Я одним глазком попыталась заглянуть в корзинку, но Том шлёпнул по моей ладошке. – Ауч. – Не подглядывай. Я доверил тебе самое ценное в этой поездке, но могу забрать, если ты будешь плохо себя вести. – Думала, я – самое ценное в этой поездке. – Съязвила я. – Ты – самое ценное во всей вселенной, Джекки Адамс. – Том поцеловал мою руку, так нежно, так влюблённо, как умел только он. И как я вообще могла думать, что этот чувственный, ласковый, уязвимый мужчина похож на неотёсанного деревенщину? За эти месяцы много чего изменилось, но не Саванна. Всё так же прекрасна. Всё так же плавно перетекает из поворота в поворот, обрастает лесами и смачивается реками. Я нисколько не жалею, что сменила грохот Нью-Йорка на тишину этого города. Том держал мою руку в своей и изредка переключал передачи. Так мы и ехали, в полном молчании, в котором приятно и тепло. Надо было видеть глаза Тома, когда я сказала ему «нет». В них отразилась вся боль этого мира. Но я не хотела делать ему больно. «Нет» вырвалось ненамеренно, от переизбытка чувств и эмоций, и даже не ради того, чтобы по привычке подколоть его. «Нет» было ответом на то, что Том не должен бросать свою жизнь ради меня, а не на то, что я не прощу его. Он не должен был продавать «Грин Вэлли», расставаться с семьёй, переезжать в ненавистный город ради меня. Потому что я хотела сделать то же самое ради него. Но при этом я теряла гораздо меньше. – Давай уйдём отсюда и поговорим спокойно. – Попросила я в тот вечер, видя, как уже косятся на нас за соседними столиками. Нам сложили пиццу с собой, и к моменту, как такси привезло нас к моей квартире, она совсем остыла, но мы, наоборот, только разгорячились. Едва поднявшись ко мне и познакомившись с Джинджер, я объяснила Тому, что значило моё «нет». – Я люблю тебя, Том Хадсон. – Сказала я, глядя ему в глаза. – Ты раздражаешь меня больше кого бы то ни было на свете, но я люблю тебя. И не позволю топтать свою жизнь из-за меня. – Но я готов… – Тссс, – я приложила палец к его губам. – И я готова. Если ты и твоя семья примете меня, я брошу Нью-Йорк и уеду в Саванну с тобой. Никогда ещё Том не целовал меня так неистово. Всю ночь мы занимались любовью и разговаривали. Нужно было в стольких вещах разобраться, столько всего спланировать. – А как же «Снэки от Джекки»? Сэнди? Твоя работа? – Беспокоился Том, поглаживая мои обнажённые бёдра в три часа ночи, когда мы всё же добрались до уже деревянной мясной пиццы «Марио». Моё письмо Лизе стало для него самым веским аргументом истинной любви. Так он думал, пока я не согласилась бросить Нью-Йорк и свою жизнь ради него. Чего не сделала Лиза. Теперь он не будет бояться. – Мы что-нибудь придумаем. Чёрт, а «твоя» мясная пицца и правда хороша. Даже ледяной. Когда я растеряла черновики с историями рецептов, я думала, что никогда больше не услышу, как на меня вопит Сэнди. Как же я ошибалась. Объявив ему о своём решении уехать с Томом в Саванну, он в буквальном смысле начал кидаться вещами. В меня полетели ручки и подставки для бумаг с его стола, а когда те кончились – сырные маффины, что остались после шоу Джекки Адамс. Двадцать минут ушло на то, чтобы успокоить дядюшку Сэнди. Он выдохся и опустился на кожаное кресло, уставившись на первый экземпляр «Ста рецептов счастья», что лежал на столике перед ним. Я присела рядышком и, обняв Сэнди, положила голову ему на плечо. – Мы ведь столько трудились, чтобы создать империю, Джекки. – Тихо проговорил он. – Ты хочешь разрушить всё это из-за… мужчины? – Из-за любимого мужчины, Сэнди. – Мягко возразила я. – И я не собираюсь ничего рушить. Мой переезд ничего не изменит. – Как же! Он изменит всё. Шоу потеряет позиции, если вести его будет Лили. Она, конечно, хороша, но не так, как ты, Жаклин. Если Сэнди называет меня полным именем – жди беды. Это правило срабатывало в девяноста девяти процентах случаев, но сегодня, как видно, был тот самый оставшийся процент. Сэнди был слишком опечален и подавлен, чтобы начинать Третью мировую, в которой никто не выживет. – Всё останется по-старому, дорогой Сэнди. – Ласково пообещала я. – Я всё так же буду вести свой блог. Мы всё так же сможем записывать выпуски шоу. Просто я буду делать это из Саванны. Мы ведь не в прошлом веке живём, тебе ли не знать. – Но мы не будем всё так же видеться. Ну разве найдётся что-то более трогательное, чем мужчина, который не боится показаться сентиментальным? Я издала что-то вроде долгого звука «О», потому что ни в одном словаре не нашлось бы подходящего слова для Сэнди. Он нашёл меня, подобрал подбитую на дороге и выходил, как я Джинджер когда-то. Мне бы постыдиться того, что сбегаю от него, но он сможет понять – я не могу иначе. Когда-нибудь точно сможет. Нью-Йорк был моим временным пристанищем. Привалом в направлении к настоящей цели – любви. Чтобы найти своё место, иногда нужно сбиться с пути. И кто-то обязательно укажет тебе дорогу. Но это не про Нью-Йорк. Моим местом стала Саванна, а проводником – Том. Сэнди просто светил фонариком передо мной, чтобы я видела, куда ступаю. И если бы не его свет, я бы так и плутала в потёмках скорби по родителям и грусти по прошедшей любви. Сэнди поступил благородно, отпустив меня. Так гордые родители выпускают своего птенца из гнезда. Он не кричал «лети!» и ворчал большую часть времени, но приезжал каждое утро в мою квартиру, чтобы помочь собрать коробки. Составил дополнительное соглашение к нашему контракту, которое ничуть не обижало моих заслуг. Я уезжала в свой новый дом. Хозяйский коттедж в «Грин Вэлли», где я пока что так ни разу и не побывала. Всё вышло так, как мы и хотели. «Снэки от Джекки» всё так же продолжалось на канале «Лайфтайм» и привлекало всё больше зрителей – смена декораций оказалась той свежестью, что нужна каждому проекту время от времени. Стала теми самыми «огурцами», которых так не хватало Сэнди в моём салате нисуаз. Порой меня замещала Лили, вещая из Большого Яблока, но мы с Техасом и Джинджер неплохо справлялись и сами. Их мордочки стали знамениты не только в моём блоге, но и на федеральном канале. Хотя они были счастливы просто получать по кусочку от всего того, что получалось приготовить. Сэнди занялся другими проектами, но не забывал обо мне. Мы виделись пару раз в месяц, и он даже снисходил до того, чтобы прилететь в «эту деревню», как он придирчиво обзывал Саванну. Его детишкам так понравились лошади и лодки, что он не мог не признать, – в жизни в маленьком городе что-то есть. А Келли благодарила за приглашение. По её словам, этих вылазок как раз не хватало их браку. О чём я говорю! Всему нужна перчинка и глоток свежести. Даже чему-то такому идеальному, как брак Сэнди и нисуаз. Блог Джекки Адамс из кулинарного превратился в жизненный. Все настолько прониклись моими видео из «Грин Вэлли», в которых я рассказывала и показывала жизнь в тихом южном городе, что моя аудитория с каждым месяцем распухала, как дрожжевое тесто. А в административном домике постоянно звонил телефон – все хотели приехать погостить в Саванну. Лиза перестала быть помехой и оставила семейство Хадсонов в покое. Теперь у неё свой бизнес в сфере красоты, но мы редко о ней вспоминали. «Грин Вэлли» был спасён и процветал. И так возникла ещё одна кулинарная идея. Теперь вы можете не только заехать к нам «на огонёк», но и записаться на кулинарные курсы Джекки Адамс, которые проходят дважды в неделю на кухне «Грин Вэлли». Когда я не помогала Пэгги с готовкой завтрака или ужина, то с радостью учила других готовить. Прямо как Кен Эванс из моей книги. Ах да. Поваренная книга! Не успела она поступить в книжные магазины, а я не успела объявить об этом в последнем «нью-йоркском» выпуске, как «Сто рецептов счастья» принялись расхватывать так, словно в ней действительно можно было отыскать нужный рецепт, который приготовит счастье. Книга получилась живой, настоящей и трогательной. Как такую не полюбить? В студию приходило столько писем благодарности и восхищения. От тех, у кого я брала истории. И от тех, кому их рассказывала. Меня разрывало от чувств при мысли, что книга и потраченный на неё год помогли хотя бы одному человеку. Но судя по письмам, их было гораздо больше. Один экземпляр я, как и обещала, отослала Линдси из Чарлстона, подписав для её мамы. После переезда в Саванну мы частенько собираемся с ними, а в сентябре, буквально через два месяца после воссоединения, они с Джейми сыграли скромную, но романтичную свадьбу, которую организовали за каких-то пару дней. Несложно догадаться, кто готовил закуски для банкета. И торт из венских вафель. Мы с Сэнди ведём жёсткие переговоры насчёт следующей книги. Мэдди натолкнула меня на мысль обойти все заведения в Саванне и издать поваренную книгу рецептов с юга, где обязательно появится «Прыгающий Джон». Но для Сэнди это слишком провинциально. Однако мы работаем над этим, так что скоро к чему-нибудь да придём. Да уж. Когда я садилась в самолёт, в тот первый далёкий рейс до Питтсбурга, я и не знала, что когда вернусь, жизнь так сильно изменится. Что я наполнюсь смыслом и найду призвание, встречу любовь и обрету новый дом. Может, когда-нибудь «Сто рецептов счастья» перерастут в «Тысячу» или «Миллион» и среди них появится рецепт грушевого пирога от Джекки Адамс. Но пока я решила оставить его себе. Тот черновик я по-прежнему ношу с собой и иногда дополняю новыми