Он – не Элара. Он не способен прочесть мои мысли. В глазах снова темнеет, перед ними мелькают черные точки, то расширяясь, то сокращаясь с каждым жутким щелчком. – И я сказал, что спасу тебя. Я ожидаю, что его хватка усилится. Но она остается неизменной. Свободная рука тянется к моим ключицам, пылающая ладонь касается кожи. Он сжигает меня… клеймит. Я снова хочу закричать, а получается только всхлип. – Я – человек слова. – Мэйвен опять наклоняет голову набок. – Когда того хочу. Щелк. Щелк. Щелк. Мое сердце пытается впасть в тот же ритм. Оно бьется так лихорадочно, что я не выдержу. Оно грозит разорваться. – Хватит… – с трудом выговариваю я, вытянув одну руку и мысленно призывая Шейда. Но Мэйвен касается ее, и от этого тоже больно. Я вся горю. – Достаточно, – кажется, говорит он – но не мне. – Я сказал – достаточно! Его глаза как будто кровоточат – это последние источники света в темнеющем мире. Бледно-голубые, занимающие все поле зрения. От них расходятся зазубренные ледяные линии. Они превращаются в прутья клетки. Я не чувствую ничего, кроме боли ожогов. Это последнее, что я помню, прежде чем белая вспышка света и звука раскалывает мой мозг. Весь мир – боль. Слишком много всего – и при этом ничего. Ни пуль, ни ножей, ни кулаков, ни огня, ни живых зеленых удавок. Это не то оружие, с которым я сталкивалась раньше – оно мое. Молния, электричество, искры… перегруз, превышающий даже мои пределы. Один раз, в Чаше Костей, я уже призвала бурю и выложилась до конца. Но то, что делает Мэйвен, меня убивает. Рвет на части, нерв за нервом, ломая кости и раздирая мышцы. Мое тело пожирают изнутри. Вдруг я понимаю… именно так они себя чувствовали? Те, кого я убила? Вот что такое умереть от молнии? «Контроль». Так говорил Джулиан. «Контролируй себя». Но это слишком трудно. Я – плотина, которая пытается удержать целый океан. Даже если бы я могла остановить эту щелкающую штуку, чем бы она ни была, я не в состоянии справиться с раздирающей болью. Протянуть руку. Пошевелиться. Я в плену в собственном теле и могу лишь беззвучно вопить. «Скоро я умру. По крайней мере, это закончится». Но пытка не заканчивается. Боль продолжается, непрерывно атакуя все органы чувств. Пульсирует, но не отступает, меняется, но не проходит. Белые пятна, ярче солнца, пляшут у меня перед глазами, пока вместо них не появляются алые. Я пытаюсь их сморгнуть, контролировать хоть что-то в себе, но ничего не получается. Я бы не заметила, даже если бы что-то и произошло. Кажется, у меня уже не осталось кожи, она сгорела от непрерывных разрядов. Может быть, мне окажут милость и позволят истечь кровью насмерть. Это быстрее, чем белая бездна. «Убейте меня». Я повторяю эти слова снова и снова. Единственное, что могу сказать, единственное, чего хочу. Все мысли о новокровках и Мэйвене, Шейде, Кэле и Килорне полностью пропали. Даже лица, которые меня преследуют – лица мертвых, – исчезли. Забавно, но теперь, когда я умираю, мои призраки решили уйти. Лучше бы они вернулись. Не хочу умирать в одиночестве. Глава 17 «Убейте меня». Слова опаляют горло, до крови ободранное от крика. Я ожидаю почувствовать вкус крови… хотя нет, я ничего не ожидаю. Только смерти. Но, когда все чувства постепенно оживают, я понимаю, что мои кости и плоть на месте. Я даже не истекаю кровью. Я целая, хотя чувствую себя как-то странно. Усилием воли я поднимаю веки. И вместо Мэйвена или палачей вижу знакомые зеленые глаза. – Мэра. Килорн даже не дает мне возможности отдышаться. Он обвивает руками мои плечи и прижимает меня к груди, погружая обратно в темноту. Я невольно морщусь при этом, вспомнив ощущение огня в костях. – Все хорошо, – бормочет он. Есть нечто успокаивающее в том, как он говорит, в его искреннем дрожащем голосе. И Килорн отказывается отпускать меня, даже когда я невольно пытаюсь отстраниться. Он знает, чего хочет мое сердце, даже если истрепанные нервы не в силах с этим справиться. – Все закончилось, все в порядке. Ты вернулась. Я сижу неподвижно, вцепившись пальцами в складки его старой рубашки. Я сосредотачиваюсь на Килорне, чтобы унять дрожь. – Вернулась? – шепотом спрашиваю я. – Куда? – Дай ей прийти в себя, Килорн. Еще одна рука – такая теплая, что это может быть только Кэл – касается моего плеча. Она крепка, но ее прикосновение осторожно и соразмерно – в самый раз, чтобы я сосредоточилась. Оно помогает мне выплыть из кошмара, полностью вернуться в реальный мир. Я медленно откидываюсь назад, отодвинувшись от Килорна, и наконец понимаю, где нахожусь. Судя по сырому запаху земли, мы под землей, но это не очередной туннель. Мы далеко от Причальной гавани, если мое электрическое чутье меня не подводит. Я не чувствую никакого биения