– Тебе нельзя ездить с Раевским, с ним ездит Эля, – Бергман топает за мной. Не иначе «стрелка компаса» его ведет за мной. Отвернувшись, я максимально эротично стаскиваю блузку Розы Моисеевны, если вообще такое возможно, и с самым независимым видом натягиваю свой джемпер. – Что ж. Можешь не утруждаться. Я вызову такси. – Чтобы ты в таком состоянии поскакала еще куда-нибудь? Нет уж, дорогая. Я отвезу тебя домой. – А ты, значит, жеребец наш, скакать можешь куда угодно? – прищуриваюсь я. – Где новая версия договора? Я требую фиксации достигнутых сегодня договоренностей! Глаза Геры сужаются. Ага, кто-то думал, что я обо всем забуду. – Будет тебе… фиксация. То ли Гера хороший актер, то ли я перевозбуждена не на шутку, только я себе представляю картины со связыванием. – Сегодня. Я жду договор сегодня. Нечего по бабам шляться, пусть крючкотворствует. – Ты пожалеешь об этом, Левина! Глава 32. Уравнение прав – Смешно тебе? – Я сейчас сдохну, – воет в трубку Алка, она уже периодически икает. – А я вот не вижу ничего забавного, – набычиваюсь я. – Мать, тебе не дал главный кобель города. И почему? Он обиделся! – А на что ему обижаться? Ты меня прости, но я не въезжаю в этот полёт мужской фантазии. Я, мол, так и быть, тебя поимею, но другие бабы –это святое, – взрываюсь я. – Бергман, значит, весь такой дикий необъезженный мустанг, а я, значит, должна бежать такая на его траходром, по дороге теряя трусы от радости? Ой… Бля… – Чего? – настораживается Медведева. – Я до сих пор в расстёгнутом лифаке! А я все думаю, чего так колется-то? Пипец какой-то! Это я там блузон эротично снимала, а лифак так и мотался? – Главное, что трусы ты все же сберегла, – опять ржёт эта ехидна. – Ну, если тебя это утешит, то ему, наверное, машину неудобно было вести. Он же тебя привёз все-таки, я правильно понимаю? – Почти за шкирку доволок до квартиры и зыркал на лестничной клетке, как секьюрити. – Лосева искал, наверно, – хмыкает Медведева. – Ой, не напоминай, – молю я. – Он мне все написывает со шпионского номера. Я уж думаю, не блокирнуть ли его нахер? – Не, не. Ты, это, храни компромат. – Да ну его в жопу! Без него проблем хватает. Все как с ума посходили, взяли и родились в один месяц, начиная от мамы, заканчивая Артемьевым! – Чего? Бюджет трещит? – Не, в этом году я учла, но у меня совершенно нет времени выбирать подарки. Артемьеву денег не подаришь. У меня столько нет. А что ещё подарить мужику, у которого все есть? – Ну, спроси у Бергмана, – подсказывает Алка. – Он скажет: «Бабу!», – морщусь я. – Не, – разочаровывает меня подруга. – Баба не понравится бабе Артемьева. – Они с Козиной помирились? – кисну я. Мало того что Катя вызывает у меня противоречивые чувства, так ещё и на чёрный день у меня остаётся один Лёнчик. – Угу, так что придётся тебе держаться за Бергмана, тем более что ты его уже засветила. Только держаться надо осторожнее, не за рукоятку ручника… как бы тебе это ни хотелось. – Как ты меня бесишь, Медведева, – с чувством произношу я. – Не знаешь почему? – Правда глаза колет, – с готовностью отвечает мне зараза. – А если серьёзно, что там у вас в договоре было? Что-то про взаимовыручку и совместное таскание на сборища. Вот и припаши Германа света Александровича, раз он так настаивает на соблюдении этого договора, который по всем статьям курам на смех. – К чему припахать? – Вот к поиску подарка как раз. И на днюху Демида его возьми. И Бергману будет полезно, и я живьем посмотрю на этот секс-символ. Ты договор-то мне дашь почитать? – Дам. Гера уже покинул пост под моими окнами и, надеюсь, сейчас родит чего-то. О! И телефон пиликает. Блин, это опять Лосев. Ты не знаешь, его по голове не били? Он мне стикеры шлёт. Такие похабные… – я тяжело вздыхаю. – И чего я курить бросила? – Потому что между бросить и бросить курить, ты решительно выбрала второе. Да уж. Без алкоголя я бы это все не вывезла. Но все равно тоскую: – Да… Курить я буду, а пить не брошу… А-а-а! Пишет! Пишет, кобелюка! – взвываю я. – Лосев? – оживляется Медведева. – Не, Лосев нахер с пляжа! Бергман накатал! Выкапывай своего внутреннего юриста, он прислал договор... Сейчас… Я тебе уже перекидываю. Чего ржёшь? – Название файла – огонь, – всхлипывает Алка. Зырю на название. «Хартия вольностей для дурной певицы». Во, козел! – Детский сад какой-то, – ворчу я. – Ну… изменения он, конечно, внёс, – тянет Медведева. – Исправил? – сопя, я ищу четвертую страницу, но подруга меня тормозит. – Ага, пункт два-один. – Чего? – воплю я и мотаю наверх. – Ах ты, паразит! В пункте два-один убрана часть про сохранение моей мнимой девственности! Охренел! Мне, может, память о ней дорога! И засучив рукава я бросаюсь в переписочный бой со всем пылом неудовлетворённого либидо. Алка – настоящий друг и не бросает меня, пока я стучу по клавишам ноутбука в мессенджер Бергману. Незримо она со мной, бубня в телефонную трубку: – А он чего? А ты чего? И спустя час накаленного общения общими усилиями мы побеждаем Германа. Спорный пункт про мои полномочия переформулирован, права уравнены, только звучит он как-то иезуитски. «Если одна сторона захочет переспать с кем-то другим, то вторая сторона не имеет права ей мешать». Я не очень въезжаю, как пункт про ограничения встреч превратился в пункт про неограниченные сексуальные связи, но хотя бы мне можно столько же, сколько и Бергману! Только я не понимаю, как так вышло, что при общей договорённости сократить общение до минимума мы с Германом должны видеться практически каждый день! Потому что я должна сходить с ним в картинную галерею на корпоратив, он за это со мной выбирает подарок и едет к Артемьеву. Я иду с Бергманом и его друзьями смотреть матч в спортбар, а он тащится со мной на отчетный концерт моей троюродной племянницы в консерваторию. И финалочкой за то, что я согласилась на долбанную фотосессию, Гера вместе со мной появится на дне рождения у моей мамы. Выходит, что недельный отпуск, начинающийся у меня в понедельник, который я брала в связи с плотным семейным графиком, я почти полностью проведу с Бергманом. Как так вышло-то?