Его чутье говорило ему, что, если бита находилась в кладовке, мадам Гамаш заметила бы ее. Между его рациональностью и интуицией возник барьер. Ком в его горле. Бовуар перестал кружить по комнате и подошел к кладовке. Остановился перед полицейской лентой и уставился в маленькое темное помещение. Почему убийца, если он забрал биту с собой, просто не расколол ее и не сжег? В городе это ему вряд ли удалось бы. Но в деревне? Во всех домах камины. У большинства дровяные плиты. За считаные минуты орудие убийства превратилось бы в пепел. Зачем возвращать его на место? – О чем ты думаешь? Жан Ги чуть не подскочил на месте. – Черт побери, Изабель. – Он схватился за сердце и сердито нахмурился. – Ты меня чуть не убила. – Я всегда тебе говорила, – сказала она, придвинувшись ближе к нему, чтобы никто не услышал, – что слова хуже пуль. Бовуар, который не имел ни малейших намерений быть убитым словом, пусть даже самым доброжелательным, недовольно посмотрел на нее: – Я спросил сестру мадам Эванс про кобрадора. Она впервые услышала это слово. – Мне кажется, в эпицентре всех событий – Матео Биссонетт. Он единственный из приехавших сюда знал про кобрадора. Без Биссонетта этот человек так и остался бы шутом в старом костюме на Хеллоуин. Дарт Вейдер на деревенском лугу. – И все же я не понимаю, – сказал Бовуар. – Какой убийца – про персонажей комиксов мы не говорим – станет напяливать на себя маскарадный костюм и расхаживать на виду у всех? У всех! – подчеркнул он. – Привлекать к себе внимание. Чтобы потом убить человека? – Но именно это он и сделал, – сказала Лакост. – Разве что этот кобрадор не имеет никакого отношения к убийству. – На что ты намекаешь? – Что, если он появился здесь, чтобы помучить кого-то другого? Он ведь брал на себя роль совести, верно? Не убийцы. Однако кто-то увидел в этом шанс для убийства Кэти Эванс… – И возможность списать вину на кобрадора, – подхватил Бовуар. – Но это означает, что человек, на котором был костюм, тоже мертв. – Мертв или испугался и убежал, – сказала Лакост. – Понимая, что обвинят его. – Или убьют. Когда будут известны лабораторные данные по костюму? – Я поставила отметку срочности, но его привезли в лабораторию всего часа два назад. Бовуар кивнул. Они взяли пробы ДНК у всех, с кем говорили, и никто не отказался. Эти сведения о многом могли рассказать. Или ни о чем. Но Бовуара больше всего интересовало, кто носил костюм до того, как его надели на мадам Эванс. Хотя этот человек, возможно, давно исчез из деревни, а может, вообще с лица земли. – Я просматривала протоколы допросов, проведенных нашими ребятами сегодня, – сказала Лакост. – Ничего полезного. Большинство жителей ее даже не знали, а те, кто знал, как Леа Ру и Матео Биссонетта, не знают ничего такого, что она могла бы скрывать. – Они вполне могут лгать, – заметил Бовуар. – Да что ты? – притворно изумилась Лакост. – Ее сестра рассказала тебе об аборте, но я не вижу, как это может быть связано с убийством. А ты? – Сумасшедших много, – сказал Бовуар. – Но нет. Пока мы не нашли в ее прошлом никакого поступка, который мог бы привлечь кобрадора. – Значит, он пришел не по ее душу, – повторила свою мысль Лакост. – Его целью был кто-то другой. В деревне есть новые люди. Антон Лебрен. Мойщик посуды в бистро. И Жаклин Марку. – Работает в пекарне, – добавил Бовуар. Изабель не удивилась тому, что человек с растущей «интуицией» знает женщину, которая печет эклеры. – Насколько нам известно, перед приездом сюда они работали вместе. В семье. – Как же они оказались один мойщиком посуды, а другая – помощницей