– Она, в общем, ничего. – Все нормально, Килорн. – Я дружески, хотя и снисходительно хлопаю его по плечу. Крен этому только способствует. – Мы с ней подружимся. Лодка выравнивается и качается, но мы крепко держимся на ногах. Даже Кэл, который умеет держать равновесие хуже меня и Килорна – обладателя моряцкой походки, выработанной на рыбачьем баркасе. Принц натянут, как проволока, и ждет, когда я возьму дело в свои руки. Впору рассмеяться при мысли о Кэле, который полагается на меня, но я слишком замерзла и устала, чтобы сделать хоть что-то, кроме как двинуться дальше. И я иду по коридору – а Кэл и Килорн шагают следом – направляясь к бойцам Гвардии, которые ждут возле трапа, по которому мы недавно спустились сюда. Первыми поднимаются раненые, которых привязывают к самодельным носилкам и вытаскивают в ночь. Фарли наблюдает за процессом. Халат у нее стал еще кровавее прежнего. Она представляет собой зловещее зрелище, когда поправляет повязки, держа в зубах шприц. Несколько тяжелораненых получают дозу лекарства, прежде чем отправиться наверх: оно поможет перенести боль, пока их будут тащить по узкому проходу. Шейд – последний. Он тяжело опирается на двух бойцов, которые поддразнивали Килорна. Я охотно пробралась бы к брату, но люди стоят слишком тесно, а я не желаю больше привлекать к себе внимание. Все еще слишком слабый, чтобы телепортироваться, Шейд вынужден прыгать на одной ноге. Он густо краснеет, когда Фарли пристегивает его к носилкам. Я не слышу, что она говорит, но Шейда это успокаивает. Он даже отмахивается от шприца – и стискивает зубы от раздирающей боли, когда его поднимают к люку. Как только Шейда уносят, процесс заметно ускоряется. Один за другим, бойцы Гвардии лезут по трапу, и коридор постепенно очищается. Здесь много медиков, мужчин и женщин в белых халатах, покрытых пятнами крови. Я не трачу время на то, чтобы пропускать вперед других, изображая вежливость, как подобает леди. Мы все идем в одно и то же место. Поэтому, как только толпа редеет и в поле зрения появляется трап, я спешу к нему. Кэл следует за мной, и его присутствие, вкупе с моим, заставляет бойцов Гвардии расступиться. Они поспешно отходят, чтобы дать нам место – некоторые даже спотыкаются второпях. Только Фарли стоит неподвижно, держась одной рукой за ступеньку. К моему удивлению, она кивает Кэлу и мне. Нам обоим. Это первое предупреждение. Подъем по трапу отзывается жжением в мышцах, не успевших расслабиться после Наэрси, заточения и арены. Я слышу странное завывание наверху, но оно меня совершенно не смущает. Я должна выбраться отсюда как можно скорее. Когда я бросаю через плечо последний взгляд в недра лодки, мне предстает странная картина. С трапа виден лазарет. Там еще остались раненые, которые неподвижно лежат под одеялами. «Нет, это не раненые, – понимаю я, взбираясь выше. – Мертвые». Чем выше я поднимаюсь, тем громче становится ветер. Вниз срываются капли воды. Я полагаю, что не из-за чего беспокоиться, пока не оказываюсь наверху, в темноте. Буря такая мощная, что струи ливня ложатся горизонтально, не попадая в люк. Дождь обжигает мое исцарапанное лицо, и я насквозь промокаю за считаные секунды. Осенняя гроза. Хотя на моей памяти еще не было такого яростного шквала. Он пронизывает меня, наполняя легкие горькой, едкой влагой. К счастью, лодка крепко привязана к причалу, который я едва могу разглядеть, и не поддается ударам бурных серых волн. – Сюда! – кричит на ухо знакомый голос, и я, выпустив трап, ступаю на корпус подводки, скользкий от дождя и водорослей. В темноте человек, который ведет меня, едва различим, но его грузное тело и голос мне хорошо знакомы. – Бри! – Я хватаю старшего брата за руку и ощущаю мозоли на ладони. Тяжелый и медлительный, он похож на якорь. Бри помогает мне сойти с лодки на причал. Там ненамного лучше – железо изъедено ржавчиной – но за причалом начинается твердая земля, и это главное. Земля и тепло… желанная передышка после холодных глубин океана и