– Вы поняли, на кого он смотрел? – спросила Рейн-Мари. – Поначалу – нет, но тот человек выдал себя. Заволновался, разозлился. Вышел наружу и стал орать на него. Но кобрадор никак не реагировал. А когда человек покинул ресторан, тот безмолвно пошел следом. Не могу вам точно сказать почему, но это наводит ужас. Я почти посочувствовал тому типу. – Не надо им сочувствовать, – сказала Леа. – Они заслужили то, что получают. К услугам кобрадора прибегают только в самых крайних случаях. Человек должен совершить что-то из ряда вон, чтобы на него напустили кобрадора. – И любой может его нанять? – спросила Мирна. – В смысле, откуда известно, что существует долг? Может, наниматель просто хочет унизить кого-то. – Компания проверяет, – ответил Матео. – Какие-то злоупотребления, несомненно, есть, но по большей части, если вас преследует кобрадор, для этого есть веская причина. – Арман? – спросила Рейн-Мари. Он покачал головой, прищурившись: – Это похоже на самоуправство. Брать правосудие в свои руки. Осуждать кого-то. – Но тут нет насилия, – сказала Леа. – О, насилие есть, – возразил Гамаш и ткнул пальцем в испуганное лицо на фотографии. – Пусть и не физическое. Матео кивнул: – Дело в том, что действует это очень эффективно. Люди почти всегда отдают долг, причем быстро. И нужно учитывать, что преследуются не невинные люди. Это ведь не первичное действие, а реакция. Люди обращаются к кобрадору, когда все другие средства исчерпаны. – И что же? – спросил Гамаш, глядя на Матео. – Вы хотите пригласить в Квебек кобрадора? И хотите узнать у меня, будет ли это законно? Матео и Леа уставились на Гамаша, потом Матео рассмеялся: – Да нет, конечно. Просто мы с Леа подумали, что вот это, – он показал в окно, – сборщик долгов. – Коллектор? – переспросил Гамаш и ощутил легкий трепет. Словно слабая дрожь перед землетрясением. Леа, широко раскрыв глаза, быстро переводила взгляд с Армана на Рейн-Мари, с Рейн-Мари на Мирну и снова на Гамаша. Искала в них хоть малейший намек на оживление. Или на согласие. Или на что угодно. Но их лица были почти совершенно непроницаемы. Такие же невыразительные, как и у существа на лугу. Арман откинулся на спинку кресла и открыл рот, но снова закрыл его, а Рейн-Мари повернулась и посмотрела на Мирну. Наконец Арман наклонился к Матео, который в свою очередь подался к нему. – Вы понимаете, что это… – Арман кивнул в сторону деревенского луга, – ничуть не похоже на фигуры на фотографиях. – Понимаю, – сказал Матео. – Но когда я собирал материалы для статьи в Испании, до меня дошли слухи кое о чем другом. Более старом, уходящем в столетия назад. – Он тоже взглянул в окно и сразу отвернулся, словно смотреть на это существо слишком долго было ошибкой. – О предшественнике современного кобрадора. Я слышал разговоры, будто это существо все еще живо, обитает в отдаленных деревнях. В горах. Однако я не смог найти ни его, ни кого-нибудь, кто его нанимал. – И этот древний кобрадор другой? – спросила Рейн-Мари. – Он тоже коллектор, но взыскивает другие долги. – Другие по величине долга? – уточнил Гамаш. – По типу долга. Один долг – финансовый, часто губительный, – сказал Матео, глядя на фотографию в газете. – Другой долг – нравственный, – сказала Леа. Матео кивнул: – Пожилой мужчина, с которым я говорил в деревне у Гранады, видел одного такого, но только однажды, еще мальчишкой, и издалека. Кобрадор шел за старухой. Они исчезли за углом, и больше он его никогда не видел. Под запись он говорить не захотел, но показал мне вот это. Матео извлек из кармана мутную фотокопию мутной фотографии. – Он сделал этот снимок своей камерой «Кодак-Брауни». На фотографии была узкая крутая улочка, стены домов подступали к самой дороге. Снимок запечатлел лошадь с телегой. А вдали на углу – что-то еще. Гамаш снова надел очки и поднес газету к самым глазам. Потом передал ее Рейн-Мари. Медленно сняв очки, сложил их. И все это – не сводя глаз с Матео. На фотографии была фигура в мантии и маске. С капюшоном на голове. А перед темной фигурой – мутное пятно. Серый призрак, спешащий исчезнуть. – Снимок сделан ближе к концу гражданской войны в Испании, – сказал Матео. – Я не хочу думать… Но ошибиться было невозможно. На фотографии, снятой почти сто лет назад, было изображено существо, которое стояло сейчас в центре Трех Сосен. * * * – И вы поверили в это, старший суперинтендант? – спросил прокурор. Его звание в устах прокурора теперь казалось скорее издевкой, чем обращением. – В тот момент мало кто понимал, во что верить. Все это представлялось не только странным, но и, откровенно говоря, невероятным. Не мог какой-то древний испанский коллектор появиться в маленькой квебекской деревеньке. Я бы и сам не поверил, если бы не видел своими глазами. Фотографию – и существо на лугу. – Насколько я понимаю, вы взяли бумагу, которую вам показывал Матео Биссонетт. – Да, я взял копию. Прокурор обратился к секретарю: – Вещественное доказательство «Б». Фотография Трех Сосен в то серое ноябрьское утро исчезла, вместо нее появилось то, что поначалу казалось тестом Роршаха.[9] Серые и черные пятна, размытые, неопределенные границы. Наконец все это объединилось в некое изображение. – Оно? – Да, – сказал Гамаш. – И это то, что вы видели на деревенском лугу? Гамаш уставился на этот образ, на сборщика нравственных долгов, и опять ощутил трепет. – Да. Глава пятая Жаклин месила тесто, налегая на него всем телом. Она ощущала его под руками – податливое и одновременно плотное. В том, как она мягко покачивалась взад и вперед, взад и вперед, было что-то созерцательное и чувственное. Глаза ее были закрыты. Она месила и покачивалась. Месила и покачивалась. На ее руки легли другие – более старые, более холодные, пухлые. – Думаю, этого достаточно, ma belle,[10] – сказала Сара. – Oui, madam. Жаклин покраснела, поняв, что опять переусердствовала с багетом. Если она не научится этому, то потеряет работу. Как бы хорошо она ни готовила печенье, пироги и наполеоны, если ты не умеешь печь багет в Квебеке, то для малой пекарни ты человек бесполезный. Сара хотела бы ее оставить, но у нее не будет выбора. От этого зависело все. А Жаклин раз за разом проваливала экзамен. – Ничего, научишься, – сказала Сара успокаивающим тоном. – Почему бы тебе не закончить птифуры? Мадам Морроу заказала две дюжины. Она говорит, для гостей, но… Сара рассмеялась. Смеялась она всем телом и от души. Противоядие от страхов Жаклин. Антон, наверное, готовит что-нибудь по соседству. Пытается приготовить блюдо, которое поразит Оливье. Чтобы убедить владельца бистро произвести его в шеф-повара. Или хотя бы в помощники. Или хотя бы отправить на подготовительные курсы.