– Мы постараемся, – говорит Элли. – Я быстренько соберу все, что мы можем вам отдать. Хотя не откажусь от лишней пары рук. – Я готов, – отзывается Кранс. Его мускулы уж точно ускорят процесс. Я с трудом верю в бескорыстие Элли, и Фарли тоже. Мы обмениваемся многозначительными взглядами, а хозяйка берется за работу – один за другим, открывает шкафы и поднимает половицы. По всему дому обнаруживаются тайники. – Спасибо за помощь, – говорит Фарли через плечо, с легким подозрением в голосе. Я тоже внимательно слежу за каждым движением Элли. Она стара, но подвижна, и я гадаю, одни ли мы в доме. – Я уже сказала, что получаю приказы от командования. А оно прислало весточку. «Помогите капитану Фарли и девочке-молнии любой ценой», – произносит Элли, не глядя на нас. Я поднимаю брови, потрясенная и приятно удивленная. – Просвети меня, – негромко говорю я Фарли. Просто удивительно, как хорошо организована Алая гвардия и какие глубокие у нее корни. – Потом, – отвечает Фарли. – Сначала к Марчерам. Пока Элли отдает распоряжения, я стою рядом с Гарриком и Никсом. У Гаррика это первая поездка, а Никс уже ничему не удивляется. Что логично. Он бесчисленное множество раз сопровождал меня на вражескую территорию, и за это я страшно ему благодарна. – Готовы, парни? – спрашиваю я, сжимая и разжимая пальцы. Никс изо всех сил старается сохранять грубовато-бесстрастный вид, как подобает ветерану, но в глазах Гаррика я замечаю проблеск страха. – Это будет легче, чем проникнуть в город. Меньше народу придется прятать, и на сей раз охрана не станет обыскивать повозку. У тебя все получится. – Спасибо, э… Мэра. Он выпрямляется, выпятив грудь, с робкой улыбкой. Я отвечаю тем же, пусть даже голос Гаррика дрожит, когда он произносит мое имя. Большинство не знает, как меня называть. Мэра, мисс Бэрроу, девочка-молния… некоторые даже говорят «миледи». Прозвище мне неприятно, хотя «миледи» еще хуже. Что бы я ни делала, как бы ни старалась стать одной из них, на меня смотрят как на нечто стоящее особняком. Вождь или пария, но неизменно чужак. Всегда в стороне. Выйдя в переулок, Кранс начинает разгружать повозку, а мы исчезаем из виду со скоростью быстра. Но в отличие от Серебряных Гаррик способен не только преломлять лучи, играя с тенью и светом – он может сотворить любую иллюзию, какую пожелает. Дерево, лошадь, человек. И теперь он придает нам облик заурядных Красных, в капюшонах и с грязными лицами. Мы непримечательны даже друг для друга. Гаррик говорит, это проще, чем сделать нас невидимками, и безопаснее для улицы. Прохожие не будут удивляться, сталкиваясь с пустотой. Фарли идет первая, следуя указаниям Элли. Мы пересекаем рыночную площадь, миновав многочисленных сотрудников безопасности, но никто не обращает на нас внимания. Мои волосы развеваются от легкого ветерка, падая на глаза белокурой занавеской. Я едва сдерживаю смех. Светлые волосы… у меня! Дом тесный, с неуклюже выстроенным вторым этажом, который как будто вот-вот завалится на нас. Зато на заднем дворе прелестный садик, заросший деревьями и переплетенными лозами. Мы пробираемся через заросли, изо всех сил стараясь не хрустеть сухими листьями. – Мы невидимы, – бормочет Гаррик. Взглянув на него, я понимаю, что он исчез. Я улыбаюсь, хотя никто этого и не видит. Кто-то первым протягивает руку к задней двери и стучит. Нет ответа. Изнутри не доносится даже шороха. Хозяев, вероятно, нет дома, они на работе. Фарли негромко ругается. – Будем ждать? – тихо спрашивает она. Я не вижу ее, но клубы дыхания висят в том месте, где находится лицо Фарли. – Гаррик не машина, – отвечаю я. – Подождем внутри. Я подхожу к двери, по пути толкнув Фарли плечом, и наклоняюсь к замку. Ничего сложного. Я его и с закрытыми глазами открыла бы. Легкотня. Через несколько секунд раздается приятный знакомый щелчок. Дверь отворяется, скрипя петлями, и я замираю, готовясь к тому, что может ожидать нас внутри. Как и дома у Элли, тут темно; жилище кажется покинутым. Тем не менее я стою на пороге и изо всех сил прислушиваюсь. Никто не движется, и я не ощущаю электрической пульсации. У Марчеров закончились рационки, ну или у них вообще нет электричества. Удовлетворившись, я жестом подзываю остальных. Тишина. «Они тебя не видят, идиотка». – Вперед, – шепчу я и чувствую у себя за спиной Фарли. Как только дверь надежно закрывается, мы становимся видимыми. Я улыбаюсь Гаррику, благодарная ему за помощь, и тут же до меня доносится странный