Глава 21. Пугающая неопределенность – А кто у нас такой красивый? – Это ты мне? – подозрительно уточняю. – Нет, – Медведева безжалостно разбивает мои надежды. – Кошка пришла. – Могла бы и соврать, – ворчу я. – Ты не отвлекайся, дальше-то что? Он тебя раскусил? – Я не знаю-у-у… – душераздирающе скулю я, из последних сил борясь с желанием закурить. Как, однако, несвоевременно я бросила… Кто ж знал-то? – По его породистой морде хрен поймешь. – Да ты, небось, опять не на морду смотрела, – фыркает Алка. – Все веришь в легенды про длину пальца. А еще медик. – А как еще мне прикажешь искать своего суженого? Ну должны же быть хоть какие-то приметы, что мужчина перспективный, – огрызаюсь я. – Не туфельку же ему мерить. – Ну так и хватай за самое главное, – паскудно хихикает эта зараза, а я мгновенно вспоминаю казус в машине Бергмана. И как-то мне сразу не по себе. Волноваться я начинаю. Почему-то. Прям даже и не знаю, с чего бы. – Иди в жопу, – с чувством посылаю я ехидну, будто это она виновата в моем фиаско и некоторых неудовлетворенных желаниях. – Так ты расскажешь, чем вчера все кончилось? Или мне готовить дыбу? – А я зачем звоню по-твоему? Расскажу… Пообещав мне красочное будущее, Бергман, не церемонясь, выдвигает себе стул и без всякого приглашения присоединяется к нашей теплой компании. – А ты сам тут как оказался? – наконец беру я себя в руки. – Я с младшей сестренкой зашел кофе попить, – на сером глазу врет кобелина, у которого ни одной сестры, ни младшей, ни старшей, а только брат-археолог. – Так чего ж она не подошла поздороваться? – сверлю я Геру пытливым взглядом, подозревая, что как раз эта «сестренка» сегодня домогалась по телефону его внимания. Голос у нее еще такой. Шлюший. – Ей пора было убегать, так что она уже в такси, – невозмутимо отвечает Бергман. Хренасе. Быстро он сплавил девицу. Или она уже ждет его в постели? Черт, а я даже ее и не видела. Что я Алке рассказывать буду? Кому кости перемывать? Скрипнув зубами, я вспоминаю об этикете: – Знакомься, дорогой. Это Дмитрий. Дима, Герман – мой… э… – у меня все никак не получается подобрать определение для наших отношений с Бергманом. – Мужчина Яны, – приходит он мне на помощь, протягивая руку Диману для рукопожатия. – Я правильно понимаю, вы и есть счастливый жених, к которому мы приглашены на свадьбу? Смотри-ка. Глазастый. И памятливый. Запомнил Димкину фотку. Немного стушевавшийся Лосев кивает: – Приятно познакомиться, но мне тоже уже пора бежать, – скомкано сливается товарищ. – Хорошо вам посидеть… Внутренний голос ехидно отмечает, что, кажется, сегодня мне никаких предложений озвучивать не будут. Диман выглядит уже совсем не таким уверенным, что «нам же хорошо было вместе» – теперь достаточный аргумент для убеждения. Холеный Дима на фоне матерого Бергмана как-то блекнет. И вроде уже не такой уж и высокий, и плечи у него шириной уступают, и губы у Бергмана красивее… Герман, пожалуй, выглядит мужественнее. Так что, Димочка, увянь. Я испытываю одновременно и злорадство, и страх. Вот сейчас Лосев скроется за дверями кафе, и останусь я один на один с Бергманом, который смотрит на меня таким взглядом, что я готова наложить в штанишки. – И как ты мне это объяснишь? – оправдывая мои опасения, сурово вопрошает он, когда мы остаемся вдвоем. – У мамы, к которой ты так спешила, потрясающая щетина… Я нервно запиваю нагрянувшую панику вином, своевременно принесенным официантом. – Это не то, что ты… – Нам предстоит серьезный разговор, Яна, – мрачно предрекает Бергман, окидывая меня тяжелым взглядом. Как бы невзначай он задерживается глазами на моей укладке, накрашенных губах, игриво поблескивающих сережках… Мляяяять… – Прямо сейчас? – пищу я и стараюсь оттянуть момент казни, живо припоминая обещанный Элей армагеддон, когда Бергман узнает правду. – Мне надо к маме… Герман фыркает. – А у этой мамы усы или бакенбарды? Я залпом допиваю оставшееся вино в бокале. Пиздец котенку. Меня накажут. – Не-е-ет, – блею я и краснею. Отчего-то фантазия подкидывает мне парочку вариантов наказания, от которых я бы не отказалась. – «Не-е-ет», – передразнивает меня Бергман. – Ты вообще понимаешь, как ты встряла? Повисшая пауза доводит меня почти до инфаркта. У меня все холодеет внутри. Раскусил. Поймал на горячем. А вина был только один фужер. Но прежде, чем я начинаю каяться, Герман продолжает: – Ты нарушила столько пунктов нашего договора, что ты мне теперь должна, как земля колхозу, Левина. Я хлопаю глазами. Какие пункты? Что я там нарушила? Так. Стоп. Проблема только в этом? Или не только? Вглядываюсь в лицо Бергмана, но ему только в покер играть. Кроме азартного блеска в глазах ничего не видно. И не поймешь, ему просто хочется потыкать меня носом, или он будет мстить за мой маскарад. – Значит, так. Ты, я смотрю, уже приняла на грудь, поэтому разговор откладываем на завтра… Не разберу даже, я испытываю облегчение, что чихвостить меня будут не сегодня, или ужас от того, что в неизвестности мне придется пробыть аж до завтра. Прям хоть сейчас сдавайся. – Сейчас я отвезу тебя домой, надеюсь, что небритые мамы у тебя кончились. Жду тебя завтра с твоим экземпляром договора у себя в шесть часов вечера. Запомнила, Левина? Я кисло киваю: – Поняла. Завтра в шесть на Ленинской с договором. – Нет, Яночка, – похабно склабится мерзавец. – Не на Ленинской. Для серьезных встреч у меня есть другая квартира. Адрес скину. Отрабатывать будешь там.