– Только чистить, – запротестовала Лика. – Не надо преувеличивать мой скромный вклад в варку царского варенья. Они вместе прошли в дом, Лика с Антоном в четыре руки захлопотали на кухне, накрывая на стол. С одной стороны, ей было неудобно хозяйничать на глазах Таланова-старшего, но с другой – просто сесть на стул и ждать, пока Антон ее обслужит, она тоже не могла. – Кем вы работаете, Луша? – спросил отец Антона, когда они расселись за столом, а ароматный чай был разлит по чашкам. – Она – финансовый директор в строительной фирме, – вместо нее ответил Антон. В его голосе прозвучала какая-то многозначительность, природы которой Лика не поняла. Таланов-старший изогнул бровь. – Вот как? Это интересно. – Это действительно очень интересно, – призналась Лика. – В этой сфере все так быстро меняется, что каждый день приходится учиться чему-то новому, хотя я и работаю уже больше десяти лет. – А живете вы где? По-прежнему там, куда ваш папа уехал по распределению? – И он назвал город, в котором Лика родилась и выросла, удивив ее тем, что он, оказывается, держит его название в памяти. – Да. Наша семья все там же. Вот только бабушки не стало. – Светлая память Анне Ивановне, хорошая она была женщина. Справедливая, твердая, ничего не боящаяся. Я ее хорошо помню, представьте себе. А в Сестрорецк или Питер переехать не собираетесь? Лика снова напряглась. Почему он спросил? Боится, что эта невесть откуда взявшаяся, как чертик из банки, женщина средних лет захомутает его сына? Или это просто форма вежливого интереса? Он заметил Ликино замешательство, а потому счел необходимым пояснить: – Просто если у вас в планах есть переезд в наш город, я бы предложил вам работу. По вашей специальности. Я расширяю бизнес и ищу финансового директора. С ног сбился, если честно. Все, кого мне ищут рекрутинговые агентства, – это категорическое не то. Лика по-прежнему ничего не понимала. – У папы крупная строительная фирма, – вмешался Антон, видя ее замешательство. – Она строит жилые комплексы и занимает до сорока процентов рынка. «ПитСтройТрест» называется. Может, слышала? «ПитСтройТрест»? Разумеется, слышала. Это была очень крупная фирма, за успехами которой бдительно следил Викентий Леонтьев. Следил и завидовал. Его собственной конторе оставалось только мечтать о таком размахе и масштабах. Неужели она и правда могла бы работать в таком строительном гиганте? – Я никогда не думала о переезде, – растерялась Лика. – А вы подумайте, барышня, подумайте. Насчет зарплаты сговоримся. – Илья-а-а-а, – послышалось с улицы. По голосу Лика узнала Николая, мужа Светланы, видимо вернувшегося с работы. – Я здесь, заходи! – прокричал в отрытое окно Таланов-старший. Вытащил из угла чехол, из которого, судя по всему, торчала удочка, повернулся к Лике, чтобы пояснить: – Соседу спиннинг купил. Попросил выбрать, потому что я в них очень хорошо разбираюсь. – Сосед – это Николай? – Да, он. А знаете, кто меня научил разбираться в снастях и вообще любить рыбалку? Ваш дед Андрей Сергеевич Ковалев. Он нас с вашим отцом еще мальчишками пристрастил к этому делу. Сколько Лика себя помнила, папа никогда не ловил рыбу. И удочек в их доме отродясь не было. Так она и сказала Таланову. – Разлюбил, значит, с годами. А я, каюсь, грешен, до сих пор люблю это дело. Думаю, Андрей Сергеевич был бы доволен успехами своего ученика. Сквозь открытую дверь в коридор они видели, как Николай зашел в дом, стащил и пристроил на вешалку куртку, снял резиновые сапоги. Высокие, добротные, бывалые. Один сапог не устоял, завалился, да так и остался лежать. Николай, не обращая внимания на подобную мелочь, шагнул в кухню. – Доброго всем вечерочка. – Здравствуйте, Николай, – вежливо