– А я ведь видела вас тогда, Константин Ливерьевич, – сказала она негромко. – Я просто об этом забыла, а сейчас вспомнила. Учитель истории Константин Благушин грязно выругался в ответ. Спустя два часа все закончилось. Благушина увезли в отдел, показания Светланы, Ермолаева и Лики записали. Госпитализация доктору и соседке не требовалась, поэтому они разошлись по домам. Ушли к себе и Лика с Антоном. – Ты правда вспомнила, что видела его в ночь убийства Регины? – спросил Антон, заваривая чай. Они оба понимали, что сейчас точно не уснут. – Да, конечно. Я видела его, и он меня тоже, именно поэтому дед закричал, чтобы я убегала. Он умер, потому что боялся за меня, а еще переживал, что опоздал на пляж, не смог спасти Регину. Я убежала, а Благушину было некогда меня искать. Он вернулся домой, видимо до утра ожидая неминуемого ареста. Но, на его счастье, моя память от шока заблокировала увиденное. А бабушка, которую я привела на место преступления, решила, что во всем виноват дед, и позвонила Марлицкому. Он уничтожил все улики, которые наводили подозрение не только на деда, но и на дочь полковника. Настоящему убийце несказанно повезло. Представляю, как он удивился, когда в убийстве Регины обвинили совсем посторонних людей. А потом деда похоронили, меня увезли, бабушка продала дом и уехала навсегда. И его грех оказался скрыт от людских глаз на долгие двадцать лет. К вечеру следующего дня дружная компания снова собралась в доме Светланы и Николая, том самом доме, где прошло детство Гликерии Ковалевой. Светлана, несмотря на то что разговаривала по-прежнему хриплым голосом, наготовила столько еды, что глаза разбегались. Антон и Лика принесли дыню и арбуз, Ермолаев и Анна Марлицкая – шампанское и вино, Влад Панфилов – виски. Вадим Спиридонов передал хозяйке большой пакет груш и винограда, а следователь Снегова – коробку с крохотными, на один укус, пирожными. Наконец расселись за большим круглым столом в гостиной, под свисающей скатертью которого в детстве любила прятаться девочка Луша. – Ну что? Рассказывайте скорее, – нетерпеливо начала Светлана. – Мне прямо не терпится узнать все детали этой ужасной истории. – Вы как на пляже-то оказались? – спросила Лика. – Давайте начнем с конца, потому что именно этого я не понимаю. – Да вспомнила я, где и когда видела Катю Панфилову, – виновато глядя на мужа, призналась Светлана. – Помнишь, деточка, я тебе говорила, что как-то встретила в торговом центре в Питере учителя нашего с молодой женщиной? Так вот это Катя и была. Мне сначала подумалось, что ошибаюсь я, а потом поняла: нет, не ошибаюсь. Точно она. И даже платье на ней было то же самое, что на фотографии, которую ты мне показала. В общем, мне подумалось, что это странно. Когда мы убийство обсуждали, Константин-то Ливерьевич словечком не обмолвился, что с потерпевшей встречался. – И вместо того чтобы сообщить об этом полиции, вы позвонили Благушину, – с укором прокомментировала Снегова. Светлана еще больше стушевалась. – Да. Вот ведь дура старая! Решила, что, может, этому какое объяснение есть, а я хорошего человека под монастырь своими подозрениями подведу. В общем, позвонила я ему. А он предложил встретиться, но так, чтобы никто об этом не знал. Мол, это не его тайна. Да и я не хотела, чтобы Коля знал, что я задумала, поэтому дождалась, пока он спать ляжет, а сама собралась и пошла на пляж. – А дальше все понятно, – покачал головой Спиридонов. – Благушин-то спер из альбома фотографии, на которых Катерина и Регина в юности, потому что по ним Панфилову вполне можно узнать. Он боялся, что Светлана вспомнит ту их единственную встречу в торговом центре, будь она неладна. Он был уверен, что ему ничего не угрожает, звонок Светланы застал его врасплох, и он занервничал, позвал