энергии – значит, мы далеко от города. Это убежище, вырытое прямо в земле, замаскированное лесом и собственным обличьем. Несомненно, его выстроили Красные – и, очевидно, им пользуется Алая гвардия. Все кажется слегка розоватым. Стены и пол тут земляные, крыша из дерна, внутри почти ничего нет. Несколько спальников, включая мой, пакеты с едой, выключенный фонарь, ящики с припасами из самолета – больше ничего. Наш дом в Подпорах был сущим дворцом по сравнению с этой землянкой, но я не жалуюсь. Я облегченно вздыхаю, радуясь, что опасность миновала и слепящей боли больше нет. Килорн и Кэл позволяют мне осмотреть бедную комнату и прийти к собственным выводам. Изможденные тревогой, они буквально за несколько часов превратились в стариков. Я невольно смотрю на темные круги у них под глазами, на нахмуренные лбы, пытаясь понять, что произошло. Потом вспоминаю. Оранжево-красный вечерний свет косо падает внутрь сквозь узкие окна. В убежище холодно. Приближается ночь. День закончился. И мы проиграли. Волливер Голт мертв – новокровка, убитый Мэйвеном. Ада тоже, насколько я понимаю. Я подвела их обоих. – Где самолет? – спрашиваю я, пытаясь встать. Но оба останавливают меня, не позволяя выпутаться из спальника. Они удивительно нежны, как будто от одного прикосновения я могу рассыпаться. Килорн прекрасно меня знает – он первым замечает мою досаду и садится на пятки, давая мне вздохнуть. Он смотрит на Кэла, а затем неохотно кивает, предоставляя объяснения принцу. – Мы не могли долго лететь с тобой… в таком состоянии, – произносит Кэл, отводя взгляд. – Пролетели миль тридцать, потом самолет чуть не рванул от перегруза, а мы чуть не изжарились. Пришлось прервать полет, двигаться дальше пешком, искать укрытие и ждать, пока тебе не станет лучше. «Простите», – больше ничего я не могу сказать, но Кэл отмахивается. – Ты очнулась, Мэра. Это единственное, что имеет значение, – говорит он. Изнеможение грозит захлестнуть меня, и я размышляю, не поддаться ли ему. Но рука Кэла поднимается от моего плеча к шее. Я подскакиваю от этого ощущения и смотрю на него широко раскрытыми, вопрошающими глазами. Однако Кэл сосредоточен на моей коже. Там что-то есть. Его пальцы рисуют странные, ломаные, разветвленные линии у меня на шее, постепенно спускаясь вдоль позвоновника. И я не единственная, кто это замечает. – Что за… – рычит Килорн. Его гневный взгляд мог бы внушить зависть королеве Эларе. Моя рука присоединяется к руке Кэла. Я нащупываю нечто странное. Рваные полосы, довольно крупные, которые спускаются от шеи по спине. – Я не понимаю, что это. – Похоже на… – Кэл медлит и проводит пальцем по особенно большому бугру. – Шрамы, Мэра. Шрамы от молнии. Я отодвигаюсь как можно быстрее и заставляю себя подняться. К моему огромному удивлению, ноги по-дурацки подгибаются, и Килорн меня подхватывает. – Не торопись, – сердито говорит он, не выпуская моих запястий. – Что произошло в Причальной бухте? Что… что со мной сделал Мэйвен? Это ведь был он? Образ черной короны горит в мозгу, впечатанный глубоко, как клеймо. И новые шрамы – тоже клейма. Печать Мэйвена на мне. – Он убил Волливера и расставил для нас ловушку. И почему, кстати, вы розового цвета? Килорн, как всегда, смеется моему гневу. Но звучит его смех слабо и натянуто. Он изо всех сил пытается меня успокоить. – Твой глаз, – объясняет он, проводя пальцем по моей левой скуле. – Там лопнул сосуд. Прикрыв сначала один глаз, потом другой, я убеждаюсь, что Килорн прав. Если смотреть левым, мир выглядит совершенно иначе – кровавая дымка окрашивает его в розовый и красный. И в этом тоже виновата боль, которую причинил Мэйвен. Кэл не встает – сидя на полу, он откидывается на руки. Видимо, он понимает, что колени у меня дрожат и скоро я рухну обратно. Он всегда знает такого рода вещи, и меня это страшно бесит. – Да, Мэйвен пробрался в Причальную гавань, – деловито отвечает он. – Без шума, так что мы об этом и не узнали бы. И он отправился за первым новокровкой, который оказался поблизости. Я со свистом выдыхаю. Волливеру едва исполнилось восемнадцать, и он не был виноват ни в чем, только в том, что родился другим. В том, что походил на меня. «Кем он мог бы стать? – думаю я, грустя по бойцу, которого мы потеряли. – Какой способностью владел?» – Мэйвену просто нужно было подождать, – продолжает Кэл, и у него на щеке напрягается мускул. – Они бы схватили всех, если бы не Шейд. Он получил сотрясение мозга, но все-таки вытащил нас. Понадобилось несколько прыжков и много риска, но он справился. Ощутив облегчение, я медленно выдыхаю. – Фарли жива? Кэл наклоняет голову в знак подтверждения. – И я тоже. Килорн крепче стискивает пальцы. – Не понимаю, каким образом.