моих собственных воспоминаний. Никто не помогает Кэлу вылезти из люка, но он и сам неплохо справляется. И вновь старается соблюдать дистанцию и держится в нескольких шагах от нас. Не сомневаюсь, Кэл помнит первую встречу с Бри в Подпорах, когда мой брат был, мягко говоря, невежлив. По правде говоря, никого из семьи Бэрроу Кэл не интересовал, разве что маму и, возможно, Гизу. Но тогда они не знали, кто он такой. Теперь нам предстоит интересная встреча. В бурю остров трудно разглядеть, но я понимаю, что Так мал. Его сплошь покрывают дюны, поросшие высокой травой, которая колышется от ветра, как волны. Узкая полоска света с воды на мгновение рассеивает тьму, и мы видим перед собой тропинку. На открытом месте, вне тесных стен подводки или подземки, становится ясно, что нас меньше тридцати, считая раненых. Все направляются к двум низким бетонным строениям, стоящим в конце причала. Еще несколько зданий стоят на невысоком холме впереди. Они похожи на бункеры или казармы. И я понятия не имею, что находится за ними. Очередная молния – на сей раз ближе – отражается приятной дрожью в моих нервах. Бри принимает ее за дрожь холода и, притянув меня ближе, обвивает тяжелой рукой мои плечи. Под ее весом мне становится трудно идти, но я терплю. Мы еле движемся к краю причала. Скоро я окажусь под крышей, сухая, на твердой земле, и все Бэрроу вновь соберутся вместе после долгой разлуки. Этой мысли достаточно, чтобы мне хватило сил пробраться через мокрую толпу. Медики грузят раненых в старый транспорт; его грузовой отсек застелен водонепроницаемой парусиной. Несомненно, краденой, как и все остальное. Два строения – это ангары; их двери слегка приоткрыты, и внутри виднеются еще транспорты. У причала стоят на якоре несколько лодок. Они подскакивают на серых волнах, поднятых бурей. Все здесь собрано с мира по нитке – устаревшие разношерстные транспорты и изящные новые лодки. Серебристые, черные, одна зеленая. Краденые, угнанные, а может быть, то и другое сразу. Я даже замечаю дымчатые серо-синие цвета – эта лодка принадлежала военно-морскому флоту Норты. Остров Так представляет собой сильно увеличенную версию старого фургона Уилла Свистка, набитого перекупленным и ворованным. Медицинский транспорт медленно трогается с места, прежде чем мы успеваем к нему приблизиться. Борясь с дождем, он ползет вверх по песчаной дороге. Только беззаботный вид Бри не позволяет мне ускорить шаг. Он не беспокоится о Шейде и о том, что ожидает нас на вершине холма, поэтому и я стараюсь не волноваться. Кэл не разделяет мои чувства; наконец, прибавив ходу, он оказывается рядом со мной. Виной тому буря, или мрак, ну или просто серебряная кровь придает ему такой бледный и испуганный вид. – Это долго не продлится, – произносит он, так тихо, что слышу только я. – В чем дело, принц? – голосом, напоминающим глухой рев, спрашивает брат. Я тычу Бри под ребра, но только ушибаю локоть. – А, не важно, скоро выясним. Тон хуже, чем слова. Холодный, жестокий… Бри не похож на того смешливого парня, которого я знала. Алая гвардия изменила и его. – Бри, ты о чем? А Кэл уже понял. Он останавливается, глядя на меня. Ветер треплет ему волосы, облепляя ими лоб. Бронзовые глаза темнеют от страха, и я чувствую, как все переворачивается в животе. «Опять? О нет. Только не говорите, что я иду в очередную ловушку», – мысленно умоляю я. Один из ангаров нависает над нами. На необычно тихих петлях широко открывается дверь. Оттуда дружно выходят бесчисленные солдаты, разделенные по взводам, как в легионе, с ружьями на изготовку, с блестящими глазами. Их предводитель напоминает Серебряного – у него снежно-белые волосы и ледяное выражение лица. Но кровь у этого человека красная, как и у меня, один глаз затянут алой дымкой – в нем полопались сосуды. – Бри, что это? – кричу я, с диким рычанием повернувшись к брату. Вместо ответа он берет меня за руку, и не очень нежно. Бри использует свою превосходящую силу, чтобы я никуда не делась. Будь на