ответила Лика, а мужчины пожали гостю руку. Долго разбирали укладку со спиннингом, обсуждали достоинства разных видов катушек, грузил и крючков. Лика заскучала и поэтому, не привлекая внимания, ускользнула из кухни, прошла в одну из комнат, куда Антон затащил ее чемодан, открыла его, чтобы переодеться. Затем она позвонила в больницу, чтобы узнать, как Викентий. Без изменений. Сообщать его жене, что с Викентием произошла беда, или подождать? Он вряд ли был бы рад, если бы жена узнала, что он уехал проведать любовницу. А если представить дело так, что они в командировке? А что, пожалуй, это идея. И можно попросить Илью Таланова, чтобы он ей подыграл. Да, точно. Она скажет, что они приехали в Сестрорецк на переговоры с компанией «ПитСтройТрест». Она остановилась у знакомых, а Викентий в отеле, и там произошло преступление, в результате которого он оказался в больнице. Позвонить или подождать? А если Викентию станет хуже? А если он, наоборот, придет в себя, то, наверное, захочет, чтобы рядом оказался кто-то близкий. То есть жена. Еще совсем недавно эта мысль повергла бы Лику в страшное уныние, но сейчас ей было совершенно все равно. Ее не волновали Викентий и его законная супруга, только оставшийся на кухне человек, о существовании которого она не вспоминала двадцать лет. Потерянные годы, что тут скажешь. Лика вытащила телефон и решительно набрала номер жены Викентия. – Татьяна, здравствуйте, – сказала она, когда та взяла трубку. – Это Гликерия Ковалева. – Да, Лика, я вас слушаю, – отозвалась Татьяна Леонтьева. Если она и подозревала, что коллега мужа – не только его финансовый директор, но и фактически «рабочая жена», то виду никогда не показывала. Впрочем, встречались они нечасто, лишь на новогодних корпоративах да еще на юбилеях, куда принято приходить с женами. – Татьяна, Викентий в больнице в Сестрорецке. – Как? Что случилось? Лика заученно оттарабанила вымысел про командировку, а потом рассказала про отравленную воду в номере. – Он выживет? – У Татьяны дрогнул голос. – Да, разумеется. Врачи говорят, что его жизнь вне опасности. Они делают все, что необходимо, но я решила, что вам, наверное, надо знать. И если вы захотите быть рядом, то… – Разумеется, я сегодня же выезжаю, – твердо заявила Татьяна. – Сейчас позвоню брату, чтобы отвез меня на машине. Так будет быстрее всего. Вы не знаете, где там лучше остановиться? Лучшей гостиницей была, разумеется, «Зеландия». Но звать туда ее Лика поостереглась. Мало ли что наболтают сотрудники! Конечно, она не ночевала с Викентием, но все-таки это был именно ее номер, и Татьяне совсем необязательно про это знать. – Я подберу вам варианты, – сказала она в трубку, – и скину в сообщении. – Да, хорошо. Словом «спасибо» Леонтьева себя не утруждала. Впрочем, не за что ей было благодарить Лику, совсем не за что. Закончив неприятный разговор, Лика решила, что надолго уединяться в чужом доме все-таки некрасиво, а потому пошла обратно к мужчинам. Голоса, доносящиеся из кухни, свидетельствовали, что тема рыбалки до сих пор не исчерпана. Лика вздохнула. Запнувшись о валяющийся на полу сапог, она потеряла равновесие и едва не упала. Сапог отлетел к другой стене, Лика наклонилась, чтобы его поднять, бросила случайный взгляд на подошву и остолбенела. На каблуке сапога, принадлежавшего Николаю, был искусно вырезан дубовый лист. «У него были сапоги с набойками, оставляющими характерный след – дубовый лист. Там эти дубки были повсюду. И все сорок третьего размера», – у нее в ушах звенел старческий, надтреснутый голос полковника Марлицкого. На влажном песке рядом с телом Регины Батуриной всюду отпечатались следы мужских сапог с