пекаря? Их уволили? – Семья переехала, – пояснила Лакост, просматривая записки. – Занятно то, что и Антон, и Жаклин отказались назвать своего прежнего нанимателя. Говорят, подписывали соглашение о конфиденциальности и не могут его нарушить. Опасаются судебного преследования. Мне пришлось надавить на них, сказать, что расследование убийства имеет приоритет над соглашением о конфиденциальности. И к тому же я у них не спрашиваю, из чего состоял обед их нанимателей и с кем они спали. Мне просто нужны их имена для подтверждения сказанного. – Не хотели называть? – переспросил Бовуар. – Похоже, тут не столько опасение нарушить соглашение, сколько реальный страх. Их запугали. И что это за семья? Лакост полистала страницы: – Руис. Его имя Антонио, а ее – Мария Селеста. Бовуар замер. Как охотник, услышавший треск ветки. Антонио и Мария Селеста Руис. – Ты говоришь, они уехали? Куда? – спросил Бовуар. – Вернулись домой. В Испанию. Он медленно открыл рот и произнес: – Та-ак. – В Барселону, – уточнила Лакост, видя его реакцию. – Это, вероятно, совпадение, – сказал он. – Наверное. Я не вижу, как одно может быть связано с другим. Но он продолжал стоять на месте и думать. Позволяя капризной мысли оформиться. Испания. Родина кобрадоров. Там их больше всего. Современная версия – в цилиндре. Но в последнее время стала все чаще появляться оригинальная версия. Совесть. – Они не признались, что знают про кобрадора? Руис когда-нибудь говорил им об этом? – Я спросила у них про кобрадора, но оба ответили, что в первый раз слышат, – сказала Лакост. – Этот Антонио Руис, что он делает? – спросил Бовуар. – Они мне не сказали. Бовуар рассердился: – Да брось ты. Даже этого не сказали? – Узнать нетрудно, – заметила Лакост. – Должно быть, он занимается каким-то бизнесом. – Возможно, – согласился Бовуар. – Бизнесмены – основные жертвы испанских кобрадоров в цилиндрах. Он не мог о них не знать. Даже если сам не был в роли преследуемого, то наверняка знал кого-нибудь, кто попал в такую переделку. Или, по крайней мере, видел кобрадоров на улице. – Или читал о них в газетах, – подхватила Лакост. – Он, вероятно, читает парламентские вести. Ты думаешь, он говорил на эту тему, а Антон и Жаклин подслушали? – Не стал бы этого исключать, – ответил Бовуар. – Но конечно, связь с убийством мадам Эванс тут притянута за уши. Лакост кивнула. Убийство часто поражало ее сходством с переходом Ганнибала через Альпы. Как человек попадает из одного места в другое? Как от расстройства, обиды, злости, даже жажды мести он переходит к убийству? От семьи, обсуждающей за воскресным обедом некое странное явление у себя на родине, в Испании, – к скрюченному, искалеченному телу в церковной кладовке в Квебеке? И все же такое случается. Переход через Альпы. Но, как внушал своим агентам Гамаш, когда они приходили в его отдел, убийство – событие всегда трагическое и почти всегда простое. Именно они, следователи, нередко усложняют его. А убийцу это устраивает. Поскольку позволяет ему скрыться в тумане. Так каков же простой ответ на это? – Дай-ка я позвоню в Гуардия Сивил[36] в Испании, – сказал Бовуар. – Спрошу, есть ли у них что-нибудь на Антонио Руиса. – Звони. – Лакост протянула руку к своему ноутбуку, но, увидев, что Бовуар остался стоять у двери в кладовку, подняла голову и посмотрела на него. – Что-то еще? – Думаю, да. Бовуар подошел к своему столу и сел за ноутбук. – Вот это. * * * – Мы здесь, – донесся с чердака книжного магазина напевный голос Мирны. Она услышала звон колокольчика над дверью магазина, а потом и шаги вверх по лестнице.