его месте посторонний человек, я бы как следует врезала ему электричеством. Но он мой брат. Я не могу так поступить с ним – и не поступлю. – Бри, пусти! – Мы не причиним ему вреда, – говорит он и повторяет: – Мы не причиним ему вреда, обещаю. «Значит, это тюрьма не для меня». Но приятного тут мало. Более того, я наполняюсь гневом и отчаянием. Оглянувшись, я вижу, что у Кэла пылают кулаки, а руки вытянуты навстречу незнакомцу с кровавым глазом. – Ну? – с вызовом рычит он, больше похожий на зверя, чем на человека. На загнанное в угол животное. Слишком много ружей, даже для Кэла. Они пристрелят его, если придется. Возможно, именно этого они и хотят. Им нужен предлог, чтобы убить свергнутого принца. Какая-то часть меня – бóльшая часть – понимает, что они имеют на это право. Кэл охотился за Алой гвардией, он, по сути, стал причиной гибели Тристана, самоубийства Уолш, пытки Фарли. Солдаты убивали по его приказу, уничтожив большую часть восставших. И кто знает, скольких он обрек на смерть на фронте, обменяв тысячи Красных на несколько жалких миль Озерной земли. Он не обязан нам верностью. Кэл – угроза для Алой гвардии. Но он – орудие, как и я. Орудие, которое мы можем использовать в будущем. Ради новокровок, против Мэйвена. Факел, который рассеет тьму. – Он не пробьется, Мэра, – говорит Килорн, выбрав худший момент, чтобы подойти. Он шепчет мне на ухо, словно его близость способна повлиять на меня. – Он умрет, если попытается. Железная логика. – На колени, Тиберий, – приказывает человек с кровавым глазом, смело шагая навстречу пылающему принцу. От Кэла поднимается пар, как будто буря пытается потушить пламя. – Руки за голову. Кэл не делает ни того ни другого – но вздрагивает, услышав свое имя. Он стоит неподвижно, сильный и гордый, хотя знает, что битва проиграна. В прошлый раз он сдался, надеясь спасти собственную шкуру. Теперь он уверен, что его шкура ничего не стоит. Правда, я считаю иначе. – Кэл, делай, как он велит. Ветер разносит мой голос по всему ангару. Боюсь, им слышен и барабанный стук сердца в моей груди. – Кэл. Медленно, неохотно, как падающая статуя, Кэл опускается на колени, и его огонь гаснет. Вчера он сделал то же самое. Рядом с обезглавленным телом отца. Человек с кровавым глазом усмехается, обнажив блестящие ровные зубы. Он торжествующе высится над Кэлом, наслаждаясь видом коленопреклоненного принца. Наслаждаясь тем, что сейчас сила на его стороне. Но я – девочка-молния, а он понятия не имеет о настоящей силе. Глава 5 Мне пытаются внушить, что это к лучшему, но я не готова принимать чьи-то там жалкие оправдания. Килорн и Бри поспешно засыпают меня заученными аргументами. «Он опасен, даже для тебя». Но я лучше, чем кто-либо, знаю, что Кэл никогда мне не повредит. Даже когда у принца были для того причины, я его совершенно не опасалась. «Он – Серебряный. Мы не можем ему доверять». После того как Мэйвен погубил его репутацию и лишил старшего брата права на престол, у Кэла нет никого и ничего, кроме нас, хоть он и отказывается это признавать. «Он – ценный заложник. Генерал, принц Норты, человек, которого разыскивают по всему королевству». Тут я замолкаю и ощущаю глубоко внутри страх. Если человек с кровавым глазом решит использовать Кэла как средство давления на Мэйвена, если захочет обменять его или принести в жертву, мне понадобятся все силы, чтобы помешать ему. Поэтому я просто киваю, поначалу медленно, делая вид, что согласна. Притворяясь послушной. Слабой. Я была права. Шейд меня предупредил. Он понял, куда катится прилив, задолго до того как волна приблизилась. Кэл – это сила, живой огонь, то, чего нужно бояться, с чем нужно справиться. А я – молния. Что сделают со мной, если я откажусь играть свою роль? Я не попала в очередную тюрьму – пока нет, – но чувствую, что ключ в замке, и он грозит повернуться. К счастью, у меня есть опыт в таких делах. Человек с кровавым глазом и его солдаты ведут Кэла в ангар – им хватает ума не связывать ему руки. Но они