* * * Как только они вступили в штаб-квартиру Сюртэ, их ударило волной охлажденного воздуха. То, что должно было принести удовольствие, освежить и облегчить жизнь, воспринялось, как снежный ком, брошенный прямо в лицо. Агент в вестибюле поприветствовал начальство, и двое мужчин сели в лифт. К тому моменту, когда они достигли верхнего этажа, Бовуар с Гамашем истекали потом. Как ни парадоксально, кондиционированный воздух словно открыл потовые шлюзы. Они вошли в головной офис, из панорамных окон которого открывался вид на Монреаль, от самой реки Святого Лаврения до тучных равнин и горных вершин на горизонте. За горами лежал Вермонт. Ворота в Соединенные Штаты. Гамаш на секунду замер, уставившись на стену гор. Более проницаемую, чем та виделась издали. Открыв шкаф, Гамаш достал чистую рубашку и протянул ее Бовуару. - Я в порядке, - отказался от рубашки Бовуар. - Я же не сидел на свидетельском месте. – Он проследовал к двери. – Буду в конференц-зале. Спешно переодевшись, Гамаш присоединился к Бовуару, Лакост и остальным. Его приветствовали стоя, и прежде чем занять свое место, Гамаш жестом попросил всех сесть. - Рассказывайте все, что известно. Следующие полчаса он внимательно слушал, кивал. Задавал вопросы. Вникал в суть. Эти мужчины и женщины, собранные им из разных департаментов, выбирались особо тщательно. И они сами об этом знали. Наступила новая эра. Эра нового Сюртэ. Их задача не в том, чтобы соблюсти статус-кво. И не в том, чтобы исправить неправильное. Их задача в том, чтобы выстроить все заново. Институциональная память и опыт, конечно, очень важны, но еще важнее крепкий фундамент. Выбранные Гамашем офицеры и были тем фундаментом, на котором вырастет новое Сюртэ-дю-Квебек. Крепкое, открытое, ответственное. Достойное. Гамаш был архитектором, вовлеченным в процесс гораздо сильнее, чем любой из его предшественников. При некоторых из них в Сюртэ расцвела коррупция, а остальные позволили этому случиться, равнодушно промолчав. Либо побоявшись сказать слово против. Гамаш был предельно сосредоточен. И от своих офицеров требовал того же. Он требовал от офицеров смелости задавать вопросы. Не нужно бояться спрашивать у него, Гамаша. Не нужно бояться обсуждать планы. Задавать вопросы друг другу. И самим себе. И действительно, многие с пристрастием допросили шефа, когда после вступления в должность, изучив досье и проведя нескольких летучек, он собрал их и ознакомил с реальным положением дел. - Все очень плохо, - сообщил он им. – И становится хуже. Это случилось около года назад. В этом самом конференц-зале. Они смотрели на него, а он детально объяснял, что значит это самое «и становится хуже». До некоторых дошло не сразу. До некоторых, наоборот, очень быстро. Выражение недоверия на лицах сменилось потрясением. Он выслушал их возражения, их аргументы. А потом рассказал им о том, о чем рассказывать не хотел и надеялся, что не потребуется. Он не желал поколебать их веру, потратить их силы. Или подорвать их решимость. Но, как он теперь видел, им необходимо было знать. Они заслуживали знать. - Мы проиграли, - сказал им он. Сначала они непонимающе уставились на него. Затем лица особо понятливых покрыла бледность. - Мы проиграли, - повторил он будничным тоном. Спокойно. Однозначно. - Война с наркоторговцами проиграна много лет назад. Это само по себе плохо, но существует еще и эффект домино. Когда наркотрафик бесконтролен, остается лишь шаг до момента, когда мы потеряем контроль над остальной преступностью. Этого еще не случилось. Но случится. Судя по тому, как идут дела, как все усугубляется, нас накроет через пару лет. Они с ним, конечно, спорили. Они не желали видеть. Не принимали. Так вел себя и он сам, сразу, как только проанализировал все данные. Сложил два и два. В прошлом, привязанные каждый к своей территории, департаменты конкурировали. Не торопились делиться информацией и статистикой. Особенно той, что говорила не в их пользу. Оказалось, что Гамаш первый, кто собрал всю информацию воедино. Тогда он подумал, что чувствует себя, как капитан большого