– Жаклин? Женщина, видно, тоже поняла, кто перед ней. То ли по голосу, то ли по тому, что ещё только-только пробило восемь, а мы были уже здесь. Её лицо вытянулось, словно ей на наших глазах сделали удачную подтяжку, очки запрыгнули повыше, чтобы разглядеть нас в самом хорошем качестве, а рука потянулась к распахнутым губам. – Божечки! – Её полушёпот эхом отскочил от всех стен больницы, словно она выкрикивала слова молитвы. – Не может быть! Мы с Мэдди переглянулись, не вполне понимая, что происходит. Чем вызвана такая бурная реакция медсестры Жаклин. Уж вряд ли она была так сильно рада видеть упрямую незнакомку, что трезвонила в больницу посреди ночи. – Это вы? – Её губы задрожали рябью. – Да, это мы звонили вам вчера. По поводу незнакомого парня с сотрясением… – Да нет же. – Отмахнулась Жаклин и вперилась в меня глазами, как в чудо неземное. – Вы ведь Джекки Адамс! Из «Снэки от Джекки»! Ах вот оно что. Не вовремя мне стали оказывать знаки внимания. В Нью-Йорке меня чаще узнавали, чем в маленьких городах, а в Саванне и вовсе не обращали внимания. И мне нравилась эта передышка от обсуждений кулинарных хитростей и рецептов. И вот, впервые в Саванне меня признали, но в самый неподходящий момент. – Да, это я. – Вымученно улыбнулась я, думая лишь о том, чтобы поскорее добраться до Тома. – Можно мы… – Да я ведь обожаю ваше шоу! Смотрю все выпуски, даже сейчас! – Восхищённо заголосила Жаклин. – Эта девчонка Лили вроде ничего, но никто не справится со «Снэки от Джекки» лучше вас! Вот же дьявол! Не могла даже подумать, что говорю по телефону с самой Джекки Адамс. Меня начинали смущать её восхваления, как бы ни было приятно встретить того, на чью жизнь я хоть как-то влияю. – Прошу вас, Жаклин. – Я склонилась над стойкой. – Не могли бы вы провести нас к тому пациенту. Нам нужно его увидеть. Очень нужно. Не знаю, мои мольбы или моё шоу помогло достучаться до Жаклин, но она словно опомнилась, что на посту в больнице, а не на кулинарной телепередаче, где пришло время брать автографы и фотографироваться с ведущими. Она подскочила, как испуганный поросёнок, и махнула рукой, предлагая следовать за ней. – Конечно, конечно! Идёмте. Я уточню у доктора, можно ли навестить мистера Смита… – Вообще-то он мистер Хадсон. – Вставила Мэдди беззлобно, просто чтобы всё прояснить. – Да, конечно, мистера Хадсона. Доктор Олсен будет рад, что у безымянного пациента наконец-то появится имя и история болезни. Вы, как я понимаю, его сестра? – Да. – Вот и чудненько. Расскажете о всех семейных заболеваниях, аллергиях… Жаклин принялась болтать, как радиоприёмник, лишь бы заполнить тишину и скрыть свою неловкость. Она уткой переваливалась по коридорам, зная каждый лестничный пролёт и поворот наизусть. Углубляясь в больничную путаницу ходов и дверей, нам всё чаще попадались сотрудники или пациенты, уже очнувшиеся ото сна и направляющиеся или в столовую, или в душ. Мы шли след в след за Жаклин, захваченные мешаниной чувств. Сейчас мы увидим Тома! – Подождите здесь, пожалуйста, мисс Адамс. – Уж слишком почтенно попросила наша проводница перед входом в отделение интенсивной терапии. – Я найду доктора Остина. Она так быстро улетучилась, что я не могла не восхититься её внезапно проявившейся расторопностью. – Вау. – Засмеялась Мэдди, тыча в меня локтем. – Ты производишь впечатление на людей не хуже Мэрил Стрип. – Не преувеличивай, Мэдди. Она просто растерялась. – Да она готова отдать нам все запретные лекарства, если ты попросишь. – Тссс… – Зашипела я, видя, что к нам идут сразу двое. Суматошная Жаклин и высокий, худощавый мужчина в белом халате, почти в тон к его бледной коже. Наверное, этот доктор Остин совсем не выбирается за пределы больницы. Такая бледность при таком палящем солнце Саванны? Он либо ненавидит бывать на воздухе, либо слишком любит свою работу. – Вы – родные мистера Смита? – Спросил врач приятным голосом, какой бывает у артистов или ведущих на радио. – Мистера Хадсона, – кашлянула Жаклин. – Я его сестра. А это… друг семьи. – Мэдди замешкалась, не зная как меня представить. Девушка, которую мы знаем без году неделю? Любовница моего брата? Женщина из телевизора, которая закрутила курортный роман на работе? Да, пожалуй, друг семьи звучало куда как уместнее. – Ваш брат получил серьёзные травмы, но его жизни ничего не угрожает. – Слава Богу, – выдохнула Мэдди за нас двоих. – Но у него так же сотрясение мозга. Мы ждём, когда он придёт в сознание, а пока… – Доктор! Доктор! Четыре наши головы тут же обернулись на крик. Коматозно-тихое отделение вдруг наполнилось паническими криками молодой девушки