Он наклоняется к самому моему уху и, понизив голос, говорит: – От этой девчонки лучше держаться подальше. – Почему? – Она ненавидит Зачищенных. – О… «Зеленые деревья синее небо белые облака зеленые деревья синее небо белые облака…» – Извини, что так случилось, – говорит Эми, когда мы выходим из автобуса. – Ты ни в чем не виновата. – Надо было предупредить. Я… – Ты весь уик-энд об этом говорила. – Обычно по утрам нас подбрасывает до школы Джазз, но сегодня он на приеме у зубного врача. В животе понемногу распускаются узелки. Эми и Бен показывают мне дверь с табличкой «Отделение ООП» и отправляются на уроки. – Ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо, – говорит Бен и, махнув на прощание, уходит. «Отделение ООП» – для учащихся с особенными образовательными потребностями. Очевидно, пока не будет установлено иное для таких, как я. В комнате сидящая за письменным столом женщина постукивает по экрану. – Э, здравствуйте, – говорю я. Она смотрит на меня. Серьезно, без улыбки. – Да? Что тебе нужно? – Я – новенькая. – Еще одна? Имя. Я смотрю на нее. Имя? Какое… Женщина переводит взгляд на мой «Лево» и вздыхает. – Твое имя? – громче и медленнее говорит она. – Кайла. Кайла Дэвис. – Новая фамилия, та же, что у мамы, папы и Эми, все еще звучит непривычно, как будто плохо сочетается с именем Кайла. Но кто знает, как меня звали раньше и сочетались ли имя и фамилия лучше. Женщина перебирает бумаги в ящике и достает файл. – Да, есть. Выписалась несколько недель назад? Я как раз пыталась составить для тебя расписание. Садись. – Она вздыхает и указывает на стул, потом встает и, прихватив файл, выходит через другую дверь. Сижу. Так проходит едва ли не весь день. Из комнаты я не выхожу. Время от времени заглядывают какие-то люди. Говорят, что завтра со мной проведут экскурсию, что нужно сдать тесты. Показывают, где туалет. В перерыве на ланч съедаю в столовой приготовленные мамой сэндвичи. Компанию мне составляет группа других Зачищенных. Ни Эми, ни Бена не видно. Все улыбаются и жуют, как те коровы на лугу, мимо которых мы проезжали утром. У каждого стола по паре безымянных ассистентов преподавателей. Разговаривать они не настроены – наблюдают и слушают. После ланча получаю книжку «История школы лорда Уильямса». Мама называла ее школой лорда Билла. Школа старая, по-настоящему старая. Основана в 1559 году, так что ей скоро будет пятьсот. Сначала в ней учились только мальчики, потом она открылась для всех. Раньше, до ликвидации аутизма, в ней был класс для страдающих аутизмом; не в нем ли я сейчас? После беспорядков и бунтов школу закрыли на пять лет. Заново ее открыла Центральная Коалиция – двадцать лет назад, с большой помпой, с новыми спортивными площадками и беговыми дорожками на присоединенной земле. Сейчас это специализированный сельскохозяйственный колледж, как и большинство средних школ. Эми и Джазз заходят за мной после занятий. Я улыбаюсь Джаззу – он вернулся от дантиста, а значит, ехать на автобусе не придется. – Ну? Как прошло? – спрашивает Эми. Я пожимаю плечами. – Скучно. Весь день сидела, ждала, что что-нибудь случится. – Добро пожаловать в школу, – смеется Джазз. Мы идем по тропинке между двумя кирпичными зданиями – к парковке и видавшему виды двухдверному автомобилю. Цвет этого транспортного средства преимущественно красный, но с «лоскутами» других красок. – Леди, ваша колесница, – с поклоном объявляет Джазз. Я пробую повернуть ручку, но из этого ничего не получается. – Дай-ка мне, тут есть одна хитрость. – Он берется за ручку, упирается ногой в подножку и с силой дергает. Эми садится впереди, а я забираюсь на заднее сиденье. – А где ремень безопасности? – Нет. Был, да порвался. Ты просто держись крепче. Хороший совет. Джазз со скрипом и лязгом мчится по дороге и резко тормозит на углу. Меня бросает вперед, на спинку кресла, в котором сидит Эми. Хрипит коробка передач. Машина дергается и катится дальше. Большого опыта знакомства с автомобилями у меня нет, и я, может быть, не совсем справедлива, но автобус кажется предпочтительнее. Джазз сворачивает с шоссе на петляющий проселок и останавливается перед отдельным домом в конце длинной подъездной дорожки. – Кайле задерживаться долго нельзя, – говорит Эми. – Мама выходит на работу только завтра. – Тогда по-быстрому, – говорит Джазз. – Автобус мы опередим. Он снова дергает дверцу, и мы с Эми выбираемся из машины. – Навестим моего куза, – говорит Джазз. – Кузена, – переводит Эми. Он стучит в дверь и открывает ее. – Мак, ты здесь? Мы с Эми идем следом за ним в глубь дома. – Да. Возьмите выпить, я сейчас, – отвечает голос. Джазз оборачивается, открывает буфет и достает несколько темных бутылок. Я выхожу за ними в сад. То есть я знаю, что в большинстве случаев за задней дверью находится сад, да только этот не зеленый. Ни травы, ни деревьев, ни цветов. Только части автомобилей. Из-под одной груды железа и вылезает Мак. Джазз нас знакомит. – Вот так он и мою машинку собрал, – говорит Джазз и протягивает мне бутылку. Без этикетки. – Ты хоть раз пиво пила? – спрашивает Эми, и я замечаю, что она не пьет. – Нет. – Хочешь попробовать? – спрашивает Джазз. – Мак сам делает – блеск. Я смотрю на Эми. Она пожимает плечами и морщится, давая понять, что не такой уж это и блеск. – Ладно, давай. Джазз открывает бутылку и протягивает мне. Я закидываю голову, и пиво ударяет в горло. Я кашляю. – Ну, как оно? – спрашивает Джазз. Вкус у пива горький. Я качаю головой и возвращаю бутылку. Мак смеется. – Пойло не для девочек – серьезная штука. Но что бы он там ни говорил, обижаться на Мака невозможно. Ухмылка у него заразительная и немножко сумасшедшая, и при этом он смахивает на свои машины – как будто его самого собрали из разнородных кусочков. Руки и ноги длиннее, чем им полагается быть, русые волосы спутались неровными прядками, как будто он стрижет себя сам и совершенно не переживает из-за того, как выглядит, – лишь бы в глаза не лезли. – Нам правда некогда, – говорит Эми, поглядывая на часы. – Автобус вот-вот будет. – А, да, Дракоша! – Джазз допивает свою бутылку, потом мою и вскакивает. Мы все выходим из дома.