– Ну, мы сейчас их успокоим! – ухмыльнулся Алькорта, подбирая с пола пулемет. Хуршед взял второй и по кивку напарника распахнул половинку задней двери. Два ствола ударили разом, посеяв невиданный ажиотаж в среде немецких «интуристов», почему-то решивших, что ответка из «бэтээра» им не прилетит и они смогут спокойно, как в тире, раздолбать нас из своих «Маузеров» с пистолетной дистанции. По цепи пехотинцев словно косой прошлись – фрицы валились, в буквальном смысле слова, как кегли. Потом две струи трассеров сошлись на «Опеле» – брызнули стекла кабины, затрепыхался на ветру издырявленный, как дуршлаг, тент кузова. Пули пробили и капот, куроча двигатель. Секунда – и грузовик неярко полыхнул, медленно сползая задом в кусты. Тем временем поганая немецкая «трешка», пробив в лесополосе ровную прямую просеку, приблизилась уже на пятьдесят метров. Тут танк встал, и я словно «увидел», как наводчик подкручивает маховички орудия, загоняя БТР в центр прицельной сетки. – Ходу, Петя, ходу! «Ганомаг», как мне показалось, «прыгнул» вперед, за секунду преодолев десяток метров. Я едва успел вцепиться в края кузова, чтобы не вылететь наружу. Выпущенный танком фугасный снаряд просвистел у нас за кормой, обдав Альбикова и Алькорту горячим воздухом, и рванул в лесу, окончательно уничтожая местную экологию. БТР резво рванул по проселку, подгоняемый хлопками танковой пушки, – немецкие танкисты явно не успевали брать упреждение по движущейся цели и бессовестно мазали. Секунда, две, три… пять… и мы скрылись за поворотом. Минут через десять впереди посветлело, и «Ганомаг», взревывая, вылетел на широкую дорогу, укатанную щебенкой, к которой узкая лесная грунтовка подходила перпендикуляром. Шоссе, то самое, по немецким меркам, «панцер-штрассе», казалось пустынным, лишь в отдалении слева пылил грузовик, направляясь к видневшейся на холме деревушке, вероятно – той самой Лозовой. От поворота до нее было километров пять-шесть. Чтобы добраться до нужного места, нам необходимо миновать эту деревню, а потом отмахать еще километров пять на юго-восток. Но это всё в теории… Однако реальность сразу напомнила о себе – не успел наш бронетранспортер выбраться на шоссе, как практически уперся в еще один блокпост, только на этот раз куда солидней, чем в лесу, ведь тут чуть ли не стратегическая «точка». На обочине стоял всего один мотоцикл с коляской, а возле него два фельджандарма с бляхами, но в радиусе сотни метров вокруг я моментально засек не менее батареи противотанковых пушек и окопы примерно на роту пехотинцев. Скорее всего войск было больше – пушки и окопы были тщательно замаскированы, и я с ходу не всех увидел. – Влипли, блин! – пробурчал Валуев. – Из огня да в полымя! Действительно, ситуация выглядела гораздо более худшей – наш «Ганомаг» оказался посреди обширной проплешины, практически в «чистом поле», как на ладони для полудесятка стволов скорострельных ПТО[23], и это не считая двадцати пулеметов (или сколько их полагается на пехотную роту?) и сотни винтовок. Раздолбают мгновенно, нам и десятка метров не проехать! – Петя, у мотоцикла тормозни! – скомандовал я Валуеву. Сержант уныло кивнул, но выполнил приказ – деваться-то особо некуда. – Я лейтенант Дитрих Шульц из 25-й мотодивизии. Следовал со своими людьми в расположение батальона, – торопливо затараторил я. – Сейчас на нас в лесу, в паре километров отсюда, напали русские танки! – Что? – недоуменно переспросил старший жандарм, разглядывая меня и наше транспортное средство. – Ты оглох что ли, крыса тыловая? – заорал я в полный голос, краем глаза увидев, что из расположенного метрах в тридцати от обочины замаскированного блиндажа выбрались два офицера. – В двух километрах отсюда прорвались русские танки! ТАНКИ!!! Старший фельджандарм продолжал недоуменно хлопать глазами, а вот его младший товарищ оказался куда сообразительней – поняв, что первым делом злобные большевики