Часть 3 из 5 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Какого хуя мы забыли здесь, в пустыне? — кричал он. — Кто-нибудь, вызовите полицию! Нам нужна помощь!
— Не обращай внимания на эту свинью, — сказал я хитчхайкеру. — У него аллергическая реакция на лекарство. На самом деле мы оба — доктора журналистики и направляемся в Лас-Вегас, чтобы запечатлеть на бумаге главную историю нашего поколения.
И тут я заржал сам…
Мой адвокат, скрючившись, повернулся лицом к хитчхайкеру.
— А правда заключается в том, — начал он, — что мы направляемся в Вегас пришить нарколыжного барона по кличке Дикарь Генри. Я знал его столько лет, но он кинул нас как лохов — а ведь ты понимаешь, что это означает, а?
Я было хотел заткнуть ему пасть, но мы оба зашлись в безудержном и безнадежном хохоте, как два придурка. Какого мы, блядь, хуя делали здесь, в этой пустыне, когда у нас обоих больное сердце!
— Дикарь Генри вышел из игры! — рычал мой адвокат на этого мальчика на заднем сиденье. — Мы собираемся вырвать ему легкие!
— И съесть их! — неожиданно выдал я. — Этот мерзавец так просто не отделается! Что же происходит с этой страной, когда любой жополиз может спокойно слинять, наколов доктора журналистики, как последнего болвана?
Никто не ответил. Мой адвокат вскрыл еще одну ампулу амила, а мальчонка в панике полез наверх с заднего сиденья, в спешке перемахнув одним махом через багажник.
— Спасибо, что подвезли, — верещал он. — Спасибо большое. Вы мне нравитесь, парни. Не волнуйтесь за меня.
Едва ощутив под ногами асфальт, он помчался стремглав, как заяц, по направлению к Бейкеру. Один посреди пустыни, вокруг ни единого деревца.
— Подожди минутку! — заорал я вдогонку. — Вернись и возьми пива!
Но, очевидно, парень меня не слышал. Музыка играла на полную громкость, а он мчался от нас так, что только пятки сверкали.
— Скатертью дорога, — заметил мой адвокат. — К нам в лапы попал настоящий чудик. Этот мальчик заставил меня понервничать. Ты видел его глаза? — он все еще смеялся. — Господи, да лекарство-то ништяк!
Я вышел из машины и вразвалку доковылял до водительской дверцы.
— Двигайся, я поведу. Нам надо выбраться из Калифорнии, пока этот хрен не нашел легавых.
— Вот дерьмо, да здесь себя бы найти, — сказал мой адвокат. — Он в сотне миль от любой цивилизации.
— Как и мы, — констатировал я.
— Давай развернемся и поедем назад в Поло Ландж. Они никогда не будут нас там искать.
Я пропустил его замечание мимо ушей и заорал, потому что в воздухе снова что-то запищало: «Открывай текилу!» — дал газу, и мы с шумом и гиком вынеслись обратно на автостраду. Не прошло и двух минут, как адвокат склонился над картой.
— Прямо по курсу местечко под названием Мескаль Спрингс, — сказал он. — Как твой адвокат, я советую тебе остановиться и немного искупаться.
Я замотал головой:
— Нам абсолютно необходимо попасть в отель «Минт» до окончания регистрации прессы. Иначе самим придется башлять за номер люкс.
Мой адвокат закивал.
— Только давай забудем об этой хуйне с Американской Мечтой, — заявил он, перетряхивая саквояж. — Великая Самоанская Мечта — вот, что важно. Полагаю, настало время закинуться промокашкой. Этот дешевый мескалин уже давно выветрился из башки, и я не знаю, смогу ли еще выдержать сколько-нибудь запах этого чертова эфира.
— А мне нравится, — сказал я. — Мы должны промокнуть в этой дряни полотенце, затем положить его на пол под педаль газа, чтобы пары били мне прямо в физиономию на всем пути в Лас-Вегас.
Он перевернул кассету. Радио вопило: «Власть народу — прямо сейчас!» — политическая песенка Джона Леннона, опоздавшая лет на десять.
— Этот бедный дурак сунулся не в свое дело, — заметил мой адвокат. — Такая шпана просто путается под ногами, когда начинает давить из себя серьезного.
— Говоря о серьезном. По-моему, пришло время заняться эфиром и кокаином.
