– Нет, – решительно открещиваюсь я. – Больше на меня его чары не действуют. Я бы и вообще его на три буквы послала, но он жаждет о чем-то поговорить и не колется, о чем. И теперь я изнемогаю от любопытства. Просто не представляю, что теперь могло бы касаться меня после нашего фееричного расставания. – Ну… – задумывается подруга. – Может, постарается зализать раны… Вы ж теперь как-никак одна семья. Так сказать, снять напряжение… – Ой, зализывать он и раньше не умел, – фыркаю я, припоминая провал Димана на этом поприще. – И напряжение он тоже пусть снимает с кобылой. Какая нахрен семья? Даже если перевезёт Наташку в наш город, за каким хером мне с ними общаться? Пусть плодятся вдали. Совет да любовь! Ай бля! – шиплю я, потому что водичка, в которую я опустила татуировку оказалась горячевата. Прям как Бергман. – А сейчас ты что делаешь? – подозрительно уточняет Алка, походу, услышавшая плеск. – Да вот, перышки чищу… – Не перестарайся! – авторитетно советует Медведева, съевшая собаку на растаптывании сердец бывших. – Нельзя, чтобы было понятно, что ты ради него старалась. И губы накрась, как я учила! Чтоб выглядели, как нацелованные и слегка обветренные! – Хорошо, мам, – кривляюсь я. – И ноги не брей! – Да не буду я с Димкой спать… – Всё равно, не брей! Мне так спокойнее! Получив все ценные указания, я собираюсь на встречу с бывшим козлом. Причём готова я вовремя. Жду, что меня будет потряхивать от злости на Димана, но почему-то все мысли сворачивают не туда. Давно, видать, пора поймать себе грелку на осень. Так расчувствовалась, что чуть не вышла из дома вовремя. Пф-ф! Нет уж. Пускай Диман подождет. Специально жду еще десять минут и только после этого, нарочито не торопясь, выхожу. И с каждой минутой мне все больше кажется, что, отправляясь на эту встречу, я совершаю большую ошибку. Глава 20. Накрылася ёлка звездою Все, что под ногами таяло и киселилось в последние дни, прихватывает морозцем, и оно превращается в опасный для дамочки на каблуках каток. Можно было и не задерживаться специально – так медленно я еще никуда не добиралась. Если бы я назначила встречу на другом конце города, но поехала бы на такси, я бы успела вовремя. А так я успела только разозлиться окончательно. Ну и отморозить задницу. Потому что ноги я все-таки побрила и напялила чулки. В общем и целом, я вырядилась максимально закрыто и между тем, не оставляя простора фантазии. Спецом нашла платье, которое не решилась надеть на последний корпоратив, ибо с момента его покупки я похорошела килограмм на пять. А сегодня я пришла к выводу, что эти килограммы натягивают платье в удачных местах, поэтому, снимая тонкую дубленку, я нарочно выгибаюсь, усиливая эффект. Правда, этот призыв достается кому-то, сидящему почти у самого входа в зал. У мужчины падает вилка из рук, но я не могу оценить, кого я сразила наповал, ибо замечаю уже дожидающегося меня Диму и двигаюсь к нему походкой от бедра. Димка, как всегда, выглядит весьма сокрушительно, я же сокрушительна вполне умеренно, но тоже ничего. Это мне подсказывает голодный взгляд, застревающий на всех моих выпуклостях. Задница так вообще чуть не задымилась, пока мне отодвигали стул. – Я заказал твое любимое вино… – начинает Дима, и меня все-таки пробирает. Голос у него шикарный. Я поначалу на него и купилась. Чтобы прекратить эту вакханалию вылупившихся мурашек, я резко обрываю эти бесполезные попытки напомнить мне, как он хорошо меня знает. – Дим, ближе к делу, – я изображаю наиболее скучающий вид и полное отсутствие интереса. – Я… Но Диму опять прерывают, впрочем, уже не я, а звонок мобильника. Лосев смотрит на экран и его перекашивает. Трубку он не берет, лишь выключает звук. Могу поспорить, что это Наташка. – Приглашения давай, – с усмешкой командую я, давая понять, что я обо всем догадываюсь. Димка достает из внутреннего кармана пиджака и протягивает мне конверт, украшенный белыми искусственными цветами флёрдоранжа и невыносимо благоухающий приторными Наташкиными духами. Мобильник все еще жужжит и елозит на столе, но Лосев его игнорирует. – Ну-с, я тебя слушаю, – подталкиваю я Димку. – Ян, я не знаю, с чего начать… – Ты всегда долго запрягал, зато кончал слишком быстро, – отзываюсь я. Честно говоря, я преувеличиваю, однако, какая женщина осудит меня в этой ситуации? – Вот поэтому мы и не нашли с тобой общий язык, – вскипает Димка. – Потому что ты – скорострел? – уточняю я. – Нет, потому что ты – язва! – Зато Наташенька мягко стелет. Чужим парням. Да? – Ты обещала меня выслушать! – Но не обещала сдерживаться, – пожимаю я плечами, на мой взгляд, правда на моей стороне. – Вперед, изливайся. Я жду. Набрав в грудь воздуха, Лосев продолжает: – Ты же понимаешь, что в сложившейся ситуации я обязан был жениться на Наталье. Как честный человек… В этом месте я закатываю глаза. – Скажи мне, честный человек, как долго ты драл ее в своих командировках, пока она не залетела, а? – Я не знаю, как это произошло! Я всегда предохранялся! – Бог шельму метит, Димочка, – ехидно подсказываю я и на секунду замираю, услышав в своем голосе Бергмановские интонации. – Ты меня, что ли, позвал поплакаться? Можешь это сделать Наташкиному отцу, но советую дождаться, когда он уберет в сейф свой дробовик. – Нет, – вздыхает Лосев, осознав, что я планирую и дальше точить на нем коготки. – Я хочу предложить тебе… не прекращать общение… Я ошалело хлопаю ресницами, нехило прихренев от подобного заявления. – Ты меня в любовницы, что ли, таким образом зазываешь? – осторожно интересуюсь я, остро сожалею, что нам еще ни одного блюда не приносили. – Да… Нет… Не знаю. Но может быть, ты готова подождать? Я аккуратно откладываю столовые приборы, которые как раз на столе присутствуют, особенно нож манит. А ну как я прирожденный Фаберже? – Подождать чего? – продолжаю выяснять я. – Развода? Совершеннолетия ребенка? Твоей пенсии? Чего ждать-то? А главное, зачем бы мне эта канитель? – Нам же было хорошо вместе, – Димка подпускает поволоку во взгляд и накрывает мою ладонь, лежащую на столе, своей рукой. Гипнотизируя мои губы, он решается наконец что-то озвучить. – Мы… Я уже на низком старте коплю яд для плевка или укуса, это как повезет. Но неожиданно на стол падает тень, и Лосев наконец отвлекается от моей небесной красы и поднимает глаза на подошедшего. – Звезда моя, с кем это ты ужинаешь? – саркастичный вопрос сопровождается демонстративным поцелуем в щеку и поглаживанием у меня между лопаток. Охренеть! Он каждый раз будет проверять наличие на мне лифчика? Совершенно неподготовленная к появлению Бергмана, я ляпаю: – Это последний русский… И горячий шепот опаляет мне ухо. Задевая губами сережку, Герман обещает: – Звезда тебе.