в такой же форме, что и у Жаклин Второй. Она разрумянилась, а потом стала и вовсе пунцовой, словно натворила нечто такое, за что её не простят. – Мистер Смит! – Вымолвила она. – Он только что очнулся и пытается покинуть больницу! Доктор Остин ринулся за молоденькой медсестрой, а мы втроём – за ними, как кучка праздных наблюдателей. Девушка вела нас к палате Тома и тараторила: – У него слегка повысилось давление, когда я снимала показатели. А потом он резко открыл глаза и напугал меня. Он в панике, кричит и хочет уйти. Твердит какой-то бред о том, что ему нужно в гостиницу. Значит, точно Том. Не может даже от сотрясения нормально вылечиться, сразу мчится в «Грин Вэлли», управлять бизнесом. – И что дети без присмотра… А вот это уже странно. Мэдди зыркнула на меня с вопросом: «Я не ослышалась?», и мы ускорили шаг. Троица в больничной форме первой подлетела к палате номер триста шесть и ворвалась туда, как отряд спасателей. Про нас с Мэдди словно и забыли вовсе, так что мы проникли следом за ними в небольшое светлое помещение, где находилась ещё одна медсестра. Она уговаривала пациента лечь и не делать резких движений. Мэдди издала непонятный звук, а моё сердце совершило кувырок, когда мы увидели, что вместо Тома на постели лежит Джейми Фулер. *** Котлеты из овсянки от Вирджинии Норвуд Хартфорд, Коннектикут Вы помните свою историю любви? Настоящей любви, той, что до сих пор не покинула ваше сердце? Неважно, насколько она обыденна и несовершенна. Сама любовь уже дарит нам волшебство. Знали бы вы, сколько волшебства подарила она родителям Вирджинии Норвуд из Хартфорда! Можно быть закоренелым холостяком, безнадёжным циником и даже беспросветным скептиком, но не поверить в любовь после этой истории – просто невозможно. Послушайте и поверьте! Перенесёмся на двадцать два года назад. Далековато, но путешествие того стоит. И там мы познакомимся с молодым, красивым и безумно смелым молодым человеком Дэйвом Норвудом. Как вы уже догадались, это отец Вирджинии. О нём и будет эта любовная история. О нём, и о девушке по имени Зара, с которой он познакомился в парке Кольт на разъездной ярмарке в честь дня города. Нет, не ждите магической и невероятной истории знакомства. Они просто увидели друг друга в веселящейся толпе, между аллеями с огоньками и воздушными шариками. Как вы уже знаете, Дэйв был очень смелым, потому не испугался заоблачной красоты незнакомки и подошёл представиться. Зара Келлер же была первой красавицей в колледже, а по мнению многих, и во всём городе. Капризная, избалованная, обласканная заботой и деньгами родителей, Зара была лакомым кусочком для любого парня. И от них не было отбоя. Кавалеры пытались завоевать её расположение всеми изощрёнными способами, но ни один не заинтересовал Зару так сильно, как Дэйв Норвуд. Она могла бы выбрать сына владельца Хартфорд Банка, стать невестой племянника директора Гольф Парка или выйти замуж за лучшего практикующего нейрохирурга из Бостона, который специально ради неё наведывался в город. Но сердце Зары принадлежало только Дэйву, и никому больше. Все отговаривали молодого человека, пугали высокими запросами и ветреностью таких красивых и обеспеченных девушек, как Зара. Мол, за такой яркой внешностью прячется пустышка. Её родители были против, если бы его родители были живы, то наверняка тоже были бы против, друзья с обеих сторон были против. Но их это не волновало. У Дэйва никогда не водилось столько же денег, как у мистера Келлера, но он старался исполнять любые капризы любимой. Приходилось работать на двух работах, лишь бы Зара могла позволить себе новые наряды, маникюр и походы в салоны красоты. Она любила есть в ресторанах, а не тех забегаловках, где обычно обитал сам Дэйв. –Да она ведь просто высасывает из тебя деньги. –Она бросит тебя, как только поймёт, что ты на мели. –Ей нужен богатый и влиятельный человек, а не ты. –Как ты не понимаешь, что ей нужны лишь твои деньги. Дэйв слышал одно и то же изо дня в день, но лишь махал рукой. Какая разница, что он спускает все деньги на Зару? Зато он заполучил самую невероятную, самую красивую и самую весёлую девушку на всей планете! Которая, к тому же, любит его в ответ! Их любовь настоящая и совсем не такая, о которой судачат длинные языки. А всякая настоящая любовь проходит проверку, ведь так? Любовь Дэйва и Зары ждало серьёзное испытание. Ведь в один ничего не предвещающий вторник Дэйв записался в армию и через месяц должен был лететь в Афганистан. Свадьбу сыграли тихо. Счастье любит тишину, которую могли испортить все те, кто насмехался над отношениями Дэйва и