Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 33 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Даже синьор Белли находит, что это слишком. Но он боится, до смерти боится Кастро и не смеет отшпилить надпись. Он только раньше обычного кончает урок и велит школьникам расходиться по домам. Беппо все еще сидит посреди класса. — Ты тоже можешь уходить, — сурово говорит ему учитель. — Только не смей снимать бумажку, иначе синьор Кастро накажет тебя еще сильнее. Но Беппо все еще медлит. — Чего же ты ждешь? — спрашивает учитель. — Я сказал: ты можешь идти. Ах, ты, верно, боишься, что тебя увидят на деревне?! Не бойся, на улице дождь, ты никого не встретишь, — добавляет он великодушно. — Нет, я не боюсь, — говорит Беппо тихо. — Я… я хотел бы взять… грелку. Учитель, видимо, поражен. — Ты хочешь взять грелку с теми углями, что ты украл? — переспрашивает он. Беппо кивает. — Для матери, синьор. Она очень кашляет, синьор. А синьор Кастро… Беппо не договаривает. Теперь краснеет учитель. Он так краснеет, как будто и на него падает отблеск украденных углей. Торопливыми пальцами он срывает с куртки мальчика позорную надпись. И сам подает Беппо его грелку. — Беги скорее, пока она еще теплая, — говорит он. _____ Стеклянный букет Чезарину Нонни знал весь завод в Мурано. Когда ее крепкая, пряменькая фигурка появлялась во дворе или в цехах, не было человека, который не улыбнулся бы ей, не окликнул: — Доброе утро, Чезарина! — Чеза, как дела? — Зайди ко мне после обеда, Чезарина. Я сделал для твоего брата свистульку. Всем было приятно видеть круглое серьезное лицо девочки, ее спокойные черные глаза и толстые косички за спиной. Завод в Мурано давно славился своими стеклянными изделиями. Из Венеции на остров Мурано приезжают иностранцы специально для того, чтобы купить голубые переливчатые вазы в виде дельфинов или морских коньков, прозрачные стеклянные раковины, тонкие бокалы, напоминающие диковинные водоросли, флаконы, отсвечивающие золотом и лазурью, зеркала, украшенные гирляндами стеклянных цветов. Все эти вещи делают знаменитые на весь мир муранские стеклодувы. Отец Чезарины, Паоло Нонни, был лучшим стеклодувом, которым гордился весь завод. Когда Паоло брал своими длинными коричневыми пальцами стеклянную трубку, нагревал ее на синеватом огне и начинал дуть в нее, трубка волшебно превращалась то в зеленоглазого осьминога, то в диковинную, стоящую на хвосте рыбу, то в мутно-белый морской коралл. Управляющий заводом, синьор Казали, очень кичился тем, что у него работает такой искусный, известный далеко за пределами завода стеклодув. Он даже позволял Паоло то, чего ни за что не разрешал другим рабочим: брать стеклянную массу и выдувать в свободное время все что ему вздумается. Часто после работы Паоло оставался на заводе и делал подарок для своей жены — большой букет стеклянных цветов. Долго-долго работал Нонни над своим букетом и когда, наконец, показал его товарищам, в стеклодувном цехе все стихло. Люди стояли тесной кучкой и, затаив дыхание, разглядывали стеклянные цветы. Бледно-зеленые стеклянные листья обвивались вокруг молочно-белых лилий, в глубине которых искрились и дрожали золотые тычинки. Капли росы блестели на лепестках лилий. Рядом алели рубиново-красные маки с черными, точно уголь, сердцевинами. Голубовато-прозрачный дельфин, отливающий золотым и розовым на плавниках и на хвосте, держал цветы в разинутой пасти. — Паоло, ты большой художник. Ты даже сам не понимаешь, парень, какой ты большой мастер! — сказал старый стеклодув, дядя Алатри. — Сколько лет я живу на свете, а еще не видел такой работы… Прибежал взволнованный синьор Казали: ему уже сообщили о букете. — Ты, конечно, продашь его мне. Скоро юбилей владельцев завода, и я поднесу им твой букет, — обратился он к Паоло. — Букет не продается. Я сделал его в подарок моей жене Лючии, — сказал Паоло. — Послушай, на что твоей жене такая вещь? Ведь вы живете в лачуге, на канале, я знаю. Ей даже некуда поставить твой букет, — пытался его уговорить управляющий.