корабля, когда только ему одному известно, что в трюме течь. Остальные думали - все нормально. Движемся дальше, как обычно. Но он-то знал, что ледяная вода, пока еще невидимая, прибывает. Сначала он ушел в отрицание. Все просматривал и просматривал файлы. Изучал диаграммы, прогнозы. И вот, в один из дней ранней осени, будучи дома, в Трех Соснах, он опустил ладонь на папку с последним досье, поднялся из кресла, что стояло у очага, и отправился на прогулку. Один. Без Рейн-Мари. Без Грейси. Без Анри, оставшегося обиженно ждать у двери с мячиком в зубах. Прогулка Гамаша затянулась. Наконец он сел на скамейку на холме и окинул взглядом долину. Леса. Горы, часть из которых принадлежала Квебеку. А часть находилась в Вермонте. Граница, невидимая отсюда. Он обхватил голову руками, в попытке удержать в себе, скрыв от мира, знание, только что обретенное. Поднявшись, он продолжил прогулку. Бродил еще несколько часов. Пытался найти решение. Предположим, они добьются увеличения бюджета? Умножат количество агентов? Кинут на разрешение кризиса максимальное количество ресурсов? Ведь можно же что-то сделать. Ситуация не может быть полностью безнадежной. Он остановился лишь тогда, когда столкнулся с самим собой. С Арманом, стоящим на обочине тихой дороги, посреди неизвестности, в ожидании. На перекрестке правды и беспочвенных надежд. Когда прямая дорога ведет в колею. Теперь все стало очевидно. Они идут ко дну. Не только Сюртэ, но и вся провинция. Не только их поколение. Но и последующие. Вплоть до внуков. Волна преступности достигла горла. Скоро накроет с головой. И еще кое-что, чего не хотелось бы знать, но отрицать теперь не имеет смысла. Сделать ничего нельзя. Они перешли черту невозврата. Ни одной спасительной шлюпки в поле зрения. Лишь десятилетия коррупции, без какого-либо вмешательства со стороны правительства и полиции. - Что же нам делать? – спросил один из старших офицеров. - Сдаться? - Non. Решения у меня нет. Пока нет. Мы поднатужимся, будем делать нашу работу, будем взаимодействовать. Собирать информацию и делиться ею. Он строго взглянул в глаза каждому. - Мы постараемся найти нетрадиционное решение. Жду вас у себя, с любыми соображениями. И не важно, насколько сумасшедше это будет звучать. То, что он чувствовал, покидая конференц-зал, отчаяньем не было. Не было паникой, лишь ее предвестием. * * * А сегодня, много месяцев спустя, они снова собрались в том же конференц-зале. Все были так же мрачны, как и тогда. Сегодня они были ближе, чем когда-либо, к своей первой крупной победе. Но все зависело от этого суда. И от вердикта, и от того, что к этому вердикту приведет. Вопреки всему, когда наступили тяжелые времена, все стало просто отлично - Сюртэ функционировало как должно. Теперь же, когда появился отсвет надежды, события, казалось, стали выходить из-под контроля. Ведущие политики и некоторые средства массовой информации отметили позже, что виной тому ловкость рук со стороны руководителя Сюртэ. Выросло число арестов. Какое-то время это вызывало ликование со стороны политиков и избирателей. Пока тв-шоу Радио Канады «Enquête» не провело расследование и не обнаружило, что арестовывали либо мелких преступников, либо преступников средней руки. - Объяснитесь! - требовал премьер-министр Квебека, вызвав шефа-суперинтенданта Гамаша в свой офис в Квебек-сити на следующий день после выхода передачи в эфир. Премьер бухнул толстой кипой файлов по столу. Даже находясь на другом конце комнаты, Гамаш разглядел, из чего состоит эта куча бумаг. Распечатки последнего ежемесячного отчета о деятельности Сюртэ. - Я проверял. Долбаные Enquête правы, Арман. Да, количество арестов возросло, и, слава богу, ты все еще ловишь убийц. Но как насчет остальных? Ни единого значительного ареста по другим отделам, с того самого дня, как ты вступил в должность. Ни одного главаря банды байкеров, ни одной хоть сколько-нибудь значимой фигуры из организованных группировок. Ни одного торговца наркотиками, я уж молчу про изъятия. Одни мелкие пушеры, и не более. Чем ты, черт возьми, занимаешься?!