Зары. Присутствовали лишь они вдвоём и свадебный регистратор. Конечно, Зара мечтала о красивой, пышной свадьбе, как и любая девушка, тем более из богатой семьи. Но для Дэйва это стало ещё одним доказательством её искренней любви. Она отпускала его на войну, согласившись стать женой в простеньком офисе регистрации браков, а не в шикарном ресторане. Но самое сложное ждало их впереди. Через три месяца службы Дэйв получил серьёзное ранение и отправился домой. Парализованный ниже пояса и уверенный в том, что на сей раз красавица-жена не останется с ним. Он просил, уговаривал, отталкивал Зару, лишь бы она оставила его и не коверкала свою жизнь, ведь он не сможет теперь работать как прежде, покупать дорогие вещи и водить по ресторанам. Не сможет даже исполнять супружеский долг, подарить ей ребёнка и поддержать под локоть в старости. Не сможет сделать её счастливой. –Но ты уже сделал. – Просто ответила Джина, не собираясь никуда уходить. – Для счастья мне не нужны никакие вещи. Только ты. –А как же ребёнок? Когда-нибудь ты захочешь стать матерью… –Уже хочу. – Призналась Джина и широко улыбнулась. – И скоро стану. А ты станешь отцом. Так Дэйв узнал о том, что его любимая жена забеременела ещё три месяца назад, перед тем, как он отправился в самое пекло войны и схлопотал ранение, что навсегда изменило их жизни. И снова на них хлынуло цунами осуждения. Родители Зары всячески старались вбить клинья между дочерью и мужем-калекой, сетовали, что та прожигает жизнь, нянчась с безнадёжным человеком, когда могла бы заполучить кого угодно. Пригрозили даже оставить их без финансовой поддержки, но Дэйву и Заре было плевать. Нелегко им приходилось в первые месяцы. Беременной Заре пришлось устроиться на полставки в бутик одежды и консультировать заносчивых клиентов, после чего бежать домой и присматривать за мужем. Разрываться между работой, домом и собственным здоровьем. Её зарплаты и пособия Дэйва не хватало на продукты, оплату жилья и, главное, лекарства, что поддерживали Дэйва наплаву. Но Зара не сдавалась. Она распродала все свою дорогую одежду, украшения и кое-что из дорогой мебели, которую когда-то она заказывала из дорогих салонов. Родители Зары никак не хотели помогать, надеясь, что дочь одумается. Порой становилось совсем тяжко. Зара изворачивалась, чтобы поддерживать боевой дух в них обоих. Она стала подрабатывать в кафе через дорогу, и к лишнему заработку прибавилось кое-что из еды, которую она тайком таскала с кухни. Из остатков Зара научилась создавать настоящие кулинарные творения, вкусные, едва отличимые от «оригинала», так что Дэйв не всегда мог догадаться, что дела у них настолько плохи, что он уже несколько недель, как не ест мясо. Заре мастерски удавалось готовить привычные блюда из непривычных ингредиентов. Так, она пекла пироги без муки, на одной только манке, которой было полно на кухне кафе, но из неё мало что готовили. Когда запасы начинали слегка подпорчиваться и ей, как и другим работникам, доставался подвявший кабачок, Зара строгала из него длинные полоски и варила, как лапшу. Она умела приготовить простую селёдку так, что её вкус мог затмить благородного тунца. Ливер вместо говяжьей вырезки, куриные спинки вместо ножек, оладьи на скисшем молоке и всё той же манке. Из дешёвых и доставшихся даром продуктов она творила вкуснейшие блюда. Но самым любимым для Дэйва стали котлеты из овсянки. Правда, он думал, что они из куриного фарша, но Зара не раскрывала секрета, что лепит котлетные шарики из овсяных хлопьев, яиц и небольшого количества куриного бульона, в котором в кафе отваривали куриную грудку для салатов. Всё изменилось лишь после рождения Вирджинии. Родители Зары всё же осознали, что дочь ни за что не уступит им. Внучка воссоединила семью, даже не подозревая о том, какую важную роль сыграла. Всё семейство Норвудов – после долгих споров, конечно – съехало из съёмной квартиры в родительский дом. Первое время отец Зары обеспечивал дочь, её мужа и внучку, и ни слова не сказал против неудачного брака или загубленного будущего. Стоило ему узнать Дэйва поближе, как он воспылал отцовскими чувствами и к нему. А Дэйв получил наконец свою порцию извинений. Его приняли в семейство Келлер, а через какое-то время тесть подыскал ему работу. Такую, где не нужны ноги. Зара ушла с обеих работ и тоже устроилась в фирму к отцу. С малышкой ей помогала справиться мама, а с остальным… что ж, с остальным уже было не нужно справляться. Самое ужасное было позади, но они с Дэйвом пережили все беды, выпавшие им на пути. И ни один из них не пожалел, что сказал «да» в тот памятный день.