Я – единственная, кто верит Джону, а они достаточно доверяют мне, чтобы положиться на мое убеждение. – Он оказался прав насчет Питаруса и всего остального. Почему он должен был соврать насчет тюрьмы? «Восстань. Восстань в одиночку». – Он не соврал! Мой крик заставляет остальных замолчать. Слышится только гул моторов. Он нарастает, превращаясь в знакомый глухой рев, от которого дрожит весь самолет, и вскоре мы отрываемся от асфальта. Дождь стучит по стеклам, ничего не видно, но Кэл хороший пилот – он не позволит нам упасть. Несколько секунд – и мы прорываемся сквозь серые облака в яркое дневное небо. Как будто с плеч свалился чугунный груз. – Летим к озеру Малый Меч, – говорю я. – Джон сказал, мы там что-то найдем. Что-то, что нам поможет. Я ожидаю новых возражений, но никто не смеет сердить меня. Неразумно раздражать девочку-молнию, когда сидишь в летящей железной банке. Гром грохочет в тучах под нами – предвестник молнии, рассекающей бурю. Электрические зигзаги поражают землю, и я ощущаю каждый как продолжение себя. Молнии текучи, но остры, как стекло, и сжигают все на своем пути. Малый Меч находится неподалеку, на северной границе бури; постепенно расчищающееся небо отражается в озере, как в зеркале. Кэл облетает его, из осторожности укрывшись в тучах, и замечает взлетную полосу, едва виднеющуюся среди лесистых холмов, которые окружают озеро. Когда мы касаемся земли, я буквально выпрыгиваю из кресла, хотя понятия не имею, что ищу. Шейд следует за мной, когда я бегу по трапу, желая скорей добраться до озера. Оно лежит в миле к северу, если мне не изменяет память, и я полагаюсь на внутренний компас. Но я едва успеваю добраться до опушки леса, когда замираю от знакомого звука. Это щелчок затвора. Глава 22 Пистолет она держит неправильно. Это даже я понимаю. Он для нее слишком велик – черный, металлический, блестящий, со стволом длиной в полруки. Больше подходит для опытного бойца, чем для худенькой дрожащей девочки. «Солдат», – понимаю я с холодной отчетливостью. «Серебряная». Из такого же пистолета в меня стрелял Страж, давным-давно, в темнице, глубоко под Замком Солнца. Пулевое ранение походило на удар молотка; оно как будто проникло до самого хребта. Я умерла бы, если не Джулиан и не целитель, которым он управлял. Несмотря на свою способность, я поднимаю руки с раскрытыми ладонями, в знак того, что сдаюсь. Я – девочка-молния, но против пули мне не устоять. Однако она воспринимает это как угрозу, а не как знак подчинения, и ее палец подрагивает слишком близко от курка. – Не двигайся, – шипит она, сделав шажок навстречу. Кожа у нее густого, насыщенного цвета древесной коры. Прекрасный естественный камуфляж. Тем не менее я вижу, что под ней течет красная кровь. Белки глаз пронизаны алыми жилками. Я тихо ахаю. «Она Красная». – Даже не думай. – Не буду, – обещаю я, наклонив голову набок. – Но за него не ручаюсь. Девочка морщит лоб в замешательстве. Она не успевает испугаться. Шейд возникает у нее за спиной, материализовавшись из ниоткуда, и берет ее в крепкий армейский захват. Пистолет падает, и я подхватываю его, прежде чем он успевает удариться о каменистую землю. Девочка сопротивляется, рычит, но руки Шейда надежно сцеплены в замок, и она может только упасть на колени. Он тоже опускается, продолжая ее удерживать. Губы у него сердито сжаты. Какая-то щуплая девчонка ему не соперник. Пистолет кажется чужеродным в моей руке. Я бы не выбрала по доброй воле такое оружие – я вообще никогда раньше не стреляла. С ума сойти. Зайти так далеко без единого выстрела! – Убери от меня свои серебряные лапы! – требует девочка, извиваясь в хватке Шейда. Сил ей недостает, зато она ловкая, высокая и мускулистая. Бороться с ней – все равно что удерживать угря. – Я не вернусь, не вернусь, лучше убейте! В моей свободной руке трещат искры, в то время как другая по-прежнему сжимает пистолет. При виде молнии девочка немедленно замирает. Движутся только ее глаза, округляясь от страха. Она проводит языком по сухим, потрескавшимся губам. – Я тебя узнала… От Кэла исходит жар, окутывая меня теплом за несколько секунд до того, как он сам становится рядом. Кончики пальцев у принца пылают синим огнем страха, однако пламя гаснет при виде девочки. – Вот тебе подарок, – буркаю я, вложив пистолет ему в руку. Кэл смотрит на него и видит то же, что и я. – Где ты это взяла? – спрашивает он, присев на корточки, чтобы заглянуть в глаза пленнице. Звуки его голоса, холодного и твердого, воскрешают в моей памяти сцену допроса. При воспоминании о воплях Фарли и о замерзшей крови мне до