* * * – Дайте мне два таких, пожалуйста, – попросила Кэти Эванс, показывая на шоколадные пирожные с глазурью сверху. Она помнила их с детства. – А вам, мадам? – Жаклин повернулась к другой женщине. К Леа Ру. Она ее узнала; впрочем, ее почти все узнавали. Мадам Ру была членом Национального собрания Квебека, часто появлялась в новостях. У нее брали интервью на французском и английском в различных ток-шоу по всей провинции, интересовались ее мнением по разным вопросам. Она выражалась ясно и без всякой высокопарности. Шутливо, но без сарказма. Тепло, но без приторности. Она стала новой любимицей прессы. И вот она здесь. В пекарне. Собственной персоной. Обе женщины были крупными. То есть скорее высокими, чем крупными. Но в любом случае они определенно были личностями. В их присутствии маленькая женщина-пекарь просто терялась. Но если эти женщины были личностями, то Жаклин пекла хлеб. И как она подозревала, в данный момент это делало ее более значительной. – Пожалуй, я возьму лимонный торт и наполеон, – сказала Леа, оглядывая ряд кондитерских изделий за стеклом. – Довольно странно, – заметила Кэти, подходя к Саре, владелице пекарни, заменявшей в тот момент пирожные на витрине. Нетрудно было догадаться, о чем она говорит. Сара вытерла руки о передник и кивнула, посмотрев в окно: – Я бы хотела, чтобы оно ушло. – Кто-нибудь знает, что это такое? – спросила Леа сначала у Сары, которая отрицательно покачала головой, потом у Жаклин, которая тоже покачала головой и отвернулась. – Это очень неприятно, – сказала Сара. – Не понимаю, почему никто ничего не делает. Арман должен как-то вмешаться. – Вряд ли тут кто-то в силах помочь. Даже месье Гамаш. Леа Ру заседала в комитете, утвердившем Гамаша в должности главы полиции Квебека. Она между делом сообщила, что знакома с ним. Встречались несколько раз. Но вообще-то, почти все члены двухпартийного комитета знали Гамаша. Он много лет служил в качестве одного из старших офицеров Квебекской полиции и участвовал в разоблачении высокопоставленных полицейских, погрязших в коррупции. Поэтому не было ни особой дискуссии, ни тем более возражений. И два месяца назад Арман Гамаш принес присягу в качестве старшего суперинтенданта самой мощной полицейской организации в Квебеке. А может быть, во всей Канаде. Но Леа Ру понимала, что при всей своей власти Гамаш абсолютно бессилен в данной ситуации с существом на деревенском лугу. – Знаете, наши пирожные можно заказать в бистро, – сказала Сара, когда они уходили, и показала на коробочки в их руках. – Мы делаем поставки Оливье и Габри. – Merci, – откликнулась Кэти. – Мы отнесем эти в книжный магазин, поделимся с Мирной. – Она любит шоколадные пирожные с орехами, – сказала Сара. – После появления Жаклин пирожные пользуются большим успехом. Она посмотрела на эту женщину, гораздо более молодую, – так гордая мать может смотреть на свою дочь. Если закрыть глаза на багеты, приезд Жаклин стал вполне достойным ответом на молитвы Сары. Ей было под семьдесят, а она каждое утро вставала в пять, чтобы успеть приготовить хлеб, и затем весь день проводила на ногах. Такая нагрузка в ее годы становилась непомерной. Закрытие пекарни она даже не рассматривала как вариант. И полностью отходить от дел тоже не собиралась. Но рутинные обязанности она хотела переложить на кого-нибудь другого. И вот три месяца назад появилась Жаклин. Если бы только научить ее печь багеты. * * * – О, это мне нравится, – сказала Мирна, разливая чай, пока Леа раскладывала пирожные. Потом они втроем уселись вокруг печки-плиты в магазине Мирны, на диване и в креслах перед окном. Из которого была видна фигура в мантии. Поговорив об этом несколько минут и ни до чего не договорившись, они перешли к последнему проекту Кэти. Стеклянному дому на одном из островов Мадлен. – Правда? – сказала Мирна с набитым пирожными ртом, что помешало ей выразить свое удивление более отчетливо. – На островах Мэгги, говоря по-простому? – Да. Похоже, там много денег. Ловля омаров приносит хорошие доходы. Леа вскинула брови, но ничего не сказала. Богатство на островах, где прежде царила безнадежная бедность, создавал совсем другой продукт. – Стеклянный дом на острове – это настоящий вызов, – заметила Мирна. И в течение следующего получаса они говорили о погоде, географии, дизайне и домах. Проблемы строительства домашнего очага, а не просто жилища захватили Мирну, и она с восхищением слушала этих молодых женщин. Ее интересовала Кэти. Нравилась ей. Но с Леа у нее была внутренняя связь, ведь много лет назад Мирна была ее няней. В свои двадцать шесть лет Мирна заканчивала диссертацию и зарабатывала деньги где только можно, чтобы расплатиться за обучение. Шестилетняя Леа напоминала крохотного мышонка. Ее родители разводились, и Леа, единственный ребенок, боялась выходить из дома. Из-за страха и неуверенности. Мирна стала ее старшей сестрой, матерью, другом. Защитником и наставником. А Леа стала для нее младшей сестрой, дочерью, другом. – Вы должны познакомиться с Антоном, – сказала Мирна, с удовольствием глядя, как Леа уплетает пирожные. – С Антоном? – Это новый мойщик посуды у Оливье. – Он называет своих мойщиков посуды по имени? – усмехнулась Кэти. – Я своего называю Босхом. – Правда? – сказала Леа. – А у меня Густав. Такой грязный, испорченный мальчишка. – Ха, ха, ха, – произнесла Мирна раздельно. – Антон – личность, и вы это прекрасно знаете. Он хочет стать шеф-поваром. В частности, его интересует развитие кухни, основанной главным образом на местных продуктах. – На деревьях, – подхватила Кэти. – На травах. – Это тот англо, – вспомнила Леа. – Ням-ням. Я хочу с ним познакомиться. Думаю, есть кое-какие программы, которые будут ему полезны. – Извини, – сказала Мирна. – Тебя, наверное, со всех сторон просят о помощи. – Я не против помочь, – сказала Леа. – А если это означает бесплатную еду, то еще лучше. – Отлично. Сегодня вечером? – Сегодня не могу. Мы едем на обед в Ноултон. Но мы что-нибудь придумаем до отъезда. – А когда вы уезжаете? – Через пару дней, – ответила Кэти. Мирна подумала, что это довольно неопределенно для людей, у которых явно все заранее распланировано. * * * Когда пекарня наконец опустела и выпечка была поставлена в духовку, Жаклин включила таймер. – Вы не возражаете, если я… – Да иди уже, – сказала Сара. Жаклин не надо было сообщать, куда она собралась. Сара знала. И желала ей всего наилучшего. Если она и мойщик посуды поженятся, а он станет шеф-поваром, то и Жаклин останется. Сара не гордилась этими эгоистичными мыслями, но, по крайней мере, она не желала Жаклин зла. На свете есть вещи гораздо хуже, чем выйти замуж за Антона. «Если бы только Антон относился к Жаклин так же, как она к нему. Может, если она научится делать багеты… – подумала Сара, отскабливая столы. – Да. Это было бы неплохо».