запах. Воздух в доме застоявшийся, неподвижный, слегка неприятный. Быстро проведя рукой по кухонному столу, я смахиваю с него толстый слой пыли. – Наверное, они сбежали. Много кто сбежал, – быстро подсказывает Никс. Что-то привлекает мое внимание. Еле слышный шепот. Не голос, а какой-то звук. Он так тих, что его несложно не заметить. Этот звук исходит из корзины у очага, прикрытой грязной красной тряпкой. Я направляюсь к нему, словно притягиваемая крохотным магнитом. – Мне это не нравится. Надо вернуться к Элли. Гарри, напрягись и сделай еще одну иллюзию, – тихо распоряжается Фарли. Мои колени касаются пола, когда я наклоняюсь над корзиной. Запах становится сильнее, он исходит из корзины. И странное ощущение тоже. Не следует этого делать. Я знаю: мне не понравится то, что я найду. Я это знаю, но не могу удержаться и отдергиваю ткань. Тряпка прилипла, ее приходится оторвать. Секунда молчания – и до меня доходит, что такое передо мной. Я шарахаюсь, цепляюсь за пол, хватаю ртом воздух, едва удерживая крик. Слезы брызжут сами. Фарли подбегает первой, обхватывает меня и помогает удержаться. – Что там? Мэра, что… Она замолкает, подавившись словами. Фарли видит то же, что и я. И остальные. Никс едва сдерживает тошноту. Просто чудо, что Гаррик не падает в обморок. В корзине лежит младенец, не старше нескольких дней от роду. Мертвый. И он умер не от голода или болезни. Тряпка вся в крови. Намек до жути ясен. «Марчеры убиты». В крошечном окоченевшем кулачке стиснута какая-то малюсенькая вещица. СИГНАЛИЗАЦИЯ. – Гаррик, – шепчу я сквозь слезы. – Спрячь нас. У того недоуменно отвисает челюсть, и я отчаянно хватаю его за ногу. – СПРЯЧЬ НАС. Он исчезает – и вовремя. За окнами появляются сотрудники безопасности. Они врываются во все двери, с ружьями наготове. – Вы окружены! Девочка-молния, ты арестована! – выкрикивают они несколько раз подряд, как будто от повторения что-то изменится. Я тихонько заползаю под кухонный стол. Надеюсь, у остальных хватит здравого смысла сделать то же самое. В домике толпятся не меньше двенадцати охранников. Они топают туда-сюда. Четверо направляются наверх, одна пара ботинок останавливается возле корзины с ребенком. Опущенная вниз рука охранника подергивается; я понимаю, что он смотрит на крохотный труп. Долгая пауза – а потом раздаются звуки рвоты. – Спокойно, Майрос, – говорит другой, оттаскивая товарища в сторону. – Бедняжка, – добавляет он, проходя мимо ребенка. – Есть что-нибудь наверху? – Ничего! – отвечает кто-то, спускаясь. – Сигнализация, наверное, испортилась. – Уверен? Губернатор с нас шкуру спустит, если мы ошиблись. – А вы сами кого-нибудь видите здесь, сэр? Я едва подавляю вскрик, когда охранник опускается на корточки прямо передо мной. Он вглядывается в темноту под столом, ища нас. Я ощущаю легкое прикосновение к ноге – это кто-то из наших – но не смею ответить тем же самым. Сижу, затаив дыхание… – Нет, не вижу, – наконец говорит охранник и выпрямляется. – Ложная тревога. Возвращаемся на пост. Они уходят так же быстро, как ворвались, но я не решаюсь вздохнуть еще долго после того, как затихают их шаги. Вся дрожа, я хватаю ртом воздух, когда Гаррик снимает иллюзию, и нас опять становится видно. – Молодчина, – выговаривает Фарли, хлопая Гаррика по плечу. Как и я, он едва в состоянии шевелить языком и не может без чужой помощи подняться на ноги. – Я бы с ними справился, – ворчит Никс, выкатываясь из-под лестницы. Он направляется к двери быстрыми шагами и берется за ручку. – Но все-таки неохота мне тут оставаться, если они вдруг вернутся. – Мэра? Прикосновение Фарли удивительно ласково, особенно для нее. Я стою над младенцем и неотрывно смотрю на него. В списке Джулиана нет никого младше трех лет. Этот ребенок не был новокровкой, во всяком случае если верить нашим записям, ну или той информации, которой может владеть Мэйвен. Его – точнее, ее – убили просто потому, что обнаружили здесь. Без причины. Я решительно снимаю куртку. Я не оставлю малышку лежать вот так, залитую собственной кровью. – Мэра, не надо. Они поймут, что мы тут были… – Пускай. Я набрасываю куртку на ребенка, и изо всех сил подавляя желание лечь рядом и больше не вставать. Мои пальцы касаются крошечного холодного кулачка. Под него что-то подсунуто. Записка. Я поскорее прячу ее в карман, пока никто не заметил. На обратном пути к самолету я рискую прочесть записку. Она датирована вчерашним днем. Мы опоздали совсем чуть-чуть.