не опускают ружей и не теряют бдительности, стараясь сохранять дистанцию, чтобы никого из них не испепелили за дерзость. Я могу лишь наблюдать, широко раскрыв глаза и закрыв рот. Дверь ангара захлопывается, разделив нас. Они не убьют Кэла – во всяком случае, пока он не даст повода. Могу лишь надеяться, что принц будет вести себя хорошо. – Обращайтесь с ним помягче, – шепчу я, прижавшись к теплому телу Бри. Даже под холодным осенним дождем он пылает, как печка. Долгие годы сражений на северном фронте научили его терпеть сырость и холод. Я вспоминаю старую папину присказку: «Война всегда с тобой». Теперь я знаю это как никто, хотя сражалась совсем на другой войне. Бри делает вид, что ничего не слышит, и мы оба покидаем причал. Килорн следует за нами, пару раз наступив мне на пятки. Подавив желание пнуть его, я сосредотачиваюсь на деревянных ступеньках, которые ведут к стоящим на холме баракам. Лестница истерта бесчисленными ногами. Сколько людей здесь бывало? И сколько живет здесь сейчас? Мы взбираемся на холм, и перед нами открывается остров. База оказывается больше, чем я думала. Казармы на вершине холма были лишь первыми из как минимум десятка. Они стоят двумя ровными рядами по обе стороны длинного бетонного плаца. Он чистый и ухоженный, в отличие от лестницы и причала. Посередине двора тянется проведенная белой краской линия, идеально прямая, уходящая куда-то в бурную ночь. Куда она ведет, я понятия не имею. На острове царит спокойствие, словно он застыл от бури. Утром, когда дождь закончится и мрак рассеется, наверное, я увижу базу во всей красе – и наконец пойму, с кем имею дело. У меня развилась дурная привычка недооценивать окружающих, особенно в том, что касается Алой гвардии. Как и Наэрси, остров Так – нечто большее, чем кажется. Холод, который я ощущала на подводке и под дождем, не проходит, даже когда меня вводят в казарму, на двери которой черной краской выведена цифра «3». Я промерзла до костей, до самого сердца. Но я не позволю родителям заметить это – ради них самих. Я обязана сделать такое усилие. Пусть думают, что я целая и невредимая, несломленная, ничуть не удрученная заключением Кэла и собственными испытаниями во дворце и на арене. И Гвардия должна думать, что я на их стороне, что я радуюсь, оказавшись в «безопасности». «Но разве не так? Разве я не принесла клятву Фарли и Алой гвардии?» Они, как и я, верят в конец эпохи Серебряных королей и Красных рабов. Они принесли в жертву много жизней ради меня и из-за меня. Они – мои союзники, мои товарищи, братья и сестры по оружию… но человек с кровавым глазом заставил меня задуматься. Он – не Фарли. Она, возможно, груба и упряма, зато хорошо знает, что я пережила. С ней можно договориться. Сомневаюсь, что человек с кровавым глазом уступит доводам рассудка. Килорн хранит странное молчание. И оно нам совсем не нравится. Мы привыкли ругаться, дразнить друг друга – ну или, в случае Килорна, болтать чушь. Совсем не в наших привычках молчать в обществе друг друга, но теперь слова закончились. Он знал, как собирались поступить с Кэлом, и не возразил. Самое скверное, что Килорн даже мне не сказал. Если бы не холод, я бы разозлилась. Холод пожирает мои эмоции, приглушает их, превращая в нечто вроде электрического гудения в воздухе. Бри не замечает нашего странного поведения – да и не заметил бы. Во-первых, мой старший брат очаровательно глуповат, а во‑вторых, он уехал из дома, когда я была неуклюжей тринадцатилетней девчонкой, которая воровала для развлечения, а не из необходимости, и не отличалась особой жестокостью. Бри не знает, какой я стала – он пропустил почти пять лет моей жизни. Но я гораздо сильнее изменилась за последние два месяца, чем за прежние семнадцать лет. И только два человека были в это время рядом со мной. Первый сейчас в тюрьме, а второй носит кровавый венец. Любой разумный человек назвал бы их моими врагами. Как ни странно, враги знают меня лучше всего, а собственная семья не знает совсем.