— Да ну тебя, — отмахнулся Павлов. — Нельзя же всерьез воспринимать эти глупости. — Это не глупости, Сашенька, это очень правильный фильм. — Ты еще скажи, что твои рыдающие «Богатые» — тоже правильный фильм. — И скажу. Ты ничего не понимаешь. — Жена начала сердиться. — Это, конечно же, не высокое искусство, кто спорит. Но такие фильмы учат людей, как правильно поступать в сложных с морально-этической точки зрения ситуациях. Они учат простой истине: если любишь, не считай своего любимого хуже или глупее себя. — Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Павлов. — Послушаем. — Не иронизируй, пожалуйста. Отчего все неприятности у Ракель? Оттого, что она боится сказать правду Антонио, считая, что он ее неправильно поймет. В точности то же самое происходит у Марианны. Она тоже скрывает от мужа правду не потому, что эта правда ее порочит, а потому, что боится, что Луис Альберто не так подумает о ней. Они обе, понимаешь ли, такие умные и проницательные, что уже заранее знают, кто и что о них подумает, хотя сами в аналогичной ситуации подумали бы совершенно иначе. То есть за собой они доброту и благородство признают, а за своими любимыми мужьями — нет. А это неправильно. Вот оба эти фильма и объясняют нам, что это неправильно. Людей надо судить по себе, а не приписывать им бог знает какие побуждения. Не зря же в Писании сказано: какою мерою мерите, такою и вам отмерено будет… — А еще говорят, между прочим, — вставил Павлов, потягиваясь, — что все люди разные и что на вкус и цвет товарища нет. — Но, Саша, это же совершенно не о том, — возмутилась жена. — Я тебе толкую о том, что нельзя считать человека, которого уважаешь, глупее себя. Неужели это не понятно? — Понятно, понятно, — успокоил ее Александр Евгеньевич. — Пойду пса выгуляю, пока «Вести» не начались. Взяв на поводок белесого красноглазого бультерьера, он вышел на улицу. Медленно прогуливаясь в прохладных сумерках по скверу, Павлов предавался неспешным размышлениям и не сразу услышал торопливые шаги за спиной. — Александр Евгеньевич! Павлов с удивлением узнал голос Лебедевой. — Откуда вы, Лариса? Что вы здесь делаете? — Вас ищу. — Лебедева засмеялась. — Зашла к вам домой, жена сказала, что вы гуляете с собакой в сквере. Все просто. Я хотела поблагодарить вас за Рудника. И, как полагается между деловыми людьми, материализовала свою благодарность. Она вытащила из сумки обернутую в папиросную бумагу бутылку. — Что вы, Лариса, не стоит, право… Мне даже неловко, — запротестовал Павлов. — Стоит, Александр Евгеньевич, стоит. Вы извините, что побеспокоила вас в нерабочее время, но так будет лучше. Что-то в ее голосе заставило Павлова насторожиться. От недоброго предчувствия закололо в боку. Он протянул руку и молча взял бутылку. — У меня для вас есть еще один подарок, — продолжала Лебедева. — Он вот в этом конверте. Вы посмотрите на досуге, может быть, вам будет интересно. А может быть, и нет. Но если содержимое конверта вас заинтересует, мы сможем завтра поужинать. Я вам позвоню, а вы мне дадите ответ. В котором часу мне позвонить? — В пять, — растерянно произнес Павлов, но тут же спохватился: — Нет, подождите, в пять я могу быть не у себя. В половине шестого. — Договорились, Александр Евгеньевич, — весело сказала Лариса. — Я позвоню завтра в семнадцать тридцать. Спокойной ночи. Она исчезла так же стремительно, как и появилась. Павлов услышал, как хлопнула дверца машины и заработал двигатель. Оправившись от неожиданности, он сообразил, что не давал Ларисе своего адреса. Как она его нашла? Да еще домой заходила. Нахалка! Теперь перед женой придется оправдываться. Интересно, что в конверте? Он собрался было вскрыть его тут же, на улице, но сумерки сгустились настолько, что он не смог бы ничего разобрать. Придется потерпеть до дома. Жена, к удивлению Александра Евгеньевича, ни словом не обмолвилась о Ларисе. — Никто мне не звонил? — осторожно спросил Павлов. — Никто, — спокойно ответила жена. — А ты ждешь звонка? «Странно», — подумал Александр Евгеньевич и, пройдя в комнату, надел очки и вскрыл конверт. Сначала он не понял, что это за листы, отметил только, что бумага не очень хорошая, текст виден плохо, а