ее на встречу, чтобы избавиться от очередного свидетеля. – Подождите, давайте по порядку, – взмолилась Светлана. – Сначала. – А начало этой истории было положено больше двадцати лет назад, – сказала Лика. – Мария, можно я расскажу, а вы дополните меня там, где я чего-то не знаю. Следователь кивнула. Учитель истории Константин Благушин был вполне примерным семьянином, никогда не заглядывающимся на женщин, несмотря на то, что смолоду он был очень красивым человеком. Жил со своей женой Анастасией, воспитывал дочку Ирочку. Жизнь его круто поменялась в тот момент, когда он, как мальчишка влюбился в старшую дочь соседей Регину Батурину. Страсть, от которой мутилось сознание, возникла, когда Регине исполнилось всего шестнадцать лет. Девушка перешла в последний класс школы, и однажды на общем празднике, который так любили устраивать для соседей летом, Благушин обнаружил, что Регина превратилась в настоящую красавицу, и начал осаду. Константин к тому же был еще и прекрасным рассказчиком. Девушка быстро попала под его чары, и у них закрутился бурный роман. Встречались они в заброшенной лодочной станции на пляже. И именно свидетельницей такого тайного свидания однажды нечаянно стала Луша. Катя, страшно завидовавшая старшей сестре, решила, что тоже влюблена в школьного учителя, и вознамерилась рано или поздно отбить его у Регины, о чем и сообщила своей подружке. Разумеется, для остальных роман школьницы и учителя оставался тайной, поскольку иначе возлюбленному грозили бы серьезные неприятности. Связь с несовершеннолетней могла привести не только к увольнению, но и к уголовному делу. – Связь эта продолжалась четыре года, Благушин показал на допросе, что обожал свою юную любовницу, дарил ей подарки и даже был готов развестись, как только ей исполнится восемнадцать, – встряла в рассказ Снегова. – Однако девушке этот роман уже поднадоел. Достигнув совершеннолетия, она сообщила, что собирается сначала окончить учебу, а потом и вовсе стала водить любовника за нос. Она начала задерживаться после занятий в медучилище, в которое поступила после школы, куда-то исчезать вечерами, отказываться от встреч в лодочном домике, а потом громом среди ясного неба прозвучала новость, что Регина выходит замуж. В памяти Лики снова всплыло счастливое смеющееся лицо красивой юной девушки в белом, развевающемся на ветру платье и в венке из полевых цветов на голове. Ее кружил на руках высокий, молодой, тоже смеющийся парень в военно-морской форме. Владислав Панфилов. Узнав про помолвку, Благушин стал преследовать возлюбленную и угрожать, что убьет ее жениха, если она не одумается и не вернется к нему. Она очень волновалась и расстраивалась, и, вконец запутавшись, решила посоветоваться с человеком, которого очень уважала. С Андреем Сергеевичем Ковалевым. Она рассказала мудрому соседу все. – На фотографиях, которые были в альбоме, украденном Благушиным, видно, с каким напряженным вниманием мой дед всматривается в лицо Константина Ливерьевича, – рассказывала Лика. – На тех фотографиях вообще видны эмоции и чувства всех собравшихся в тот день в доме Батуриных. Напуганной Регины, взбешенного Благушина, сердитой Анны, расстроенного Ермолаева и задумчивого деда. Все внимательно слушали ее рассказ о том, что параллельно Регина узнала, что беременна от своего преследователя. Ей было необходимо тайно сделать аборт, и она обратилась за помощью к Дмитрию Ермолаеву, шантажируя того из-за его встреч с Анной Марлицкой. Не добившись желаемого, Регина рассказала о романе дочери полковнику Марлицкому, и Анна решила пристыдить шантажистку, так вольно распоряжающуюся чужими секретами. Она случайно оказалась на пляже, не догадываясь, что там у девушки назначена встреча с Благушиным, на которую должен был прийти