Она приоткрывает рот и чуть слышно ахает. – Все правильно? Кэмерон едва может кивнуть в знак согласия. Еще тише она отвечает: – Да. Шейд тихо свистит. – Ну, Джон, – бормочет брат, и я киваю. Ясновидец отправил нас на поиски не вещи, а человека. – Ты новокровка, Кэмерон. Как Шейд и я. Красная по крови, но с Серебряными способностями. Вот почему тебя посадили в Коррос, и вот почему ты сумела сбежать. Способность, которой ты обладаешь, дала тебе свободу, и ты сумела найти нас. Я делаю шаг навстречу, желая обнять свою новую сестру, но Кэмерон шарахается от моего прикосновения. – Я сбежала не для того, чтобы найти тебя, – огрызается она. Я, по мере сил, улыбаюсь, пытаясь успокоить ее. После стольких вылетов за новокровками слова складываются сами собой. Я в точности знаю, что скажу и как она ответит. Всегда бывает одинаково. – Ты не обязана идти с нами, конечно, но в одиночку ты погибнешь. Король Мэйвен найдет тебя снова… Кэмерон отступает. Невероятно. Она скалится и качает головой. – Единственное место, куда мне надо, – это Чок, и ни ты, ни твоя молния меня не остановят. – Чок? – недоуменно спрашиваю я. Кэл изо всех сил старается вести себя вежливо. Но получается у него не особо. – Это бред, – резко говорит он. – В Чоке больше Серебряных, чем ты можешь себе представить, и всем приказано схватить или убить тебя, как только ты появишься. Если тебе повезет, отправишься обратно в тюрьму. У нее дергается угол губ. – В Чоке мой брат-близнец и пять тысяч таких же, как он. Они шагают навстречу смерти. Меня бы тоже забрали, если бы по какой-то причине я не оказалась в тюрьме. Может быть, вы спокойно бросаете своих, но только не я. Она дышит резко и отрывисто. Я буквально вижу, как в голове у нее качаются весы. Кэмерон прикидывает варианты. Девочку несложно разгадать: мысли и чувства открыто отражаются в каждом движении лица. Я не удивляюсь, когда она бегом бросается в лес. Мы не преследуем ее, и я чувствую, как Шейд и Кэл наблюдают за мной, ожидая приказа. Я сказала себе, что дам выбор любому. Я отпустила Джона, хотя мы в нем и нуждались. Но что-то подсказывает, что Кэмерон нужна нам еще больше – и что этой девочке нельзя доверять, особенно в таком серьезном деле. Она не сознает своей значимости. Она сумела выбраться из Корроса – и проведет нас туда. – Держите ее, – шепотом говорю я, хотя и понимаю, что это неправильно. Шейд, мрачно кивнув, исчезает. В глубине леса слышится вопль Кэмерон. Мне приходится поменяться местами с Фарли, позволив ей занять кресло пилота. Я сажусь напротив Кэмерон, чтобы присматривать за ней. Девочку надежно пристегнули, связав руки запасным ремнем безопасности. В сочетании с высотой, этого должно хватить, чтобы удержать ее от нового побега. Но я не намерена рисковать. Не удивлюсь, если Кэмерон умеет летать, ну или способна пережить падение с самолета. Как бы я ни хотела урвать хоть минутку драгоценного сна на обратном пути в Ущелье, я держу глаза открытыми и достойно выдерживаю гневный взгляд Кэмерон. «Она сделала неправильный выбор, – говорю я себе каждый раз, когда слышу укор совести. – Она нужна нам – и слишком ценна, чтобы ее потерять». Бабуля вполголоса рассказывает Кэмерон об Ущелье, а заодно и о собственной жизни. Я отчасти ожидаю, что сейчас она вытащит выцветшие фотографии внуков – она всегда это проделывает – но Кэмерон не растрогаешь. Даже добродушной Бабуле не удается достучаться до этой хмурой девочки, которая молчит и смотрит в пол. – Что у тебя за талант, милая? Сверхчеловеческая невежливость? – наконец фыркает Бабуля, которой надоело, что ее игнорируют. Тогда Кэмерон, по крайней мере, поворачивает голову, оторвав взгляд от пола. Она открывает рот, чтобы ответить, но внезапно обнаруживает перед собой не старушку, а собственную копию. – Ешки-катушки! – восклицает она, вытаращив глаза и дергая связанными руками в попытке освободиться. – У меня глюки? Я мрачно хихикаю, не удосуживаясь скрыть усмешку. По крайней мере, Бабуля сумела разговорить девчонку. – Бабуля умеет менять внешность, – объясняю я. – А Гарет властен над силой притяжения. Он машет нам с самодельных носилок, прикрепленных к стене. – Про остальных ты уже в курсе. – А я ничего не умею, – бодро сообщает