страницами. Ведь грушевый пирог стал свидетелем всех счастливых и значимых событий в моей жизни. Даже сейчас, пока мы с Томом ехали к «нашему месту» на опушке, листки с перечёркнутыми каракулями грели внутренний кармашек моей сумки. Всё так изменилось, но не наша полянка среди дубов. Разве что позеленела и заросла ещё сильнее, словно одичав без наших визитов. Том расстелил покрывало и водрузил корзинку в середину, точно вишенку на готовый торт. Он прихватил с собой фрукты, сырную нарезку и крекеры. Но не забыл и о самом главном. Мясной пицце от «Марио», что стала его рецептом счастья. И о грушевом пироге, что стал моим. Этот, кособокий и слегка подгоревший, он испёк сам под чутким руководством Пэгги. Всё утро не подпускал меня к кухне – теперь-то я понимала почему. – Целый год прошёл. – Напомнил он, звонко чокнувшись со мной бокалом. – Просто не верится. – Согласилась я, наслаждаясь сладостью каждой секунды. – А помнишь, как ты разбил мой телефон в аэропорту? – Надо было смотреть, куда идёшь! – Ты опять за старое? И так каждый день. Можно любить человека до одури, но если ты с ним не смеёшься взахлёб, то это не твой человек. – Ты не попробуешь мой шедевр? – Том вырезал треугольник пирога и подпихнул ко мне. – Пахнет и правда здорово. – Похвалила я. – А ты сомневалась? Разве есть хоть что-то, в чём я плох? – Хм… скромность? – Подколола я его. – Ладно-ладно, я пробую. – Кусай побольше, – подсказал Том и так внимательно стал следить за мной, что я чуть не подавилась. Я ухватила почти половину куска, чтобы угодить ему. И замычала от удовольствия, причём не блефуя. Если не считать лёгкой горчинки от гари, то пирог был замечательным и… – Ой, что это? – Что-то хрустнуло на зубах. – Я чуть зубы не сломала. Ты что, положил туда камни? – А вот и нет. Глаза Тома блестели тысячами звёзд, хоть солнце и стояло в зените. Пока я дожёвывала пирог, Том задёргался, поднялся, потом опустился… о, Боже!.. на одно колено. И я достала изо рта кольцо с камнем. Том собирался сделать мне предложение! – Джекки Адамс… – Заговорил Том, взяв мою руку. – Ты самое невероятное, что со мной случалось в жизни. Я не знал, что можно так сильно влюбиться в того, кто наорал на тебя в аэропорту. – Ты первый начал, – сквозь слёзы ответила я, но тут же умолкла под укором в его взгляде. – Ты сделала меня самым счастливым парнем на свете. Поэтому я хочу спросить… Я перестала дышать. – Ты выйдешь за меня? На этот раз я не стану пугать его словом «нет». Я выдохнула и ответила: – Да! Кажется, в черновике с рецептом грушевого пирога появится ещё одна история. *** Грушевый пирог от Джекки Адамс Саванна, Джорджия Пирог обиды и извинений. Пирог добра и благодарности. Пирог заботы и любви. У этого пирога много названий, с ним связано много событий. Это пирог моей жизни, история которого началась, когда мне было семь лет. В тот день я впервые попросила маму не помогать мне. Усадила в гостиной с чашкой её любимого зелёного чая и заперлась на кухне. Я делала всё в точности, как в маминой книге рецептов. Боялась, что одна лишняя песчинка муки испортит весь рецепт. А если в тесте окажется хоть один комок, то всё пропало. Но пирог получился на удивление чудесным. Для семилетки-то. Никогда ещё я так собой не гордилась и не видела такой гордости в глазах мамы. Она взяла фотоаппарат и запечатлела меня у духовки в руковичках-прихватках, что не больше меня самой, с блюдом, что было тяжело держать, пока мама фокусировала на мне камеру. Она нажала на затвор и улыбнулась. Уже тогда знала, что я нашла тропинку к своему будущему. Что нашла себя. Папа вернулся раньше обычного. Тогда, помню, я радовалась, что он специально бросил дела ради моего пирога. Моей маленькой победы. Он не забыл про нашу традицию и вручил мне леденец, но привычный сувенир оказался не таким приятным, как его похвала. Мы сели за круглый столик в нашей уютной кухне и поужинали чаем с моим грушевым пирогом. Только мы трое во всём огромном мире – больше нам никто не был нужен. В тот день мама назвала его пирогом любви, даже не подозревая, что называет целую эпоху. Ведь мой грушевый пирог ещё не единожды становился пирогом любви. Я перескочу через долгие рассказы о том, как грушевый пирог по рецепту моей мамы появлялся на столе на каждое знаменательное событие моей жизни. День рождения, Рождество, День благодарения, Выпускной, победы в кулинарных конкурсах, поступление в университет и получение диплома, моя первая работа. Но он становился свидетелем и печали. Похороны отца, затем и мамы. Два самых ужасных дня в моей жизни, рядом с которыми даже уход Скотта – всего лишь пушинка в мириадах клочков летающего тополиного пуха.