характерной набойкой. Такие были у ее деда, Андрея Ковалева, и именно эти следы заставили его старого друга поверить, что дед был на пляже и разговаривал с Региной. Там еще были следы, оставленные дочерью Марлицкого Анной. Но они сейчас к делу отношения не имеют. Она схватила второй сапог. Да, тоже дубок. А в центре подошвы размер. Сорок третий. Сапоги были тяжелые и вид имели заслуженный. Толстая резина местами потрескалась. С сапогами в руках Лика прошла на кухню. Разговаривающие мужчины замолчали, видимо слишком дикий вид у нее был. – Ты чего, Луша? – спросил Антон с легкой тревогой в голосе. Его действительно волновали малейшие перемены в ее настроении. Удивительный человек, удивительный. – Николай, откуда у вас эти сапоги? – А что, купить такие же хочешь? – удивился сосед. – Так не купишь, дочка. Им уж больше двадцати годов. Я их в сарае нашел. Когда мы ваш дом купили, значит. Лика испытала огромное разочарование. Не было никакой загадки. Она держала в руках сапоги своего деда. После его смерти бабушка забрала вещи, кинула в сарай. А Николай, когда разбирал все после покупки дома, обнаружил и оставил себе. Добротные сапоги. В хозяйстве наверняка пригодились. Антон подошел, забрал один сапог из ее рук, перевернул, посмотрел на подошву и, разумеется, все понял. Лику начало трясти. В этих сапогах в тот вечер дед ушел из дома навстречу своей смерти. Если это действительно он был любовником Регины Батуриной, убившим ее за то, что она захотела избавиться от ребенка, то именно в этих сапогах он ее и убил. Она отшвырнула второй сапог, как будто он мог обернуться ядовитой змеей и ужалить. – Тихо, тихо, спокойно. Все хорошо. – Антон обнял ее за плечи, прижал голову к груди, начал укачивать, словно маленькую девочку. – Не хотите рассказать, что происходит? – спросил Таланов-старший. – Хотим, – решительно сказал Антон. – Твои аналитические мозги нам сейчас очень даже пригодятся, папа. – Ладно, я пойду, а вы разговаривайте. – Николай конфузливо натянул сапоги, вызвавшие такой переполох, забрал свой спиннинг и ушел. Лика осталась с Талановыми, отцом и сыном. С ними было так спокойно и надежно, что в ней появилась и крепла уверенность, что скоро все выяснится и обязательно будет хорошо. * * * Илья Таланов уехал домой только в начале девятого вечера. Им как-то ладно и уютно сиделось на кухне втроем. Вино открывать не стали, старший Таланов был за рулем, а Антон рассудительно заметил, что при их нынешней жизни совершенно непонятно, когда может понадобиться куда-то поехать. Да и вообще, трезвую голову иметь не мешало. На прощание Илья Васильевич еще раз отметил, что будет готов взять Лику к себе на работу. – Вы подумайте, барышня, – сказал он на прощание, и Лика пообещала, что обязательно подумает. Пятничный день клонился к закату. Прошел дождь, и пахло свежестью и мокрой листвой. Вдыхать этот воздух было приятно, словно он промывал накопившуюся внутри гарь и накипь. Антон заварил свежий чай с какими-то травами, и они уселись на крыльце, бездумно глядя в сереющее небо, пили чай и говорили обо всем на свете. – У меня такое странное чувство, что я знаю тебя всю мою жизнь, – задумчиво заметила Лика. – Так ты и знаешь меня всю жизнь, – улыбнулся он. – По крайней мере, всю мою жизнь точно. Скрипнула калитка, и на песчаной дорожке появился доктор Ермолаев. Лика напряглась. Он был одет в распахнутую куртку защитного цвета, которые обычно носят охотники и рыболовы, такие же пятнистые штаны и резиновые сапоги, а в руке держал удочку. Да что ж ты будешь делать, кругом одни рыбаки! – Добрый вечер, соседи, – поздоровался он. – Зашел сказать, что мне звонили из больницы. Пришел в себя ваш приятель.