Фарли. В ее руках мелькает нож, давая понять, что она лукавит. Кэмерон фыркает, не отрывая глаз от сверкающего лезвия. – Прям как я. В ее голосе нет сожаления. Это констатация факта. – Неправда. – Я похлопываю по записной книжке Джулиана. – Ты забыла, что обманула ясновидца? – Это было один раз, и больше не повторится, – ремни натягиваюся, но держат крепко. – Ты схватила пустышку, девочка-молния. Зачем тебе тратить время на меня? Кого другого я бы пожалела, но Кэмерон неглупа. Она думает, что я не понимаю ее замысла. Что бы она ни говорила, какой бы бесполезной ни старалась себя выставить, я ей не верю. Имя Кэмерон – в списке. Джулиан не мог ошибиться. Вероятно, она еще сама не знает, на что способна, но мы это обязательно выясним. Я тоже не слепа. Удерживая ее нахальный взгляд и позволяя девочке думать, будто она меня одурачила, я разгадываю план Кэмерон. Своими ловкими пальцами, привыкшими к работе на фабрике, она медленно, но верно распутывает узлы. Если я не буду за ней следить, вскоре она освободится. – Ты знаешь Коррос лучше любого из нас. Пока я говорю, Бабуля принимает прежний облик. – Для меня этого достаточно. – У вас тут кто-нибудь умеет читать мысли? По-другому вы от меня ни слова не добьетесь. Она вот-вот плюнет мне под ноги. Невзирая на все попытки сдержаться, я понимаю, что теряю терпение. – Либо ты бесполезна, либо упряма. Определись уже. Кэмерон, удивленная моим тоном, поднимает бровь. – Если врешь, хотя бы делай это как следует. Она злобно усмехается. – Ах да, ты-то в этом спец. Ненавижу детей. – Не строй из себя всемогущую, – продолжает Кэмерон. Ее слова подобны кинжалам. Тишину нарушает только гудение самолета. Остальные внимательно слушают, в первую очередь Кэл. В любую секунду я ожидаю волну жара. – Ты теперь не знатная дама, и неважно, сколько человек тебя типа слушаются. Если ты спишь с принцем, это еще не значит, что ты королева… Над головой у нее мигает лампочка – единственный намек на мой гнев. Краем глаза я вижу, как Кэл крепче хватается за штурвал. Как и я, он изо всех сил старается сохранять спокойствие и трезвость мысли. Но эта стерва как будто нарочно усложняет ситуацию. Почему Джон не мог просто прислать нам карту?.. – Кэмерон, ты расскажешь, как сбежала из тюрьмы. – Леди Блонос гордилась бы моим хладнокровием. – Ты расскажешь, как она выглядит, как расположены камеры, сколько там охраны, где держат Серебряных, новокровок, и вообще все, что ты помнишь, вплоть до последнего чертова гвоздя, это ясно? Она отбрасывает за плечо одну из своих многочисленных косичек. Голова – единственное, чем Кэмерон может двигать свободно. – А мне-то что с этого будет? – Чистая совесть. – Я тяжело вздыхаю: мне на ум приходят слова Джона – зловещее эхо предостережения. – Ты продолжаешь трепаться – и бросаешь всех заключенных на произвол судьбы. Их ждет смерть или нечто худшее. Я избавлю тебя от чувства вины. Чувства, которое слишком хорошо знакомо мне. Кто-то слегка касается моего плеча. Это Шейд. Он дает знать, что рядом. Брат по крови и по оружию, тот, кто делит мою победу и вину. Но вместо того чтоб согласиться, как сделал бы любой разумный человек, Кэмерон злится еще сильнее. Ее лицо мрачнеет. Настоящая буря эмоций. – С ума сойти, у тебя хватило наглости это сказать? У человека, который обрек столько людей на смерть в окопах и бросил их? Кэл не выдерживает. Он бьет кулаком по подлокотнику кресла – слышится глухой стук. – Это не она придумала… – Но она виновата! Она и ее дурацкая шайка с красными тряпками. – Кэмерон бросает гневный взгляд на Фарли, пресекая все возражения. – Ты ставила на кон наши семьи и наши жизни, пока бегала и пряталась в лесу. А теперь ты думаешь, что, типа, героиня, летаешь везде, спасаешь тех, кто, по-твоему, чем-то отличается, кто стоит того, чтобы девочка-молния тратила на него свое драгоценное время. Наверняка ты проходишь по трущобам и бедным деревням не останавливаясь. Ты даже не видишь, что сделала с нами. От гнева у Кэмерон вскипает кровь, окрасив щеки темно-коричневым румянцем. А я могу только молча смотреть. – Новокровки, Красные, Серебряные… одно и то же, снова и снова. Есть те, кто чем-то отличается, кто выше других, а есть те, у кого ничего нет.