– Не хочу рисковать, – шепотом отвечает он и обращается к Кэлу: – Я так понимаю, мы не намерены отмечаться в Канкорде, ваше высочество? На сей раз я всей тяжестью наступаю ему на ногу, выбив у него приятный взвизг. Через двадцать минут солнце садится, а мы оказываемся за Причальной гаванью и трущобами Нового города. С каждой секундой самолет снижается. Фарли едва удерживается на месте – она вытягивает шею, чтобы ничего не упустить. Внизу пока только деревья, которые превращаются в огромный лес, занимающий большую часть Норты. Здесь все выглядит почти как дома. Такое ощущение, что Подпоры находятся за ближайшим холмом. Но мой дом – на западе, более чем в сотне миль отсюда. Реки тут незнакомые, дороги странные, и я никогда не бывала в деревушках, которые лепятся к берегам. В одной из них живет новокровка Никс Марстен, понятия не имея, кто он такой и какая опасность ему грозит. Если он еще жив. Следовало бы забеспокоиться о ловушке, но я не беспокоюсь. Не могу. Единственное, что гонит меня вперед, – это мысль о том, что я найду других новокровок. Не только ради общего дела, но и ради самой себя, чтобы доказать, что я не единственный мутант, что рядом со мной не только мой брат. Я больше не верю Мэйвену, но не перестала верить Джулиану Джейкосу. Я знаю его лучше многих, и Кэл тоже. Как и я, он не сомневается, что список имен – настоящий, а если остальные с этим не согласны, они не показывают виду. Потому что, наверное, им тоже хочется верить. Список внушает надежду. Это оружие, шанс, способ выиграть войну. Опора для всех нас, которая каждому дает, за что уцепиться. Когда самолет наклоняется к лесу, я сосредотачиваюсь на карте, которую держу в руках, чтобы отвлечься, но все равно меня мутит. – Да будь я проклят, – бормочет Кэл, глядя на руины, превращенные в посадочную полосу. Он дергает еще один рычаг, и пол под ногами дрожит. Эта вибрация сливается с громким гудением, которое разносится по всему самолету. – Приготовьтесь к посадке. – Как именно? – спрашиваю я сквозь сжатые зубы и, повернувшись, вижу в иллюминаторе уже не небо, а верхушки деревьев. Прежде чем Кэл успевает ответить, весь самолет содрогается и бьется обо что-то твердое. Мы подскакиваем, уцепившись за ремни. Инерция швыряет нас туда-сюда. Костыль Шейда отлетает и бьется о спинку кресла Фарли. Она, кажется, этого не замечает, и цепляется за подлокотники так, что костяшки белеют. Широко раскрытые глаза неподвижно устремлены вперед. – Сели, – выдыхает Фарли, чуть слышно сквозь оглушительный рев моторов. Ночь тихо спускается над так называемыми развалинами. Тишина прерывается далеким пением птиц и тихим гудением самолета. Пропеллеры вращаются все медленнее и медленнее, до полной остановки. Удивительное синее сияние электричества под каждым крылом меркнет. Теперь свет исходит только из салона и от звезд над головой. Мы молча ждем, в надежде, что наша посадка прошла незамеченной. Пахнет осенью. В воздухе висят аромат сухих листьев и сырость от далекой грозы, и я вдыхаю полной грудью, стоя у подножия трапа. Тишину нарушает только отдаленное похрапывание Килорна – он урвал несколько драгоценных минут сна. Фарли, с пистолетом в руке, уже исчезла, чтобы осмотреть остаток разрушенной посадочной полосы. Она прихватила с собой Шейда, просто на всякий случай. В первый раз за несколько недель, даже месяцев я не под стражей и не под наблюдением. Я снова принадлежу себе. Конечно, это не продлится долго. Кэл поспешно спускается по трапу, с винтовкой на плече и пистолетом у бедра. В руке у него рюкзак. Черноволосый, в темном комбинезоне, он как будто соткан из тени – не