на полях — рукописные, черной шариковой ручкой пометки. Всего листов было четыре, сверху на каждом проставлены номера страниц: 24, 97 и 153. На последнем листе номера не было. Это был титульный лист монографии «Криминология. Коррупция. Власть», автор — Филатова Ирина Сергеевна. До завтрашнего звонка Лебедевой оставалось двадцать часов. Глава 9 За эти двадцать часов Александр Евгеньевич Павлов постарался по возможности объективно оценить ситуацию. Вариантов было два. Либо Лебедева работает на Петровку, стало быть, они его подозревают и провоцируют. Либо она — обычная шантажистка. Как к ней попала рукопись? Скорее всего тот, кто был нанят искать ее в кабинете Филатовой, нашел все четыре экземпляра, три отдал, а один придержал, чтобы вымогать деньги у Павлова. Если это так, то все нормально, рукопись можно выкупить и поставить на этом точку. Тот, кто ее продает, истинную цену ей не знает. Если же Лариса получила экземпляр другим путем, если она действует не от имени того типа, а сама по себе, если она эту рукопись прочла, то ситуация осложняется. Она — третий человек, который хорошо знает текст диссертации Павлова, после самого Павлова и, разумеется, Филатовой. Кто знает, к каким выводам она пришла. Собственно, если эта девица не с Петровки, то ни к каким особым выводам она прийти не могла. Всегда можно ей сказать, что Филатова была его любовницей, он хотел ей помочь с монографией и позволил воспользоваться своей диссертацией, — все равно диссертации эти никто никогда не читает, пусть у любимой женщины хотя бы публикация будет. Он же не виноват, что она воспользовалась его благородством столь недобросовестно, переписала все дословно. Конечно, плагиат, но покойников не судят. Таким образом, задача решалась просто: выяснить, не связана ли Лебедева с расследованием убийства. Если нет, то не платить ни в коем случае, она не опасна. Если да — то придется еще подумать. У Павлова был на Петровке свой человек, к нему-то он и обратился, попросив выяснить, кто такая Лариса Лебедева, журналистка, примерно тридцати пяти лет, замужем за работником МИДа, уроженка Азербайджана. Через час «свой человек» позвонил и сообщил, что Ларисы Лебедевой с такими биографическими данными в Москве не обнаружено. То есть Лебедевых этих тьма-тьмущая, но все они не подходят либо по возрасту, либо по роду занятий, либо по месту рождения. Первый этап проверки был завершен, теперь Павлов собирался сделать довольно хитрый маневр. Он поедет в ГУВД к Гордееву, якобы поинтересоваться, как идет дело с поиском убийцы, и между прочим попросит его выяснить личность Лебедевой. Если она работает вместе с ними и действует по их указке, то Гордеев обязательно скажет, что такая Лебедева существует, и повторит слово в слово ее легенду. Александр Евгеньевич был доволен своей находчивостью. Он мог в случае удачи убить двух зайцев сразу: не только выяснить личность шантажистки, но и, в случае ее связи с Гордеевым, показать, что он ничуть ее не испугался, что ему скрывать нечего, что все подозрения в его адрес совершенно беспочвенны, ибо он не побоялся обратиться к Гордееву со своими неприятностями. Несмотря на то что Александр Евгеньевич позвонил Гордееву и предупредил, что приедет, того на месте не оказалось. Павлов подергал запертую дверь кабинета и нерешительно отошел к окну, раздумывая, ждать ли ему возвращения Виктора Алексеевича или приехать еще раз попозже. Откладывать визит не хотелось, было уже почти двенадцать, в половине шестого позвонит Лариса, и к этому времени нужно быть готовым к разговору с ней. Услышав торопливые шаги по коридору, он обернулся и увидел Игоря Лесникова. — Вы к Гордееву? Он у генерала, зайдите часа через два, — бросил тот на ходу. Два часа! Это Павлова никак не устраивало. Он решительно шагнул навстречу и уверенным жестом протянул руку в приветствии. — Полковник Павлов. Штаб МВД России, — представился он. — Капитан Лесников, отдел борьбы с тяжкими преступлениями, — улыбнулся Игорь, крепко пожимая протянутую руку. