нужно собрать чертову уйму документов!— Пока об опеке речь не шла — я просто забрала девочку под расписку.— Бред какой-то! Разве так делается? Я немедленно звоню адвокату, — Олег потянулся за телефоном.— Постойте, Олег Васильевич, — остановила его Вера, — уже поздно, утром позвоните. Лучше скажите, что с Петровой?— Ну уж нет! Сначала ты мне все расскажешь, а потом уже я.— Хорошо, — смиренно согласилась Вера. — Может, все-таки отбивную?— Да погоди ты со своей отбивной! — с досадой отозвался Васильченко. — Мне, знаешь, какая сейчас в голову пришла мысль?— Какая?— Я пацана этого, Петрова, тоже сюда заберу. Он ведь славный такой пацанчик.— А вы откуда знаете?— Так я был сегодня в больнице, с врачом разговаривал.— Вы? — теперь уже пришел Верин черед удивляться.— А что? Нельзя что ли? Врач сказал — если все пойдет нормально, месяца через три-четыре его выпишут. Не в детдом же парня отдавать! Бабке с ним не справиться, а мы купим ему коляску, и будет себе кататься. Я уже подумал, как тут можно все перестроить. Бассейн почищу, сделаю крышу — доктор сказал, мальчику плавать полезно. Только не вздумай со мной спорить! И насчет Лизы. Отдай ее мне. Ты себе еще родишь, а она Ромке понравилась. Я всегда был готов к тому, что мой сын приведет в дом девушку. Не думал, правда, что это произойдет так скоро.— Но это ведь не игрушки. Это дети, причем не совсем обычные. Дети с трудной судьбой, недополучившие от родителей любви, заботы. Вряд ли вы сможете создать необходимую для них атмосферу. У вас работа с утра до ночи, своих забот полон рот. Может, стоит лучше завести собаку?Васильченко внимательно посмотрел на нее, будто увидел в первый раз.— Я иногда смотрю на тебя и не понимаю: откуда в тебе столько жестокости?— Жестокости? — опешила Вера.— Ну да, жестокости! Ты отлично ладишь с детьми — этого у тебя не отнять, но со взрослыми выставляешь иголки, словно дикобраз какой-то, совсем не заботясь о том, что можешь ранить собеседника.— Наверное, это говорит о моей полной профессиональной непригодности. Извините, пожалуйста, — Вера опустила голову.— Нет, погоди, ты неправильно меня поняла, при чем тут непригодность? Я же говорю лично о тебе как о человеке. В личном плане, понимаешь? Ты же как девушка, как женщина, мечтаешь о счастье в личной жизни?— Мое счастье — это счастье Ромки, Лизы, Вовки…— Но это не так! Это работа, а для себя лично?— Это лично, давайте не будем сейчас обо мне. Скажите, какие мои слова показались вам самыми обидными?— Про собаку, — ответил Олег после продолжительного раздумья, — это все.— Вы меня успокоили, значит, все не так уж плохо. Книги по мужской психологии утверждают, что у мужчин не так сильно развит инстинкт сохранения рода, как у женщин. Они больше охотники, кормильцы, добытчики. Зачем вам эти дети? Они уже взрослые, вряд ли у вас создадутся с ними какие-то особые доверительные отношения. А пес бы вас любил, приносил тапки, когда возвращаетесь с работы.— Может, я просто хочу помочь? Почему Билл Гейтс может помогать миллионам детей в Африке, а я не могу хотеть помочь двум детям, судьба которых неожиданно пересеклась с моей?— Но он же не селит их в своем доме!— Он строит им дома в Африке! В конце концов, я могу построить себе новый дом, а этот отдать тебе, чтобы ты жила в нем с Лизой, Вовкой и другими детьми, которых сочтешь нужным в нем поселить. Главное — чтобы они жили здесь. Можешь считать это памятником моей жене, которая очень хотела иметь много детей.— Может, лучше об этом спросить у Лизы? — уклончиво ответила Вера.— Вер, пожалуйста, не зли меня! Я так и знал, что ты будешь против. Ведь она поступит так, как скажешь ты!— Давайте не будем принимать решение за нее. Пока она останется в вашем доме, а через два месяца узнаем.— Ты ставишь мне условия?! Назначаешь испытательный срок?! Ты?! Мне?! — он вскочил со стула, потом успокоился, обмяк, сел. — Похоже, у меня нет выбора.— Понимаете, как это ни парадоксально, Лиза очень любит свою мать и надеется, что та когда-нибудь за ней придет. Если вдруг женщина захочет забрать ребенка, вам придется ее отдать — вы же не будете удерживать девочку насильно?Они еще долго сидели в тишине, каждый думал о своем.Первой нарушил молчание Олег.— Адвокат написал ходатайство, завтра Петрову отпустят под подписку о невыезде. Я тебе позвоню — поедешь, отвезешь ее к сыну.— Спасибо, это действительно отличная новость, — обрадовалась Вера.— Почему? Что для тебя эта женщина?— Если честно, я считаю себя виноватой во всем, что произошло.— Как это?— Давайте как-нибудь в другой раз, — Вере совсем не хотелось обсуждать с Олегом пусть бывших, но все-таки пациентов.— Это из-за нее ты ушла с работы?— И из-за нее тоже. Олег Васильевич! Не надо меня ни о чем расспрашивать! Я сама обо всем расскажу!— Обещаешь?— Зуб даю, — и Вера продемонстрировала процесс передачи зуба.Олег на мгновенье потерял дар речи — он не ожидал от Веры такой экстравагантной клятвы. «Очевидно, сказывается влияние Аиды Степановны», — подумал он, а вслух сказал:— Мне просто очень хочется помочь тебе. Что ты теперь собираешься делать?— Я хочу попробовать поступить в университет на психологический факультет. В кадрах мне сказали, что у них есть заочное отделение. Попробую куда-нибудь устроиться на работу.— Постой, мы же уже договорились по поводу работы! Ты будешь работать у меня! Сколько ты получала у себя в больнице? Я гарантирую такую же зарплату.— Олег Васильевич! Я врач, мне нужна практика. Если я буду заниматься только одним ребенком, то потеряю квалификацию.— А с двумя? Даже с тремя — Петрова не забывай! Потом — ты же будешь учиться!— Я подумаю, хорошо?— До утра, после этого жду твой положительный ответ.Вера улыбнулась.— Вы, случайно, не знаете, как можно найти адрес человека, который живет в Германии? — спросила она, чтобы переменить тему.— А что за человек?— Наш с Катей друг, художник. Давно уехал, а на днях я получила от него целую пачку писем. Оказывается, он писал, а письма не доходили. В последнем он сообщил, что переезжает и позже пришлет новый адрес, но не написал.— Дай мне старый адрес, я постараюсь узнать. А в Интернете ты не пробовала его искать?— Нет, а как?— Пойдем ко мне в кабинет, посмотрим, может, найдем вашего друга. Все-таки художник…Они поднялись на