и Андрей Ковалев, чтобы положить конец грязной истории. От Ермолаева Анна знала, что и Регине есть что скрывать. И спросила, насколько девушке понравится, если жених узнает о ее неверности и беременности. Их громкий эмоциональный разговор услышал Благушин, пришедший в ярость оттого, что возлюбленная скрыла от него, что ждет ребенка, да еще и пыталась от него избавиться. Когда Анна ушла, между Батуриной и Благушиным вспыхнула жестокая ссора. В состоянии аффекта он выхватил самодельный нож, который по привычке таскал в кармане дождевика, и ударил девушку в грудь. Тот нож, по иронии судьбы, когда-то ему подарил Андрей Ковалев. Андрей Ковалев опоздал, появившись на пляже, когда Регина уже была мертва. Он застыл от ужаса, который стал еще сильнее, когда он понял, что распростертое тело Регины с ножом в груди и застывшего над ней в глухом горе убийцу видит и его любимая внучка, пришедшая на пляж вслед за ним. Его громкий крик заставил Лушу убежать, а когда она вернулась, то ее дед уже скончался от обширного инфаркта. Детская память в состоянии стресса намертво заблокировала все события той ночи, а потому рассказать о том, чему она стала невольным свидетелем, шестнадцатилетняя Луша не смогла. – Я до сих пор не понимаю, почему бабушка так безоговорочно поверила в неверность деда и в то, что он может совершить убийство, – с горечью поделилась Лика. – Вы простите, Анна, но я все-таки думаю, что немалую роль в этом ее помешательстве, иначе и не назовешь, сыграл ваш отец, который вряд ли поверил в виновность своего старого друга, зато сомневался в вас. Он не мог рассказать моей бабушке, почему на самом деле стер все следы и повесил убийство Регины на каких-то случайных гопников. – Папа рассказал, что страшно мучился все эти годы из-за того, что заставил двадцать лет страдать женщину, которую так любил, – тихо проговорила Анна. – Просто я и моя безопасность были ему дороже. Впрочем, и Диме тоже. Отец и в него вселил сомнение в том, что я могу быть убийцей, и на этом основании вынудил уехать из Сестрорецка, да и вообще из страны. – Благушину это было только на руку. Врач Ермолаев мог свести воедино тот факт, что в больницу с панкреатитом по «Скорой» Анастасия Благушина попала не той ночью, когда убили Регину, а следующей. Алиби Благушина было фальшивым, просто, имея на руках признание банды малолеток, в нем никто особо не копался, да и в уликах тоже: про телефон Регины никто и не вспомнил. И только сейчас Дмитрий Владимирович, заподозривший что-то, поднял в архиве историю болезни и пришел с этой информацией ко мне. Свои купленные в военторге сапоги, в которых Благушин был на месте преступления, он подкинул в сарай к деду. В конце концов, дед был на пляже, а потому отпечатки дубовых листьев никого не должны были смутить, – вздохнула Лика и продолжила свой рассказ. Прошли годы. Вернулся из своей африканской командировки Дмитрий Ермолаев и снова стал тайком встречаться с Анной. Отсидела положенные сроки банда малолетних убийц. Умерла тяжело болевшая жена Константина Благушина. Семья Ковалевых не возвращалась в Сестрорецк, и Константин Ливерьевич все реже вспоминал юную Лушу, ставшую свидетелем его преступления, но отчего-то промолчавшую. Он был уверен, что ему ничего не грозит. – А Катя? – тихо спросил Влад. – Почему он убил Катю? – Катя была очень похожа на свою старшую сестру и при этом всегда и во всем отчаянно ей завидовала, – мягко сказала Лика. – Сначала, когда первый шум после смерти Регины улегся, она выполнила свой давний план и стала любовницей Благушина. Он не врал, когда говорил, что однолюб. Он за всю жизнь испытывал страсть только к одной женщине – Регине Батуриной, и ее черты отчаянно искал и, видимо, нашел в ее младшей сестре. – Однако история