– Понятно, – кивнул Альбиков. – Всё, замерли! Я лежал на траве между старым дубом, за чьими корнями можно было схорониться, и раскидистым кустом малины. Дальше к востоку, откуда наступали немцы, лес редел – деревья росли, как в парке, на ровной, слегка наклонной поверхности. Грузовиков не видать, а вот фигуры немцев в касках, с винтарями на изготовку, уже мелькали. Гитлеровцы шагали смело, широкой цепью. Их было много, и потому страха они не испытывали. – Аллес берайт, – донеслось из-за деревьев. – Ист дер бефел клар?[28] – Цу бефел![29] – откликнулся кто-то. Я очень осторожно, очень медленно сместил руку с «Наганом». Прямо к нашему холмику двигались двое немцев, один постарше, заросший рыжей щетиной, другой помладше, с бледным, вытянутым лицом, словно застывшим в выражении удивления. Молодой споткнулся и обронил: – Шайзе![30] Старший, не оборачиваясь, проговорил сварливо: – Бевеге зи фауль швайн![31] Удивленный хотел огрызнуться, но не успел – Валуев выстрелил, и фриц задергался, валясь и запрокидывая голову. Старший только и успел, что оглянуться, – и я влепил ему пулю в ухо. Готов. А вот Хосебу пришлось схватиться со «своим» врукопашную – немец проходил мимо залегшего Алькорты и вдруг пошатнулся, резко прянув в сторону. Фриц перешагнул выступавший корень – и едва не наступил на баска. Тут уж «капитан Алатристе» не стерпел – мгновенно привстал, выгибаясь и втыкая немцу нож в сердце. Удар был силен и точен – солдат тут же осел, валясь на опавшие листья. Минус трое… Отряд не заметил потери бойцов. Немецкая цепь, утратив звено, продвигалась дальше, обтекая нас, а мы лежали тихо, вжимаясь в прошлогоднюю листву, и притворялись дохлыми мышками. – Шнелле, шнелле! – долетело до меня. – Уходим, – негромко скомандовал Валуев. Ползком обойдя взгорбок, мы тихо удалились, пригибаясь и прячась за стволами деревьев, за кустами, за краями промоин. И лишь отойдя на достаточное расстояние, прибавили ходу, оставляя врага за спиной. – Оторвались вроде, – сказал Альбиков, отпыхиваясь. Валуев пожал могучими плечами. У этого лося даже дыхание не сбилось – прет, как трактор. Часом позже мы удалились настолько, что всякие опасения угасли – не догонят. Но мы продолжали топать, выдерживая заданный темп. Вот отойдем еще километров на десять-пятнадцать, тогда можно будет и передохнуть. Тем более что мы у немцев не только форму «одолжили» и оружие с боеприпасами, но и продукты, включая пахучее украинское сало и мутный самогон из буряка – явно часть «оккупационного сбора», то есть добычи от грабежа местного населения. – Оторвались, – признал Валуев, – поэтому бегать не будем. Шагом – марш! Глава 3 На мне висели два автомата, а каждый «Шмайссер»[32] весит, сука, по пять кило – больше «калаша». Плюс рюкзак с патронами, которых уже больше тысячи, плюс своя «АВС». Да еще и пистолет с револьвером… Алькорта и Альбиков, кроме штатного оружия, тащили по немецкому пулемету. А Петя Валуев, как самый здоровый, аж четыре «длинных» ствола – «МG-34», два «МР-40», один «ППД». Поэтому шли мы очень медленно. И, наверное, довольно шумно. Что, конечно же, было непрофессионально – зря мы, поддавшись жадности, потащили с собой трофейное оружие – у нас задание организовать связь с подполковником Глейманом, а не извести как можно больше фрицев, отобрав у них оружие. Больше скажу – нам бы вообще следовало избегать любых контактов с противником, тем более огневых. И просочиться к окруженцам как можно тише. Но что тут поделать, раз с самого начала миссии все пошло наперекосяк? Шли часа полтора, взмокли. Лес, тот самый массив между деревнями Кирляшки и Лозовая, который нам посоветовал прочесать Василий Захарович, стал гуще, темней – сплошь сосны. Видимость упала до двадцати-тридцати метров. Поэтому горевший на небольшой полянке костерок мы сперва учуяли по запаху дыма, а только потом заметили. Валуев первым, подняв голову, втянул воздух ноздрями и, скинув под кустик свой огромный баул и три трофейных ствола, бесшумно прыгнул куда-то вперед. Альбиков последовал его примеру, только кинулся в другую сторону, обходя вероятного противника с левого фланга. А мы с Хосебом просто присели на одно колено и развернулись так, чтобы иметь круговой обстрел. – Руки в гору! – проревел на поляне Валуев. – Немцы! – визгливо заголосил кто-то. – Сам ты немец! – ответил ему Хуршед. – А ну, не двигаться! – Пионер, ко мне! – скомандовал Валуев. – Прямо двадцать шагов! Я скинул трофейные автоматы, рюкзак и с винтовкой в руках сделал предписанные двадцать шагов, выйдя на самый край поляны. Прямо посередине горел небольшой костер, а вокруг огня сидели красноармейцы. Человек восемь в рваной, обтрепанной форме. Половина – в синих танкистских комбезах с забавными клапанами на заднице. Заросшие, измученные, грязные, замотанные серыми бинтами и тряпками… Окруженцы. Лишь двое схватились за оружие при появлении