А когда мы припарковываемся у моего дома, и Гера медленно отстегивает меня, наклоняясь так близко, что я чувствую его дыхание на своих губах, я против воли жду поцелуя. Но обламываюсь. Это, что, месть? Как мелочно! Гаденыш! Выйдя, хлопаю дверцей машины так, чтобы было понятно, как я всем недовольна, но, похоже, Бергмана это только веселит. – Куда тебя несет? – зло спрашиваю я, когда Гера тоже покидает салон и, подняв воротник, подходит ко мне. – Проверю, нет ли там на площадке ничего лишнего. Это он про Лосева? А еще меня ревнивой обозвал. Сам-то? Фыркнув, иду впереди, все равно рассчитывая, что Бергман полезет целоваться, а я не дамся. Однако даже поднявшись со мной на этаж, Гера никаких поползновений в мою сторону не делает. Засунув руки в карманы пальто, ждет, когда я отопру, и внутрь не стремится. Второй облом выводит меня из себя. Ну не козел ли! Захлопываю за собой дверь, и слышу, как он хохочет на лестничной клетке. Я его убью! Глава 52. Такое не прощают! Меня сейчас разорвет. Я женщина-граната! Еще в процессе раздевания и разувания звоню Медведевой. Кандидат наук и преподаватель в одном лице не отзывается, и я набираю другого бюджетника. Анька дисциплинированно берет трубку. Вот. На нее всегда можно положиться! – Знаешь, что? Он козел! – начинаю я свою обличительную речь, лишенную аргументов, но понятную всем женщинам мира. – Так они все козлы, – флегматично отвечает Анька. И ведь не поспоришь. – Он оказался таким мерзавцем! Та баба не Марго, и он не стал со мной целоваться! Зато угрожал всяким таким. Голословно! – возмущаюсь я. Анька хихикает: – Ключевое слово – голословно? Я бы не обольщалась. А кто тогда та баба? – А в этом проявилась основная подлость Германа Александровича, он заговорил мне зубы, обещая непотребства, и я забыла спросить! – злюсь я. – Какая ты ненадежная, – осуждает меня Анька. – Разведчик из тебя вышел хреновый. Следишь не до конца, спрашиваешь не все… – Блин, да тут еще, похоже, он не понял, что мы засекли его с бабцом. Лишний раз не хотелось позориться, а аккуратно вызнать, Бергман не дал. Сбил с мысли, увел не в ту сторону… – Левина-Левина… Ладно, тайное всегда становится ясным. – Му-гу. Он меня девушкой своей назвал, ну если опустить другие эпитеты. – Оу… Ну это знак. Наверное. Но лучше б он по бабам не таскался. – Да уж. Хватит с меня одного ходока. Считаю, на этом этот опыт можно закрыть, – фыркаю я, хотя совсем не уверена, что Гера чист, только предъявить мне ему нечего, да прав у меня на это нет. Мы даже в договоре закрепили, что, если кто вознамерится с кем-то переспать, второй мешать не может. – Ну и чего ты решила? – интересуется Анька. – Чего я могу решить? Не ронять наше знамя? Мне с ним ехать на свадьбу и жить в одном номере. Только если по совету Медведевой держаться руками за трусы… – В одном номере? Оу-оу-оу… Кстати, чего наденешь? – Платье, помнишь, то самое, которое мы два месяца назад покупали? Я еще под него худела. Безуспешно. – Ты решила идти ва-банк? Чтобы тебя там умыкнули со свадьбы? – Нет, чтоб телепузика-Наташу перекосило и чтоб Лосев свою бабочку сожрал от горя. Еще и волосы соберу, чтоб и переднее и заднее декольте не закрывать. – Что ж. Цель достойная. Тебе туда мои сережки с александритами пойдут, – уверенно говорит Анька. – Дашь? – сразу ухватываюсь я. – Дам, только надо успеть встретиться, – великодушно соглашается подруга. – Я в первую смену, могу в обед к тебе подскочить к налоговой. – Заметано. Маякни, как будешь подъезжать, – зевает Анька, заражая меня. Медведева зовет меня ленивцем за мою способность спать при любых обстоятельствах, а у меня просто высокий уровень эмпатии! Но, положив трубку, я не могу себе позволить отправиться на боковую. Надо собрать на завтра сумку. Иначе я ничего не успею с этими заездами за сережками. Сережки у Аньки очень красивые, Бергман должен оценить. Честно говоря, не для Лосева я собираюсь оголиться со всех сторон по самое некуда, а для одного поганца, чтоб видел и облизывался. А я такая буду сопротивляться и стрелять глазами. Отличный план, я считаю. Однако утро немного сбивает с меня боевой задор. Вторая подряд бессонная ночь вносит не очень желанные коррективы в мою внешность. Без кругов под глазами я бы точно могла обойтись. И оливки опять на ночь жрать тоже не стоило. К тому же я проспала. И в итоге вся первая половина дня у меня проходит с горящей задницей. Чудом, не иначе, я заканчиваю работу во столько во сколько и планировала, и то, потому что у одного из клиентов к нашему с ним удивлению под зубным камнем не обнаружилось ни одного кариеса. Пытаясь одновременно и застегнуть сапоги, и просунуть руки в пальто, строчу Аньке: «На низком старте. Буду подъезжать, свистну». Но раз день начался через жопу, то он по старой доброй традиции так и идет, не меняя направления. Такси долго не назначают, потом оно еле-едет до меня, и, в конце концов, уже когда я отписываюсь Аньке, что буду через пять минут, мы встреваем в пробку. И, главное, расстояние, такое, пешком идти все-таки далековато, чтобы плюнуть и вылезти из машины. Анька уже капает мне на мозг: «Ну ты где? Я тут уже десять минут шлангуюсь. Я замерзла!». «Зайди погреться куда-нибудь», – пишу я, потому что морозец и впрямь ощутимый. Я психую, водила психует, Анька психует. Красота! И вот, когда наконец кишка из машин трогается с места, подруга отзванивается. Наверно пальцы замерзли набирать текст. – Да? – пыхчу я, будто сама толкаю машину, чтобы она обогнала еле едущий впереди москвич. – Я уже вот-вот… – Я решила по твоему совету зайти в магазин погреться. О, отлично! – В каком тебя искать? – В «Бергмане», это ближайший, где меня не затопчут тетеньки, закупающие горошек к новому году. Думаю, заодно посмотрю какой кулончик стоит показать милому, а то купит дезодорант… – Ну? Приглядела? – у меня уже и магазин показывается на горизонте. Один светофор остается. – И не только его. Захожу, а тут спиной стоит девушка с шубкой в руках. Платье такого красивого цвета. Василькового. Про васильковый цвет мне все понятно, он Аньке очень идет, но почему у меня дурное предчувствие? – И? – угрожающе давлю я, пытаясь ускорить изложение событий. – Я аккуратненько обошла ее, глянуть спереди и, чем черт не шутит, спросить, где брала, а это наша знакомая. Любительница ужинать с Бергманом.