— Сведения о Филатовой собрать. — До убийства? — И до, и после, когда уже дело возбудили. — Зачем? — Хотел ее давним любовником прикинуться. — Получилось? — Да. — Что еще? — За бабой из уголовки последить. На всякий случай. — Что за баба? — Каменская Анастасия Павловна. Про нее говорят, что хваткая очень, хорошо соображает. Павлов ее боялся, хотел выяснить, нельзя ли ее на чем-нибудь зацепить. — Зацепили? — Она в отпуск уехала. — Выходит, ничего не нашла. Если бы заподозрила что-нибудь, не уехала бы. — Мы тоже так решили. — Но она как уехала, так и вернется. Как раз ко второму убийству поспеет. Об этом вы подумали? — Нет. Тогда шантажистки не было. Мы думали, она обычная журналистка. — Ладно. Так что эта Каменская? — Ничего особенного. Обыкновенная, незаметная. Ни кожи ни рожи. С мужиками не путается. На такую никто не позарится. — Замужем? — Нет, и не была. Детей нет. Живет одна. — Выгодная невеста, — хмыкнул Галл. — Еще раз повтори, почему Павлов ее боялся. — У него на Петровке свои люди есть, они рассказывали, что она — уникум, распутывает самые хитрые дела. — Что ж она это дело не распутала, если она такой уникум? — Павлов ей мозги запудрил. Сам лично к ней ходил. Галл нутром почуял несостыковки. Если Каменская такая умная, то Павлов никогда не смог бы запудрить ей мозги. Для этого Павлов должен быть на порядок умнее ее. А Павлов — дурак, очень хитрый и самоуверенный, но дурак, в этом Галл уже убедился. Так, может быть, нет никакой феноменальной Каменской, все это сказочки про белого бычка, неясно, правда, с какой целью. Следовательно, Павлов чего-то недоговаривает своему дружку Арифу. Любопытно, кто кого обманул? Павлов — Арифа? Или самого Павлова ловко обманула эта Каменская? Но так или иначе дело об убийстве Филатовой должно быть закрыто. Любым способом. Нельзя допустить, чтобы его, Галла, искали. А если полковник Павлов так глуп, что дал себя провести какой-то бабе из уголовки, так пусть за это поплатится. Начальничек, мать его! Он чуть ослабил хватку, дав Арифу возможность повернуть голову. — Предупреждать тебя не буду, сам все понимаешь. Запомни: вы с полковником меня не достанете. А я вас — в шесть секунд. Ты знаешь, что я не шучу. У него есть оружие? — Кажется, есть. — «Кажется» меня не устраивает. Выясни точно. Завтра позвоню. Галл вышел из подъезда и неторопливо двинулся в сторону метро. В его голове уже почти сложился план. Теперь надо заняться этой рыжей. * * * Гордеев вторую ночь подряд проводил на работе. Душа его изболелась за Настю, особенно после разговора с Коротковым. Как же она, бедная, боится! Все-таки не женское это занятие. Но, с другой стороны, она так красиво, так лихо вписалась в комбинацию, как вряд ли сумел бы мужчина. Гордеев мысленно похвалил Володю Ларцева, который, составляя психологический портрет Павлова, советовал не давить на него и не торопить. Когда пытаешься взять кого-нибудь нахрапом и даешь на размышление считанные часы, всегда есть опасность, что тебя не воспримут всерьез. Давишь, угрожаешь, спешишь — значит, позиции твои слабоваты и ты боишься, что жертва спокойно пораскинет мозгами и сообразит, что у тебя против нее ничего нет и ты на самом деле не так уж страшен. Типичный способ начальственной «давиловки»: крик, натиск, оскорбления — и вот уже ты чувствуешь себя виноватым и начинаешь оправдываться, хотя грехов на тебе вовсе не так много. У профессионального руководителя Павлова такая логика должна была сработать. И она сработала. Если