Бергман сверлит меня взглядом. По каменному выражению лица не понять ничего. От дурного предчувствия в груди расползается холод. Я вижу, как Герман кладет букет на капот машины и, подняв воротник пальто, направляется к нам широкими шагами. И облегчение от того, что он не сел в тачку и не уехал, смешивается с пониманием, что все равно все плохо. Лосев, проследив за моим взглядом, наконец убирает от меня руки, но уходить не торопится. А мне хочется, чтобы он повернулся ко мне спиной, и я смогла отвесить ему душевный пинок. – Я тебя ненавижу, – цежу я Димке сквозь зубы. – Ты портишь мне жизнь, видеть тебя не могу. Бергман подходит к нашему печальному дуэту, обдавая меня ароматом знакомого парфюма. Смотрит на нас, руку Лосеву не подает. – Гер… – не выдерживаю я давящего молчания. – А где счастливая невеста? – игнорируя меня, Бергман задает вопрос Димке. Приветствия, видимо, тоже неуместны. – Готовится к свадьбе, – неожиданно огрызается Лосев. – Мы не сиамские близнецы. Он тоже смотрит на Германа набычившись. – Да я уж вижу, с кем невозможно расстаться, – в голосе Бергмана отчетливо слышна угроза. – Гер… – снова я делаю попытку вклиниться в битву самцовых взглядов. Вовсе не потому, что я переживаю за Лосева, меня откровенно напрягает, что Гера на меня не смотрит. Но и попытка номер два тоже проваливается. На меня по-прежнему не обращают внимания. – В чем проблема? – резко спрашивает Дима. – Пока проблем нет, но вполне могут быть. Очень советую присоединиться к будущей жене в важных хлопотах. Я так думаю, что жених накануне свадьбы из ювелирного прямиком к невесте едет? И это всего лишь небольшой крюк, правильно понимаю? Я, прислушивающаяся больше к интонациям Геры, чем к его словам, не сразу вкуриваю, о чем речь. А потом до меня доходит. Круглыми от охренения глазами я смотрю на Лосева, который при словах Бергмана автоматически прикасается к карману своего пальто. Он идиот? На что он рассчитывал? Подмазаться кольцом или… Ловлю себя на том, что стою с открытым ртом. – Правильно, – выдавливает Димка, хотя я вижу, как его раздирает желание сказать что-то другое. – Тогда всего доброго. До встречи на свадьбе, – Гера кладет руку мне на плечо и разворачивает в сторону его машины. Подпихнув вперед, он уводит меня, все еще немного шокированную. – А откуда ты знаешь, про ювелирный? – вырывается у меня, когда Бергман открывает передо мной дверцу. – Это сейчас все, что тебя волнует? – грозно спрашивает Гера и кладет севшей мне на колени букет. Дверь захлопывается с таким звуком, что я вздрагиваю. Нет, блин! А меня, по его мнению, это волновать не должно? То есть у меня даже интереса не может возникнуть? Но мы же царь! А я в опале! Сам приехал, сам увидел, сам придумал и сам обиделся! Еще бы знать, что он там себе вообразил! Жертва нашлась! И это, блин, почему-то не я! Бергман садится за руль и, молча, выезжает на шоссе. – И куда мы едем? – с вызовом спрашиваю я. – Домой ты едешь, – рявкает Гера. – Ты же хотела отлежаться. И звучит его ответ так, будто я из могилы собралась сбежать, но уж он-то не допустит, уже и кол осиновый приготовил. Можно подумать, я хоть в чем-то перед ним виновата! Да даже если бы я собралась встретиться с Лосевым! Какое дело Бергману? На секунду представляю, что увидела его с синей девой, и меня перекашивает. Но это другое! Оба кипя и скрипя зубами, мы в полнейшей тишине доезжаем до моего дома. И не подумаю ничего объяснять и ни в чем оправдываться! Нашел козу отпущения! Бергман же явно давит мне на психику своим недовольством. Припарковавшись, напротив моего подъезда Гера сурово смотрит в лобовое стекло, давая мне понять, что я вся виноватая непонятно в чем. – Ты зачем приезжал? – спрашиваю я, наконец, сообразив, что Бергман приехал ко мне на работу на два часа раньше, чем я должна была закончить. И тут же спохватываюсь, что вопрос звучит грубым наездом, но исправлять что-либо уже поздно. Отмерев, Гера открывает бардачок и достает оттуда мои перчатки, которые я – растеряша – похоже, забыла у него в доме. И мне становится так обидно. Вот ведь, хотел обо мне позаботиться, а сраный Лосев все испортил. О том, что Бергман меня просто мог не застать, я сейчас не думаю. Хочется что-то сказать, как-то сгладить, убедиться, что ничего непоправимого не произошло, но слова не идут. – Спасибо, – мямлю я и, не дождавшись ответа, выхожу из машины. Я жду хоть чего-то, что Гера окликнет, наорет, наязвит, но жестоко обламываюсь. К себе я поднимаюсь, уже шмыгая носом. А зайдя в квартиру, начинаю реветь. Ругаю себя и реву. Букет в вазу ставлю, а слезы текут. Пялюсь в окно, вдруг Бергман там еще. Я бы хотела, чтобы он в растрепанных чувствах, там тоже переживал, но машины нет. Из-за ничего, невразумительного пустяка все пошло псу под хвост. Что все, непонятно, но точно оказалось в заднице. Телефон пиликает из кармана пальто, и я бросаюсь к нему в надежде, что это Гера, но это Лосев! Чтоб ему пусто было! Удаляю, даже не читая. Заношу в черный список. Подумав, и тот второй номер, с которого он написывает мне ночами, тоже. Блондаю по квартире, раздираемая противоречивыми желаниями. Тянет свернуться калачиком под одеялом и гордо глотать слезы, одновременно хочется позвонить Гере и все объяснить, ну и вишенкой на торте желание просто наорать на Бергамана и обвинить во всем его, припомнив ему всех его баб и телефонные номерки в вазочке. Прошлаговавшись в тоске по квартире с час, я не выдерживаю и выбираю четвертый вариант. Все. Выпускайте кракена. Звоню Медведевой. Мне нужно крепкое женское плечо и пара бутылок белого сухого. Алка отвечает сразу, будто ждала звонка. – А я как раз тебе собиралась набрать, – и голос у нее странный. На заднем фоне играет музыка, звенят ложки, слышится смех. – Очень вовремя, ты свободна? – вздыхаю я. – Мы с Анькой кофе встретились попить… – мнется подруга. – А я хотела тебя к себе зазвать, на что-то покрепче, – мне снова становится рыдательно. Никому я не нужна… – Мы сейчас приедем. Обе. Тут такое дело… – Что? – напрягаюсь я. – Не люблю быть гонцом, приносящим дурные вести, но я считаю, ты должна знать.