откроют огонь по нему, торчащему на шоссе, как прыщ на заднице, солдатик завел свой «мотик» и, дав по газам, мужественно бросился удирать, оставив старшего коллегу на обочине. Ожидаемо быстро среагировали и торчащие неподалеку офицеры – от блиндажа раздались зычные команды: «Тревога! Приготовиться к бою! Танки с левого фланга!». Тут нам очень подыграли «охреневшие в атаке» немецкие танкисты, которые, вероятно, продолжили преследовать нас, разозленные своим косоглазием и нашей увертливостью, – из леса за нашей спиной раздался звонкий «банг!!!» танковой пушки и рядом рванул фугасный снаряд. Осколки, щебенка и комья земли простучали по броне «Ганомага», БТР ощутимо качнуло взрывной волной, я едва успел нырнуть под прикрытие «картонного» борта. А когда выглянул наружу, то увидел рядом с гусеницами обезглавленный труп фельджандарма. На немецкой батарее ПТО мелькнули фигуры артиллеристов и тут же все замерло – фрицы приготовились к бою с прорвавшимися русскими танками. – Петя, гони! – взревел я. Вернее, мне показалось, что «взревел», на самом деле голос предательски дал «петуха». Но Валуев мою команду понял, рванув рычаг переключения передач и одновременно выкручивая руль. «Ганомаг» крутанулся на месте, почти «по-танковому», при этом раскатав по щебенке попавший под гусеницы труп тупого жандарма. Мы погнали к Лозовой со всей доступной скоростью – то есть на предельных для данной дороги и транспортного средства сорока километрах в час. Ветер засвистел у меня в ушах, а за спиной разгоралось настоящее сражение – бухали сразу несколько танковых орудий, им несолидно, какой-то трескотней, но в хорошем темпе отвечали ПТО. Чуть позже к общему хору присоединились пулеметы и винтовки – веселье нарастало. Я прикинул, что, пока фрицы поймут, что ведут перестрелку со своими, пройдет минимум, пара минут. А за это время мы гарантированно покинем зону боевых действий. Правда, потом следует ждать, что уцелевшие фашисты по радио и телефону предупредят окрестные посты о чересчур наглых диверсантах, разъезжающих по их тылам как у себя дома. Эх, нам бы только мимо Лозовой проскочить, дальше проще будет – свои где-то рядом, если Валуев со своей чуйкой не ошибся. Впрочем, может так случиться, что дальше будет не проще, а сложнее – вероятность того, что непосредственный периметр вокруг группы Глеймана держат наиболее боеспособные немецкие части, весьма высока. Да и стоять войска могут поплотнее, чем здесь, – не отдельными блокпостами, а сплошной линией. Нам повезло – когда шум настоящего «сражения» как-то внезапно стих, «Ганомаг» успел проехать пару-тройку километров и почти приблизиться к деревне. То есть на взаимное опознавание у фрицев ушло минут пять – посмотреть на часы не сообразил, не до того было. Оглянувшись, я увидел на «панцерштрассе» аж три танка! Причем один из них неожиданно оказался советским «Т-26» с грубо намалеванными на башне «балкенкройцами». Преследовавшая нас по лесу «трешка» дымила, но, к сожалению, не так густо, как хотелось бы, – явно им не баки подпалили. Третьим представителем Панцерваффе являлся миниатюрный, как БМД[24], танчик «Т-2». Он зачем-то елозил поперек шоссе, за те полминуты, что я наблюдал его маневры, проехав взад-вперед аж три раза. Между бронированными машинами суетились люди, причем явно не только танкисты, но и пехотинцы, числом около трех десятков. В общем, у них там сейчас начиналась настоящая разборка по теме, некогда озвученной незабвенным Соловейчиком: «Какая сволочь стреляла?!» И я искренне пожелал фашистам вести дискуссию как можно дольше – время играло на нас. Немного успокоенные отсутствием обстрела, Хуршед и Хосеб встали со скамеек и выглянули поверх бортов наружу. – Это что там у фрицев за тарарам? – крикнул мне Альбиков, пытаясь перекрыть шум мотора. – Френдли файр![25] – машинально ответил я и тут же прикусил губу, но сержанты почему-то поняли меня и