человек держится спокойно и уверенно, дает тебе время подумать, значит, «компра» у него на руках серьезная. Гордеев вел свою партию, тонкую, сложную, вел практически на ощупь, наугад. Когда ему сообщили, что объект «встретил» Павлова у министерства, дошел за ним до дома, где живет Ариф Муртазов, побывал у Арифа и двинулся в сторону проспекта Мира, где обитает Лебедева, он вздохнул с облегчением. Наконец-то, после двухдневного сбоя, схема снова заработала. Знать бы еще, кто он — этот объект. По всем признакам — убийца. А если нет? Или убийца, но не тот? Половина первого. Настя, наверное, опять не спит. Бедная девочка! Сколько же ей еще ждать, пока Галл соберется к ней в гости. Нервы у нее на пределе. Гордеев связался с теми, кто наблюдал за объектом. — Сидит на подоконнике в подъезде напротив нашего. — Он там ночевать, что ли, собрался? — Не могу знать, ваше благородие. Пойти спросить? — Пойди помоги ему. Пусть поспит немного. Ребятам тоже надо отдых дать. * * * Галл сидел на подоконнике в подъезде, напротив того, в который два дня назад вошла Лебедева. Он прикидывал, как лучше узнать номер ее квартиры. Раньше ему не приходилось этим заниматься, информация всегда бывала достаточно полной. Это и понятно: никто и ничто не должно связывать его с жертвой несчастного случая. Их не должны видеть вместе, и уж тем более он не имеет права «светиться», наводя справки. Таков был непреложный принцип. Но в этот раз его заставили работать по-другому. Правда, и ситуация в этот раз для самого Галла другая. Если все пойдет, как он задумал, то пусть его видят, все равно потом не найдут. Он услышал шум мотора. Из-под арки во двор въехала машина, притормозив у подъезда, где жила рыжая. Из машины вышел мужчина, сделал несколько неуверенных шагов в сторону подъезда, схватился за стену и остановился. Видно было, что он сильно выпил. Машина уехала, а пассажир, видно, раздумав идти домой, дополз, качаясь, до скамейки и сел, обхватив голову руками. Галл легко соскочил с подоконника и быстро сбежал вниз. — Что, дружище, худо тебе? Он постарался вложить в голос как можно больше теплоты и участия. Пьяный кивнул. — Может, проводить? — Не надо. Не пойду туда. Опять орать будет, сука драная, весь дом перебудит. — Так и будешь до утра сидеть? — Зачем до утра? Протрезвею чуток, чтобы не качало, и пойду. Она на запах не реагирует, а как видит, что шатаюсь, — прямо звереет. — Жена, что ли? — Ну. Гадина рыжая. Ненавижу! — Погоди-ка, у тебя жена — красивая такая, рыжая, ноги длинные? Это она на тебя орет? — Не, с ногами — это Лариска из сорок восьмой квартиры. А моя — мочалка рваная. Ты чего, мужик, — пьяный подозрительно посмотрел на Галла, — ты Лариску не знаешь? Не местный, что ли? — Почему, местный. Из вон того подъезда. Недавно переехал. — Как же ты Лариску не знаешь? — продолжал сокрушаться пьяный. — Ее все мужики знают, кто в этих домах живет. У нее машина шикарная была, иномарка. Она ее раз в неделю здесь, во дворе, сама, своими наманикюренными руками мыла. Представляешь? Баба — и машину моет. Мечта, а не баба. — А муж что же? Не помогал? — как можно безразличнее спросил Галл. — У-у, она с ним давно развелась. Машину уже после развода купила. А весной — тюк! — и нет машины. Теперь не моет. — Угнали, что ли? — Разбила. Баба есть баба, что ты хочешь. Теперь ни мужа, ни машины. Ну-ка погляди, я пройдусь. Мужчина встал и неуверенно пошел к подъезду. — Ну как? — Не очень. — Ладно, еще посижу. А ты чего тут околачиваешься?