Но на все уговоры стеклодув только упрямо качал головой. Он бережно отнес букет в шкафчик, где хранились образцы работ цеха. Лючии не пришлось получить подарок Паоло. Фашистское правительство Италии решило помочь в войне немецким фашистам. Рабочих на заводе заставили выделывать аптекарскую посуду и стекла для самолетов. А Лючия целыми днями стояла в очереди за хлебом. Никто не думал в эти дни о стеклянном букете. Наконец Италия совсем изнемогла в этой войне и прекратила военные действия. Для всего народа и для Паоло и его жены это было счастливое время: Паоло снова вернулся к любимой работе, а Лючия могла заняться домом и детьми — Чезариной и Беппо. Приближался день рождения жены, и Паоло заботливо обтер запылившийся букет, который так и простоял все это время в шкафу на заводе. Но в день рождения Лючии черные фашистские самолеты закрыли ясное летнее небо. Фашистская Германия мстила своей бывшей союзнице Италии за то, что она вышла из войны. Остров задрожал от грохота бомб. Запылали дома. Чезарина и ее братишка Беппо, игравшие на улице, с плачем побежали домой. — Мама, мама! Где ты? — отчаянно звала Чезарина. Дети не нашли ни дома, ни матери: Лючия погибла под развалинами. В тот же вечер Паоло Нонни отвел детей к старому дяде Алатри, а сам ушел бойцом в партизанский отряд. Отважные итальянские патриоты боролись с немецкими фашистами и со всеми, кто поддерживал фашистов в Италии. Вскоре почти все молодые рабочие ушли воевать. На заводе остались только самые старые стеклодувы во главе с дядей Алатри. Старик заботился о детях Нонни, как о собственных внучатах. Приходя с работы, он всегда находил время заняться с Чезариной чтением и письмом. Он сам варил детям луковую похлебку, чинил игрушки Беппо и латал ботинки девочки. Проходили месяцы, а о Нонни все не было вестей. Только ходили слухи, что где-то на севере с отчаянным мужеством сражается против фашистов партизанский отряд, в котором есть командир — храбрец и умница, по кличке Стеклодув. Наступил конец войны. Многие рабочие вернулись на завод. Но между ними не было Паоло Нонни. Партизанский командир Стеклодув остался лежать под свежим холмом далеко от родного Мурано. Старый дядя Алатри сам сказал Чезарине о гибели отца. Девочка не заплакала. Она взяла на руки малыша Беппо, унесла его куда-то за дом и долго-долго сидела там, спрятавшись и не отзываясь на зов старика. Вечером она вернулась и подошла к дяде Алатри. — Дядя, возьмите меня на завод, — сказала она, и старику показалось, что за этот день Чезарина выросла. — Теперь я — старшая, и я хочу научиться работать. Чезарину поставили подносчицей в стеклодувный цех: она должна была подносить мастерам стеклянную массу, разжигать огонь и, кроме того, подметать и убирать цех. К вечеру все тело девочки ныло от усталости, но она была счастлива: ведь теперь она сама, на собственное жалованье, могла кормить Беппо! Только управляющего она боялась и старалась не попадаться ему на глаза. Однажды синьор Казали явился в цех и прямо направился к шкафчику с образцами, где все еще стоял букет Паоло. Ведь в каморке Алатри негде было его поместить. — Теперь, когда стеклодува Нонни нет, его работа принадлежит заводу, — объявил он, неловко вытаскивая из шкафа стеклянный букет. Хрупкие лилии и маки в его руке задрожали и зазвенели, точно жаловались на грубое обращение. Раздался ропот. Рабочие не скрывали негодования. Седой дядя Алатри, похожий на старого сокола, подошел к управляющему. — Прошу прощенья, синьор. Теперь, когда нашего Нонни с нами нет, работа принадлежит его детям и больше никому, — сказал он тихо, но так, что все его услышали. Он взял из рук ошеломленного управляющего цветы и протянул их тоненькой черноглазой девочке: — Возьми их, Чезарина, и поставь на место. А когда ты научишься работать, ты заберешь этот букет домой и, глядя на него, будешь вспоминать своего отца. Синьору Казали очень хотелось придраться к чему-нибудь, накричать, показать свою власть. Однако ни отобрать букет, ни прогнать Чезарину он не решился: очень уж мрачно поглядывали на него стеклодувы. Вообще после войны Казали растерялся. Раньше ему достаточно было прикрикнуть на рабочих, пригрозить увольнением — и все перед ним смирялись. А теперь на заводе появились коммунисты и комсомольцы, на стене завода кто-то нарисовал углем огромные серп и молот, и синьор Казали предпочитал пока не ссориться с рабочими. Он ушел из цеха, бормоча что-то злобное, и стеклодувы торжественно поставили букет в шкаф. — Не бойся, Чезарина. Казали ничего тебе не сделает, — успокаивали они девочку. …Наступило лето, знойное, душное. Даже с моря не веяло прохладой. В заводских цехах, особенно в стеклодувном, стояла удушающая жара. С лиц стеклодувов, наклоненных над горелками, градом стекал пот. В эти жаркие дни Чезарина раньше обычного приходила в цех, поливала водой пол, чтобы было прохладнее, и старательно протирала его шваброй. Однажды, когда она собиралась взять свою швабру, к ней подошел дядя Алатри. — Сегодня ты попробуешь выдувать стекло. Пора тебе приниматься за настоящую работу, — сказал он и подвел девочку к месту, за которым — она это знала — работал ее отец. Старик показал Чезарине, как разогревать трубку, как дуть в нее. Впервые в жизни Чезарине удалось выдуть стеклянный, весь искрящийся на солнце шарик, похожий на мыльный пузырь. Она понесла показать дяде Алатри свою первую работу. — Молодец, девочка! — сказал Алатри и созвал остальных стеклодувов: — Смотрите, люди, как работают эти маленькие пальчики… Я всегда говорил, что из Чезарины будет толк. Какой это был торжественный день! Смуглые щеки Чезарины пылали. Не помня себя от радости, она возвратилась к своему табурету, взяла новую трубку. А что, если она попробует выдуть цветок? Конечно, это только мечта… Но попытаться-то она может?.. Девочка попросила у начальника цеха ключ от шкафа, бережно вынула стеклянный букет в вазе-дельфине и поставила его на столик возле себя. В лучах солнца, бившего в окна, маки и лилии заиграли и заискрились, как драгоценные камни. Чезарина, трепеща, смотрела на цветы: сумеет ли она когда-нибудь сделать что-нибудь похожее? Сможет ли она работать, как отец?! Хватит ли у нее сил, терпения, таланта? Но в ту минуту, когда она взяла стеклянную массу, раздались голоса и в цех вошел синьор Казали с иностранцами. Управляющий сопровождал высокого вылощенного господина и угловатую нарядную девочку в очках. — О, какие здесь делают красивые вещи! — воскликнула девочка, оглядываясь. — Па, мы здесь накупим подарков для всех моих друзей! Хорошо? — И она по-хозяйски зашныряла по цеху, разглядывая стеклодувов, их разгоряченные жарой лица.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!