сомневаюсь, он собирается обернуть это к своей выгоде. – Что ты делаешь? – спрашиваю я, быстро схватив его за руку. Он мог бы сразу вырваться, но почему-то медлит. – Не волнуйся, я взял немного, – говорит Кэл, указав на рюкзак. – В любом случае то, что мне понадобится, я могу и украсть. – Ты? Украсть? – Я фыркаю при мысли о принце – в первую очередь, бесстрашном воине, – который ворует. – В лучшем случае ты лишишься пальцев. В худшем – головы. Он жмет плечами, стараясь не выказывать волнения. – А тебе не все равно? – Нет, – тихо отвечаю я, изо всех сил скрывая боль. – Ты нужен нам здесь, и сам это знаешь. Губы Кэла слегка подергивается, но это не улыбка. – А мне не все равно? Хотела бы я вразумить его, но Кэл – не Килорн. Он примет мой удар, улыбнется и уйдет. Принца надо уговорить, убедить. Сманипулировать. – Ты сам сказал, что каждый новокровка, которого мы спасем, – это удар по Мэйвену. Ты по-прежнему с этим согласен, ведь так? Кэл молчит. Но и не спорит. По крайней мере, он слушает. – Ты знаешь, на что способна я, на что способен Шейд. А Никс, возможно, еще сильнее, чем мы оба. Так? Тишина. – Я знаю, ты хочешь убить Мэйвена. Несмотря на темноту, глаза Кэла озаряются странным светом. – И я тоже этого хочу, – продолжаю я. – Я хочу удавить его собственными руками. Хочу видеть, как он своей кровью расплачивается за то, что сделал, за каждого человека, которого убил. Так приятно говорить это вслух, признаваться в своем самом огромном страхе тому единственному человеку, который поймет. «Я хочу причинить Мэйвену нестерпимую боль. Хочу, чтобы его кости звенели от молний, пока он не перестанет кричать». Я хочу уничтожить чудовище, в которое превратился Мэйвен. Но когда я думаю о мести, передо мной встает тот мальчик, каким он казался мне. Я продолжаю твердить себе, что это было притворство. Мэйвен, которого я знала и к которому прониклась теплыми чувствами, был ненастоящим. Его создали специально для меня. Элара сделала сына таким, чтобы он мне понравился, и она прекрасно справилась со своей задачей. Отчего-то человек, которого никогда не существовало, не дает мне покоя. Он страшнее всех прочих моих призраков. – Он вне нашей досягаемости, – говорю я, обращаясь одновременно к Кэлу и к себе. – Если сейчас мы начнем охоту за ним, он похоронит нас обоих. Ты же понимаешь. Некогда генерал и по-прежнему великий воин, Кэл знает, что такое битва. И, несмотря на свою ярость, несмотря на то, что каждая клеточка его тела молит о мести, он понимает, что этот бой выиграть невозможно. Пока что. – Я не участвую в вашей революции, – шепотом произносит он чуть слышным в ночи голосом. – Я не боец Алой гвардии. Я в этом не участвую. Кажется, сейчас он в раздражении топнет ногой. – Тогда кто ты, Кэл? Он открывает рот, ожидая, что ответ сложится сам собой. Но нет. Я понимаю его замешательство, хоть оно мне и не нравится. Кэла с рождения готовили быть всем, против чего я борюсь. Ничего другого он себе не представляет, даже теперь, когда живет бок о бок с Красными. Когда его предал собственный брат и преследуют сородичи. После долгой и ужасной паузы он разворачивается и возвращается в самолет. Там Кэл оставляет рюкзак, оружие и свою решимость. Я тихонько выдыхаю, радуясь его выбору. Кэл останется. Не знаю, надолго ли. Глава 11 Если верить карте, Курант в четырех милях к северо-востоку, на пересечении Риджентс-Ривер и протяженной Портовой дороги. Это торговая фактория и одно из последних поселений, прежде чем Портовая дорога повернет внутрь материка и запетляет среди непроходимых болот по пути к северной границе. Из четырех основных дорог Норты