повторилась, – согласилась Снегова. – Когда в отпуск приехал господин Панфилов, Екатерина решила, что может забрать себе не только любовника старшей сестры, но и ее жениха. Благушина она, кстати, очень боялась, поэтому до последнего держала их роман с Панфиловым в тайне, улетела во Владивосток до свадьбы и вышла замуж уже там. – Мы не были очень уж счастливы, – помолчав, признался Влад. – Но когда мы вернулись в Сестрорецк, то Катя как-то похорошела и снова расцвела, словно второе дыхание у нее открылось. Я, признаться, был этому рад, потому что в моей жизни появилась Ирина. – Как она, кстати? – спросила Светлана участливо. – Плохо. Плачет все время. Еще бы! Ее отец убил двух человек и покушался на жизнь еще пяти. Я, кстати, скоро пойду. Не хочу надолго оставлять ее одну. Анна вколола ей успокоительное, но она скоро проснется. – В общем, после возвращения в Сестрорецк Катерина сама пришла к Благушину, и роман между ними вспыхнул с новой силой, – продолжила Снегова. – Они встречались несколько месяцев, а потом Влад признался жене, что любит другую, и попросил развод. Как же взбесилась Катерина, когда она узнала, что пассия ее мужа – дочь любовника! Тем вечером, когда они с Владом поссорились, она сначала отправилась к Ермолаеву, чтобы добыть у него отраву. Хотела избавиться от Ирины, а когда у нее не получилось, поехала в дом к Благушину. Она выпила для храбрости, чего Благушин терпеть не мог. Известие о том, что Ирина встречается с мужчиной, отбившим у него сразу обеих возлюбленных, Константину Ливерьевичу не понравилось. Однако, подумав, он решил, что все к лучшему. Мол, Ирина останется с Владиславом, а Екатерина переедет к нему, и они наконец-то будут вместе. Однако в планы Панфиловой это не входило. Она подняла на смех Благушина, сказав еще, что он жалкий старик, и она не собирается жить с ним. Как и Регина не собиралась. И что его задача состоит в том, чтобы держать свою сучку-дочь подальше от ее мужа. И не приближаться к ней самой. – И он ее убил?! – воскликнула Светлана. – Да. Панфилова хлопнула дверью и убежала, а Благушин отправился за ней, умоляя ее вернуться. В кармане у него оказался нож. И когда Катерина стала бросать ему в лицо особенно обидные слова, он снова, как и тогда на пляже, ударил ножом в грудь. Он быстро сообразил, что тело нужно спрятать. Во-первых, везение двадцатилетней давности вряд ли могло повториться. А во‐вторых, он уже знал, что в Сестрорецк вернулась ковалевская девчонка, потерявшая память, которая, услышав про схожее убийство, могла все вспомнить. По иронии судьбы, именно вы, Лика, нашли Панфилову, пока Благушин ходил за своей машиной. Но он успел хладнокровно увезти тело и спрятать в заброшенном доме, после чего затеянная им операция вступила в следующую фазу. – Какую такую фазу? – это спросил Николай. – Выставления меня сумасшедшей, – улыбнулась Лика. По плану Благушина возвратившуюся после долгого отсутствия Гликерию Ковалеву нужно было как следует дискредитировать в глазах общественности. После того как она сообщила о несуществующем трупе на пляже, нападении у бывшего дома Батуриных, которого «не было», а также о бездыханном теле в бассейне отеля, ей вряд ли кто-то поверил бы, начни она говорить о каких-то воспоминаниях двадцатилетней давности, появившихся после длительных провалов в памяти. И у полиции, и у окружающих не должно было остаться ни малейших сомнений в неадекватности ковалевской внучки. Для воплощения этого плана Благушину понадобилась помощь Эльмиры Степановны. Давно и безнадежно влюбленная в него женщина, разумеется, была готова сделать все, что просил Константин. Узнав от вернувшейся с суточной смены дочери о ночном происшествии на пляже и увидев перст судьбы в том, что тело нашла именно Лика, Благушин размышлял