сержантов. Один, немолодой красноармеец почему-то с пышной шевелюрой, перетянутой окровавленным бинтом, направил на Валуева «мосинку», другой, в порванном на макушке шлемофоне, из-под которого выбивались рыжие волосы, держал Хуршеда на прицеле трофейного немецкого карабина. Другого оружия я не увидел. Мое появление внесло в ряды «отдыхающих» дополнительное смятение. – Окружили! – крикнул рыжий танкист с «Маузером». – Опусти ствол, дурак, иначе тут и останешься! – спокойно сказал я. – Кто такие? – холодно поинтересовался Валуев, фиксируя свой сектор обстрела легким движением ствола «ППД». – А ты кто такой, чтобы нас спрашивать? – мрачно спросил лохматый. – Разведка, – небрежно ответил Петр. – Вы из отряда Глеймана? – Не знаем мы никакого Глеймана! – скривился лохматый и почему-то покосился на сидящего у костра красноармейца с большой прогоревшей дырой на спине. Видно, что пожилого – под пилоткой, лихо сдвинутой на правое ухо, видны седые волосы. Я с презрением сплюнул. – Дезертиры это! – громко сказал я. – Трусы… Сам же видишь – побросали оружие, чтобы налегке драпать… – Заткнись, ты! – взбеленился рыжий танкист, попытавшись направить свой «Маузер» на меня, но не успел – я быстро сделал вперед несколько шагов и ткнул его стволом «АВС» прямо в висок. Рыжий замер, испуганно косясь на странного вида пламегаситель. – Не дергайся! – ласково посоветовал я. – И проживешь долго. Танкист, как давеча лохматый, тоже скосил глаза на седого, словно спрашивая у того, как себя вести в безвыходной ситуации. Седой, кстати, не вступал в разговор и даже не оборачивался. Как сидел у огня, так и продолжал сидеть, лениво колупаясь сучком в костре. Я на всякий случай прикинул, как буду переносить на него прицел, прострелив голову рыжему. На полянке наступила тишина, фигуры замерли в шатком равновесии. Вот кашляни сейчас кто-нибудь, у другого от громкого звука дрогнет палец на спусковом крючке – и на чахлую лесную травку лягут мертвые тела. В большинстве вот этих безоружных парней. И, вероятно, кого-то из сержантов тоже зацепит – скорее всего, Петю, он больше и «держащий» его лохматый выглядит более опытным, чем рыжий. Но вот седой красноармеец отбросил палку, хлопнул ладонями по коленям, встал и повернулся ко мне. Это был Пасько – дед Игнат. Он же – Игнат Михайлович Павленко, бывший полковник Русской Императорской армии. – Игнат Михалыч! – воскликнул я. – Какая встреча! Старик рассмеялся, довольный произведенным впечатлением. Да и то сказать – орел! А в петлицах – уже четыре треугольника. Повышение на пять званий за два месяца службы – не хухры-мухры! – Спокойно, парни! – сказал Павленко, обращаясь к рыжему и лохматому. – Свои это, знаю их, вместе германа били. Я демонстративно повесил винтовку на плечо и протянул руку. Дед Игнат крепко ее пожал – не такой уж он и дед! – Выходим из окружения, – объяснил Павленко. – Вчера еще нас вдвое больше было, но ночью кое-кто смылся. – И тушенку сперли, гаденыши! – со злостью сказал лохматый, с перевязанной головой, опуская трехлинейку. Рыжий танкист последовал его примеру. Обернувшись к лесу, Пасько громко позвал: – Мирон! Хватит прятаться! Выходи давай… Вскоре из-за деревьев показался невысокий, худой парнишка с очень серьезным выражением на бледном лице. В руках он держал «светку» – винтовку «СВТ». Вот почему дед Игнат так долго не оборачивался – у Мирона все было под контролем! Старик поочередно глянул на меня и Валуева, словно говоря: «Вот как я вас сделал, разведчики хреновы!» Но буквально через полминуты лицо Пасько изменило свое победное выражение на куда более кислое – прямо из той прогалины в кустах, откуда только что вышел Мирон, показался Алькорта с «ППД» в руках. Баск обменялся взглядом с Валуевым и едва заметно кивнул: «Чисто!» Валуев немного расслабился, внимательно и цепко осмотрел каждого индивидуума в представленной честной компании и медленно, буквально по миллиметру опустил ствол автомата, не отнимая, впрочем, приклад от плеча. Хуршед, тот так и стоял настороже – команды «вольно» ведь не было. – Значит, так, Игнат Михалыч, – сказал я негромко, только чтобы услышал дед. – Дальше вам не пройти – немцы блокировали все дороги, а между этим лесом и линией фронта – пара танковых дивизий, моторизованная дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» плюс пехота, артиллерия и авиация. – Нас по пути чуть не прибили, а у вас вообще нет шансов! Тем более такой разношерстной командой! – добавил подошедший Валуев. Он опустил оружие, но все еще настороженно косился на красноармейцев. – Вас мы с собой взять не можем – у нас свое задание и вы нас свяжете. – Петя, а как насчет поделиться всем нажитым непосильным трудом? – усмехнулся я. Как мне не жаль этих ребят во главе с Игнатом, но Валуев прав – у нас четкая задача, а окруженцы повиснут на нас гирями, снизив мобильность до околонулевой.