сих пор нехорошо. Девочка не отвечает, и Кэл – сплошной комок напрягшихся мышц – слегка нажимает: – Вот этот пистолет. Откуда он у тебя? – Я его взяла! – восклицает она, извиваясь так, что кости хрустят. Я морщусь вместе с ней и перевожу взгляд на брата. – Отпусти ее, Шейд. Сейчас разберемся. Он кивает, вовсе не желая возиться с сопротивляющейся девчонкой, и разжимает руки. Она валится вперед, но успевает сгруппироваться, чтобы не упасть лицом в грязь. И шарахается, когда Кэл пытается помочь. – Не трогай меня, шишка. Кажется, она готова его укусить. Зубы у нее оскалены и блестят. – Шишка? – негромко переспрашивает Кэл, в явном замешательстве. Стоя над девочкой, Шейд прищуривается. – Шишка? А, типа, большая шишка. Так зовут Серебряных. Это трущобный жаргон, – поясняет он и спрашивает у девочки: – Откуда ты? Голос у него гораздо добрей, чем у Кэла. Он застает девочку врасплох, и она вскидывает на моего брата черные глаза, которые так и бегают от страха. И в мою сторону она тоже поглядывает, завороженная тонкими нитями искр у меня между пальцами. – Из Нового города, – наконец отвечает она. – За мной приехали туда. Я тоже наклоняюсь, чтобы как следует взглянуть на нее. Она совершенно не похожа на меня – высокая и худая (а я мелкая), заплетенные в массу косичек волосы блестят, как нефть (а мои – каштановые с проседью). Она младше, это видно по лицу. Лет пятнадцать-шестнадцать, но глаза говорят об усталости, непомерной для столь короткой жизни. Пальцы длинные и неровные – возможно, их множество раз ломала машина. Если эта девочка сбежала из трущоб Нового города, значит, она – тех, обреченный работать на фабрике или за конвейером, под небом, полным дыма. На шее, в обхват горла, у нее татуировка, хотя и не такая роскошная, как якорь Кранса. Это ЦИФРЫ. Большие, неуклюжие, сантиметров пять в ширину. НГ-АРСМ-188907. – Некрасиво, да, девочка-молния? – насмешливо спрашивает она, перехватив мой взгляд. Ее слова полны отвращения, как клыки змеи – яда. – Но ты не любишь забивать себе голову всяким уродством. Она говорит резко, и мне очень хочется показать ей, насколько уродлива я сама. Но вместо этого я вспоминаю уроки этикета и поступаю так, как зачастую поступали со мной. Я усмехаюсь девчонке в лицо. Тихонько смеюсь. Козыри сейчас у меня, и она должна это понять. Она мрачнеет, раздосадованная моей реакцией. – Ты взяла оружие у Серебряных? – настаивает Кэл, указывая на пистолет. Похоже, ему никак не верится. – Кто тебе помогал? – Никто не помогал. Уж ты бы мог понять, – огрызается она. – Все пришлось делать самой. Надзирательница Игри меня не заметила. – Что? Только наставления леди Блонос не позволяют мне уронить челюсть. Человек из Дома Игри. Ясновидящая. Они все способны видеть ближайшее будущее. Облегченный вариант Джона. Даже Серебряному почти нереально застать Игри врасплох, не говоря уж о Красной девочке. Исключено. Она просто жмет плечами. – Говорят, Серебряные крепкие орешки, но с ней я запросто справилась. Лучше драться, чем сидеть в камере и ждать, чего они там придумают. «В камере». Я сажусь на пятки, ошеломленная этой мыслью. – Ты сбежала из тюрьмы Коррос. Ее взгляд падает на меня. Нижняя губа у девочки дрожит. Это свидетельство страха, который кроется под напускной яростью. Рука Кэла касается моего локтя, помогая мне устоять. – Как тебя зовут? – спрашивает он чуть мягче. Он обращается с девочкой, как с испуганным животным, но это ее только распаляет. Она быстро поднимается, сжав кулаки, так что на руках, покрытых шрамами от многолетней работы на фабрике, вздуваются вены. Она прищуривается, и на мгновение мне кажется, что сейчас она бросится бежать. Но вместо этого девочка покрепче упирается пятками в землю и гордо распрямляет спину. – Меня зовут Кэмерон Коул, и, если вы не против, я пошла. Она выше, чем я, изящная и стройная, как настоящая придворная дама. Выпрямившись в полный рост, макушкой я едва достаю ей до подбородка, но Кэмерон по-прежнему боится. Она прекрасно знает, кто я и что я. – Кэмерон Коул, – повторяю я. Список Джулиана оказывается перед моим мысленным взором, и в нем – ее имя. А потом еще и данные из Причальной гавани, более подробные, чем заметки Джулиана. Чувствуя себя Адой, я выпаливаю все, что помню, быстро и уверенно: – Родилась третьего января 305 года в Новом городе. Род занятий: ученица механика, договор заключен с фирмой сборки и ремонта, сектор мелкого предпринимательства. Адрес: Новый город, район Резиденция, квартал двенадцать, дом сорок восемь. Группа крови: не определена. Генетическая мутация неустановленного типа.