синхронно кивнули. Только Валуев со своего места посмотрел на меня своим традиционным задумчивым взглядом. – Петя, пора съезжать с дороги! – озабоченно сказал я, понаблюдав за действиями немцев еще пару минут. – У них нашелся толковый командир, который быстро навел порядок, – танки за нами в погоню собираются. – Еще хотя бы метров пятьсот! – процедил Валуев, пристально, насколько позволял узкий смотровой лючок мехвода, всматриваясь в дорогу. – Здесь невозможно повернуть – слишком глубокие кюветы. Я с верхотуры видел гораздо лучше сержанта и был вынужден с ним согласиться: дерни мы сейчас с полотна в сторону – гарантированно застрянем в глубокой канаве, ведь «Ганомаг» весьма посредственный «проходимец» по полному бездорожью. Тут над головой просвистело несколько штук «чего-то железного». Оглянувшись и увидев состав преследователей, я догадался – это была очередь из малокалиберной пушчонки идущей головной «двоечки». Ну, это в сравнении с «нормальными» танками у «Т-2» пушчонка – нам этих двадцати миллиметров за глаза хватит: одно попадание, и внутри бронекоробки «бэтээра» только фарш останется. К счастью, стабилизаторы для танковых орудий еще не изобрели, поэтому метко стрелять на ходу здешним водителям было затруднительно – вторая очередь прошла ниже, вздыбив кучи щебенки за нашей кормой. Но, по идее, это была артиллерийская «вилка», и следующая порция снарядов прилетит уже по нашу душу. – Петя, срочно с дороги! – заорал я в полный голос. – Держись! – спокойно ответил Валуев и резко крутанул руль. БТР с ходу перемахнул кювет, едва при этом не опрокинувшись, и вломился в кусты на опушке леса. Объезжая большие деревья и ломая подлесок, «Ганомаг» углублялся в чащу по волнистой кривой. По сторонам стали рушиться и падать стволы, словно спиленные гигантской бензопилой, – сообразив, что мы вот-вот сбежим, «двоечка» открыла огонь длинными очередями. Меня мгновенно забросало ветками, сбив с головы намародёренную фуражку, и я поспешил нырнуть под прикрытие брони. С левой стороны бабахнуло, взрывом внутрь корпуса БТР принесло землю, траву, щепки. Несколько шальных осколков ударили в борт. Похоже, что нам вдогонку решила кинуть пару подарков и «троечка». – А вот хрен вам… – процедил Валуев, резко перекладывая руль из стороны в сторону. Да, если бы мы вот так вот катались в Белоруссии где-нибудь или под Москвой, то черта с два далеко заехали бы. А здесь Украина, тут «порядочных» лесов с гулькин нос. Разве что в Карпатах или на севере, где Полесье. Липки сплошные, дубки да сосны… Тут снаряды стали рваться один за другим – надо полагать, и трофейный «Т-26» подключился. Танковые орудия били по площадям, тщетно пытаясь нашарить угнанный «Ганомаг». Земля неожиданно вздыбилась чуть ли не прямо перед капотом – «бэтээр» подпрыгнул и передком въехал в воронку. Скорость наша была невелика, поэтому нас не опрокинуло, но вот меня крепко приложило об край лобовой брони. Спасибо еще, не головой. – Уходим! – резко скомандовал Валуев. – Пионер, пулемет захвати! И про патроны не забудь! – Так точно! – ответил я, примериваясь, как мне половчее открутить тяжеленный станкач от вертлюги. – Сержант Алькорта! – чуть не в ухо баску рявкнул Валуев, пробираясь с места мехвода в десантное отделение. – Я! – Хосеб машинально принял строевую стойку и приложился плечом о наклонный борт. – Рацию не забудь, чудо заморское! – ухмыльнулся довольный незатейливой шуткой сержант. – И пулемет этот, который ты с танка отвинтил, – тоже! Всех касается: вымести броневик дочиста, все оружие и патроны берем с собой! – Главное – про жратву не забыть! – буркнул себе под нос Альбиков, навьючивая на жилистую спину потомственного дехканина[26] рыжий немецкий ранец с консервами и вешая на шею фляги с самогоном. – Хуршед, не торопись с грузом, на тебе устройство минной ловушки! – почти ласково сказал Валуев. – Апайна амы![27] – откликнулся Альбиков, нехотя