Портовая – самая популярная: она соединяет Дельфи, Археон и Причальную гавань. Потому она и самая опасная, даже здесь, далеко на севере. По ней наверняка разъезжают Серебряные, военные и гражданские – пускай они не охотятся на нас активно, но в королевстве нет Серебряного, который не опознал бы Кэла. Большинство попытаются его схватить; некоторые, несомненно, попытаются убить его на месте. «И они могут это сделать», – говорю я себе. Мне следовало бы испугаться, но я ощущаю прилив сил. Мэйвен, Элара, Эванжелина и Птолемус Самос – все они, несмотря на свою силу и способности, уязвимы. Их можно победить. Нам лишь нужно хорошее оружие. Эта мысль облегчает боль последних нескольких дней. Плечо у меня ноет не так сильно, и в лесной тишине я замечаю, что звон в голове затих. Еще немного – и я позабуду о крике банши. Даже мои костяшки, которые я ободрала, когда врезала Килорну, почти перестали саднить. Шейд прыгает среди деревьев – его силуэт то появляется, то исчезает, как звездный свет среди облаков. Он держится рядом, не пропадая из виду, и старается соизмерять свои перемещения с нашими темпами. Пару раз он что-то шепчет, указывая на поворот оленьей тропы или на укромный овраг. В основном это подсказки для Кэла. В то время как мы трое – я, Шейд и Килорн – выросли в лесу, Кэл рос во дворцах и военных казармах. Ни то ни другое не подготовило его к ночным путешествиям по зарослям, и теперь он громко трещит ветвями и спотыкается. Он привык прожигать себе путь, прокладывать дорогу сквозь преграды и ряды врагов только при помощи силы. Килорн сверкает зубами всякий раз, когда принц спотыкается. Его улыбка ядовита. – Осторожней, – говорит он, не дав Кэлу запнуться о валун, скрытый тенью. Кэл с легкостью вывертывается из хватки рыбацкого мальчишки, но, к счастью, это все, что он делает. Пока мы не доходим до ручья. Ветви, протянувшись с обоих берегов, образуют арку над головой, их листья трутся друг о друга. В просветы подмигивают звезды, освещая речку, которая бежит через лес, чтобы влиться в Риджент-Ривер. Она узкая, но неизвестно насколько глубокая. По крайней мере, течение кажется небыстрым. Килорн, очевидно, чувствует себя уютнее в воде, чем на суше, – он ловко прыгает с берега на мелководье, бросает камушек на середину и прислушивается к плеску. – Футов шесть, может, семь, – заявляет он. Это выше моей головы. – Сделаем плот? – спрашивает Килорн, ухмыляясь в мою сторону. В четырнадцать лет я купалась в Столичной реке, которая была втрое глубже и в десять раз шире. Поэтому мне ничего не стоит плюхнуться в реку, с головой погрузившись в темную, холодную воду. Здесь, неподалеку от океана, она чуть-чуть соловата. Килорн молча следует за мной и уверенными гребками пересекает реку за несколько секунд. Удивительно, что он не выделывается – а ведь мог бы и кувырнуться при прыжке или задержать дыхание под водой на несколько минут. Достигнув противоположного берега, я понимаю почему. Шейд и Фарли стоят на далеком берегу, разглядывая реку. Их лица подергиваются – они старательно сдерживают улыбку, наблюдая за принцем. Вода плещется вокруг лодыжек Кэла по-матерински ласково, но в лунном свете его лицо кажется бледнее мела. Он быстро скрещивает руки на груди, пытаясь скрыть дрожь. – Кэл, – зову я, стараясь не говорить слишком громко. – В чем дело? Килорн, прислонившись к стволу, фыркает в темноте. Он сбрасывает намокшую куртку и привычным движением выжимает ее. – Калор, ты умеешь управлять самолетом, но не умеешь плавать? – интересуется он. – Умею, – горячо возражает Кэл и неохотно делает еще шаг, зайдя в воду до колен. – Просто не люблю.