недолго. Эльмире он задурил голову рассказами о том, что молодая женщина вернулась в Сестрорецк, чтобы испортить ему жизнь из-за его давней ссоры с ее дедом. Он объяснял жадно слушающей Эльмире, что нужно сделать все, чтобы напуганная Гликерия Ковалева как можно быстрее покинула Сестрорецк. Именно она была тем человеком, который, пробравшись на соседский участок, подкараулил Лику и ударил ее по голове, вызвав обморок, из которого ее вывел «случайно» оказавшийся рядом Константин Ливерьевич, заверяя, что она просто грохнулась в обморок и при падении получила шишку. Красные кеды очень удачно заодно вывели его из-под подозрения, ведь Лика хорошо запомнила, что обувь на нем была совсем другая. И именно Эльмира Степановна запустила в бассейн надувную куклу, а потом подкралась к двери номера и разбудила спящую Лику стуком в дверь, чтобы та гарантированно увидела затеянное специально ради нее представление. Конечно, был риск, что куклу увидит кто-то другой из постояльцев, но тогда это можно легко списать на чью-то глупую шутку. Как бы то ни было, Эльмира Степановна вряд ли чем-то рисковала. – Когда я прибежала ночью на ресепшен за помощью, дежурной там не было, – вспомнила Лика. – Эльмира Степановна появилась из комнаты для персонала пару минут спустя. Эта комната имеет свой выход на улицу, я его заметила позже. Разбудив меня стуком, она выскочила на улицу, дождалась, пока в моей комнате зажегся свет, быстро вытащила куклу и спрятала ее где-то неподалеку, а потом вернулась к стойке, где я в нетерпении топталась, чтобы вызвать помощь. Потом, когда мы с ней вместе пришли к бассейну, она очень убедительно разыграла недоумение, а потом и тревогу из-за моего странного состояния. Осталось только рассказать о том, что я не в себе, как можно большему числу людей. И любым моим словам уже вряд ли кто-то поверил бы. – Так и было бы, – согласилась Снегова. – Вот только судьба нанесла преступнику непредвиденный удар. Соседские дети залезли в дом, в котором он спрятал тело Екатерины Панфиловой. То есть труп нашли раньше, чем Благушин надеялся, а потому стало ясно, что первое происшествие на пляже Гликерия Павловна не придумала. А раз так, то и все остальные ее «видения» вряд ли были таковыми. И теперь это – не плод ее фантазии, а чей-то злой умысел. – Когда дискредитировать меня не получилось, пришлось вводить в действие план «Б». Помня о том, как удачно получилось повесить свою вину в убийстве Регины на посторонних людей, Благушин начал планомерно подставлять Дмитрия Ермолаева. В частности, подбросил украденную из его дома африканскую маску на соседний участок. Кроме того, он понял, что меня лучше убить. Для этого все та же Эльмира Степановна подменила бутылки с водой в моем номере. Благушину не повезло, что вместо меня в ту ночь там ночевал Викентий, кроме того, я заметила, что бутылок с водой стало меньше. – Лика вздохнула. – А еще Эльмира Степановна начала задавать вопросы. Она знала об убийстве жены их замдиректора, была в курсе, что вы, Влад, встречаетесь с дочерью Константина Ливерьевича, и свела одно к одному. Я думаю, что она, придя на работу после того, как заменила воду, узнала от Ирины, что я не ночевала в своем номере, оставив там постороннего человека. Может, она даже заглянула в номер, обнаружив Викентия без сознания, а может, просто позвонила своему возлюбленному в панике. Как бы то ни было, Благушин пришел в гостиницу и попытался избавиться от опасной свидетельницы, нанеся ей смертельный удар по голове. – Мария Олеговна, а когда вы начали его подозревать? – спросил Антон у Снеговой. Та поморщилась. – Да в том-то и дело, что Благушин не входил в круг подозреваемых. Когда стало ясно, что настоящие события связаны с преступлением прошлого, мы посмотрели – в