снимая с себя продовольственные трофеи. Вокруг продолжали бухать взрывы, но уже не рядом – точка прицеливания смещалась к востоку. Скорее всего немцы обработали тот квадрат, в котором мы находились, и перешли к следующему. Видеть нас даже в негустом лесу они никак не могли – мы отъехали от дороги метров на триста. Я все-таки справился с изделием сумрачного тевтонского гения – открутил пулемет. Вытащив его и девять «улиток» с патронами наружу, вернулся в кабину и прихватил закрепленные за сиденьем командира БТР запасные стволы. Затем подобрал с пола свою собственную винтовку, рюкзак и парочку «МР-40». Валуев посмотрел на меня одобрительно и благосклонно кивнул, радуясь вновь обретенному собрату по «хомячизму». Сам он, скинув немецкий мундир и пилотку, принялся обвешиваться оружием, явно не собираясь оставлять здесь ни одного ствола, ни одного патрона. Я тоже скинул форму Шульца и, отбросив ее в сторону, принялся запихивать в рюкзак «улитки». Прямо поверх уже лежавших там четырехсот патронов в пачках. Н-да… килограммов под двадцать выйдет… Тяжко будет! Однако патронов не бывает много – патронов бывает или очень мало, или просто мало, но больше уже не поднять! – Ты это, поаккуратней вещи разбрасывай! – Вылезший из «Ганомага» Хуршед протянул мне оброненную во время обстрела фуражку. И тут же, заметив небрежно брошенный на землю офицерский мундир, назидательно сказал: – Прибери одежку, когда еще подходящего размера найдешь! Пришлось еще и мундир аккуратно складывать и упаковывать. Наконец, навьюченные, как ездовые лоси, мы двинулись вглубь леса. К этому времени бестолковый обстрел уже прекратился, лишь щелкали где-то поодаль отдельные винтовочные выстрелы. – Вперед! Бегать кросс с полной выкладкой я еще не привык, но Валуев и не стал нас гонять – мы просто быстро шагали, иногда переходя на трусцу. Корни, ямы, упавшие стволы – не очень-то и побегаешь. – Вроде не стреляют уже… – пропыхтел Хуршед. – Стойте! – скомандовал Валуев. – Ни звука! Слышите? Уняв дыхание, я прислушался и уловил шум далеко справа. Похоже, что там проезжали грузовики или бронеавтомобили. А потом донеслись резкие команды. – Там дорога! – определил Альбиков. – Облаву нам решили устроить, – процедил Валуев и гаркнул: – Бегом! И мы почесали. Немцы шли наперерез, и было такое впечатление, что они все ближе и ближе. А потом я расслышал собачий лай… – Еще лучше, – буркнул Петр, вооружаясь «Наганом». – Так нам… не скрыться! – выдохнул я в два приема. – Что предлагаешь? – А помнишь, как мы прорывались ночью? – Если мы кинемся навстречу немцам, они очень обрадуются – день на дворе, всё как на ладони! – Не надо кидаться! Займем хорошее место и дождемся, пока фрицы подойдут. Надо, чтобы мы были для них незаметны. Тогда выбьем тех, кто приблизится, в облаве образуется прореха… – Понял! – кивнул Валуев, перебивая меня. – Принимается. За мной! И мы понеслись навстречу немцам. Тех еще не было видно за деревьями, их голоса тоже были пока неразличимы – перекрикивались они громко, но слов я не разбирал. Зато лай «друга человека» прорезался очень даже явственно. Здоровенная овчарка показалась совершенно неожиданно. Зверюга промелькнула между кустов и прыгнула. «Наган» в моей руке сработал вовремя, и пес, совершив некий кульбит в воздухе, рухнул уже дохлым. У него к ошейнику был привязан поводок – надо полагать, псина вырвалась и ушла в автономку. – Молодец! – мимоходом сказал Валуев, рефлекторно забрасывая подстреленную псину срезанными ветками. – Сюда! Пригибаясь, мы подбежали к Петру, облюбовавшему небольшой взгорбок на краю неглубокого оврага, заросшего густым кустарником. По оврагу точно никто не пройдет, значит, с этого фланга мы хоть как-то защищены. А с другого – поляна, открытое пространство, не подкрадешься. – Не высовываться! – наставлял нас Валуев. – Если фриц проходит мимо, нас не замечая, хрен с ним. А вот если углядит…