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — Думаю, да. — Пойдемте ко мне в кабинет. Игорь провел Павлова по коридору, открыл дверь и вежливо пропустил гостя вперед. — Меня зовут Игорь Валентинович. Какие у вас проблемы? — Видите ли, Игорь Валентинович, меня очень интересует одна женщина… — Павлов чуть замялся. — Красивая женщина, но она несколько странно себя ведет. Она была на брифинге в министерстве, брала у меня интервью по проблеме борьбы с коррупцией, но кое-что в ней меня настораживает. Одним словом… — Я понял, товарищ полковник. Вы хотите, чтобы я проверил ее личность через центральное адресное бюро? Сейчас сделаем. — Игорь открыл блокнот, приготовившись записывать. — Диктуйте. Павлов продиктовал ему все, что знал о Ларисе Лебедевой. — А отчество? — Отчества не знаю, — развел руками Павлов. Лесников набрал номер телефона, долго что-то выяснял, делая пометки в блокноте, уточнял, просил проверить, наконец положил трубку и с огорчением сказал: — Вынужден вас разочаровать, товарищ полковник. Или вы что-то не так поняли, или она сказала вам неправду. Такая Лариса Лебедева среди жителей Москвы не числится. — Я так и думал, — облегченно вздохнул Павлов. — Большое вам спасибо. Не буду вас задерживать, Игорь Валентинович, вы передайте Гордееву, что я был, но не дождался его. — Передам. Всего доброго. Игорь долго стоял у окна, ожидая, пока фигура Павлова не покажется во внутреннем дворе. Убедившись, что он прошел мимо постового и направился к машине, Лесников снял трубку и позвонил по внутреннему телефону. — Порядок, Виктор Алексеевич. Ушел. — Молодец, — коротко ответили ему. * * * Ровно в 17.30 в кабинете главного эксперта Павлова раздался телефонный звонок. Александр Евгеньевич не торопясь снял трубку, любезно поприветствовал Ларису Лебедеву и, тщательно избегая упоминаний о предмете их взаимного интереса, предложил поужинать в тихом ресторане «Таджикистан», расположенном в переулке неподалеку от метро «Войковская». Если шантажистку Лебедеву тон разговора и его результат вполне устраивали, то майору милиции Каменской это не очень понравилось. Она знала, что рядом с «Войковской» находится Академия МВД, в здании которой располагаются и несколько подразделений института, в том числе и тот отдел, в котором работала Филатова. Павлов явно пытался спровоцировать ее на боязнь быть узнанной кем-нибудь из сотрудников, которые идут примерно в это время с работы в сторону метро и как раз мимо ресторана. Это говорило о том, что разыгранная Гордеевым и Лесниковым комбинация не до конца убедила Павлова. В эту минуту Настя с благодарностью подумала о своем начальнике, не позволившем ей опрашивать в институте коллег Филатовой. Впрочем, Ларису Лебедеву они все равно не узнали бы. С начала делового ужина прошел почти час, а собеседники все не приступали к главному вопросу. Каждый из них ждал первого шага противника, чтобы по характеру этого шага сориентироваться в его намерениях. Павлов злорадно предвкушал, как он будет разоблачать эту лгунью с ее байками о тюркоязычном детстве и липовыми документами. У Насти на этот счет были свои соображения. Составленная Володей Ларцевым психологическая характеристика Павлова позволила ей построить план разговора, опираясь на тезис: «Как правило, не старается думать на ход вперед. Имея на руках один козырь, уверен, что возьмет все взятки. Если обнаруживает, что это вообще не козырь, теряется и долго не может найти правильную линию. Некритичен по отношению к себе». За соседним столиком обсуждали свои проблемы двое мужчин ярко выраженного скандинавского типа. Один из них, красивый флегматичный блондин, то и дело поглядывал на Ларису, что не укрылось от настороженного внимания Павлова. — Швед за соседним столом смотрит на вас, как кот на сметану, — усмехнулся он. — Датчанин, — машинально поправила она. — Откуда вы знаете? — Я не знаю. Я слышу, как он говорит. — Вы знаете датский язык? — не скрыл удивления Павлов. — И датский тоже. Я много чего знаю, Александр Евгеньевич. Итак, первый шаг был сделан. В этот момент Павлов вдруг понял, что его так беспокоило с самого начала их сегодняшней встречи. — Лариса, а куда делся ваш акцент? — Ну наконец-то, — рассмеялась она. — Вы или не слишком наблюдательны, или очень терпеливы. Акцент я положила в шкаф до следующего раза. Пока он мне не нужен…