материалах уголовного дела по факту смерти Регины Батуриной черным по белому было написано, что у него алиби. А господин Ермолаев, – она неодобрительно покосилась в сторону доктора, – не счел нужным поделиться с нами своими подозрениями по поводу несовпадения даты поступления Анастасии Благушиной в больницу с ее свидетельскими показаниями. Основным подозреваемым проходил господин Панфилов, тем более что его поведение и побег из-под домашнего ареста выглядели крайне подозрительно. Еще один неодобрительный взгляд теперь был брошен в сторону Влада. Тот, побледнев, встал из-за стола, с грохотом отодвинув стул. – Хорошо, что все разъяснилось. Я, пожалуй, пойду. Боюсь, Ира проснется. Не хочу надолго оставлять ее одну. – Да. Все разъяснилось, но достаточно дорогой ценой, – тихо отметила Лика. – Светлана чуть не стала очередной жертвой обезумевшего человека, да и Дмитрий Владимирович мог погибнуть. И еще дед. Мой дед, оболганный после смерти! И бабушка, утратившая веру в человека, которого любила всю жизнь. До сих пор не понимаю, как она могла поверить в то, что ее любимый муж оказался негодяем? – Благушин показал на следствии, что написал ей письмо, – сказала Снегова. – Анонимку. Отправил за пару дней до того, как все это произошло. Сразу после той вечеринки, на которой были сделаны украденные им фотографии. Он их, кстати, так и не выбросил. Мы изъяли их и приобщили к материалам дела. Потом вернем. Ваш дед, Гликерия Павловна, принимал деятельное участие в судьбе Регины Батуриной. Он, видимо, был очень хорошим человеком. И видел, что с девочкой творится что-то не то. Он несколько раз разговаривал с ней, мягко выпытывая, какая беда у нее приключилась. Благушин, который следил за Региной, об этом знал. И написал письмо, в котором сообщал вашей бабушке, что муж изменяет ей с соседской девчонкой. Так он хотел очернить вашего деда, чтобы его словам, если что, не поверили. Возможно, ваша бабушка письму-то не поверила, но картина, представившаяся ее глазам в ночь убийства, идеально укладывалась в подобную версию… Плюс господин Марлицкий, отводя подозрения от своей дочери, немало постарался, чтобы поддержать вашу бабушку в ее заблуждении. Не пожалел свою давнюю любовь… – Любовь… – горько сказала Лика. – Иногда она принимает такие причудливо уродливые формы, что просто диву даешься. Благушин ведь тоже любил Регину. И убил и ее саму, и ее отражение в Катерине. А Эльмира Степановна ради любви дважды пошла на соучастие в преступлении. Нет. Это не любовь. Это ее эрзац, суррогат. Настоящая любовь не может стать оправданием подлости. Эпилог Над Сестрорецким кладбищем стояло нежаркое, но все еще согревающее своими лучами августовское солнце. Лика положила цветы на надгробную плиту, по которой деловито полз муравей, тащивший какую-то соломинку, выпрямилась, подставив лицо солнцу, сглотнула невесть откуда взявшийся в горле ком. – Дед, ты прости нас, – тихо сказала она. – Меня за то, что не сразу вспомнила. Папу с мамой за то, что не сломили сопротивление бабушки и не приезжали к тебе столько лет. И бабушку прости. Она же не со зла. Она от огромной боли, с которой не могла справиться. Я тебе обещаю, что теперь все будет иначе. Шелестела листва, не давая Лике расслышать ответ, на который она так надеялась. Знак. Должен же быть какой-то знак, что дед их простил. – Андрей Сергеевич! – Антон, до этого стоящий у нее за спиной, шагнул вперед. Голос у него поехал куда-то в сторону и вниз, как будто Таланов только что внезапно охрип. Лика с беспокойством покосилась на него, не простудился ли. – Андрей Сергеевич, я прошу у вас благословения на брак с вашей внучкой. Я хочу вам сказать, что люблю ее всю свою жизнь и обещаю, что буду любить до самой смерти. И в обиду никому не дам. Никогда.