— Забудь об эфире, — сказал он. — Давай заначим, чтобы пропитать им ковер в гостиничном номере. Но вот это… Твоя половинка солнечной промокашки. Просто разжуй ее, как бейсбольную жвачку.
Я взял промокашку и съел. Адвокат неуклюже возился с солонкой, в которой был кокс. Открыл ее. Рассыпал. Матерясь, стал хвататься руками за воздух, в то время как наша достойная белая пыль взметнулась ввысь, разлетаясь по пустыне и автостраде. Очень дорогой маленький смерч шлейфом тянулся за Великой Красной Акулой.
— О Господи! — промычал он. — Ты видел, что Бог только что с нами сделал?
— Это не Бог сделал, — взревел я. — Это ты сделал. Ты, ебанный в рот, наркоагент! Я следил за твоими телодвижениями с самого начала, легавая ты свинья!
— Выбирай выражения, — сказал он. И внезапно ткнул мне в нос черным толстым «Магнумом-357». Одним из этих курносых питонов Кольта с конусным барабаном. — Здесь злобствуют тучи стервятников. Они склюют мясо на твоих костях еще до рассвета.
— Ах ты, блядь. Когда мы доберемся до Лас-Вегаса, я из тебя отбивную сделаю. Как ты думаешь, а что с нами сделает наркосиндикат, когда я нарисуюсь с самоанским наркоагентом?
— Они замочат нас обоих. Дикарь Генри знает, кто я такой в натуре. Твою мамашу душу в корень, я же твой адвокат, — и он дико расхохотался. — Ты же наглухо обкислочен, мудак ты эдакий. Произойдет охуительное чудо, если мы доберемся до отеля и зарегистрируемся там еще до того, как ты превратишься в настоящую тварь. Ты готов к этому? Зарегистрироваться в отеле Вегаса под фальшивым именем, с намерением обвести всех вокруг пальца, и с головой, наглухо забитой кислотой? — Он снова заржал, зажал ноздрю и потянулся к солонке, нацеливаясь тонкой зеленой трубочкой из 20-баксовой купюры прямо в сердце того, что оставалось от порошка.
— Сколько у нас времени в запасе? — спросил я.
— Может, еще полчаса, — ответил он. — Как твой адвокат, я советую гнать на всех парах.
Лас-Вегас прямо-таки вырастал из-под земли. Я мог разглядеть контуры отелей, начавших проступать сквозь лазурную пелену пустыни: «Сахара», главный ориентир, затем «Американа» и угрюмый «Фандерберд» — скопище серых прямоугольников, маячивших вдали, вздымалось из кактусов.
Полчаса. Укладывались впритык. Нашей целью была здоровая башня отеля «Минт» в самом центре города, — и если мы до него не доберемся, пока еще держим себя в руках, то к нашим услугам будет тюрьма штата Невада, ближе к северу, в Карсон-сити. Один раз я там уже побывал, но только для беседы с заключенными — и возвращаться туда мне не хотелось бы ни под каким видом. Так что на самом деле выбора не было: мы должны были пройти сквозь строй, и кислота вставит по первое число… Пройти через всю официальную тягомотину, загнать машину в гараж отеля, охмурить администратора, пообщаться с коридорным, расписаться за пропуска для прессы — и все это липа, махровая нелегальщина, обман чистой воды, но, разумеется, должно быть сделано тип-топ.
УБЕЙ ТЕЛО, И ГОЛОВА УМРЕТ.
Эта строчка по непонятной причине появилась в моей записной книжке. Возможно, какая-то связь с Джо Фрэзиером. Жив ли он еще? Способен ли говорить? Я видел тот бой в Сиэттле — в жуткой давке за четыре места от самого губернатора, если брать вниз по рядам. Очень болезненный опыт, как ни крути, закономерный итог шестидесятых: Тим Лири — заключенный Элдриджа Кливера[5] в Алжире, Боб Дилан стрижет купоны в Гринвич-Виллидж, оба Кеннеди убиты мутантами, Оусли[6] складывает салфетки на Терминал Айленде и, наконец, невероятно, но факт — Кассиус/Али[7] повержен со своего пьедестала каким-то гамбургером из человечины, накачанной до смерти. Джо Фрэзиер[8], подобно Никсону, уступил, в конце концов, соображениям, которые такие люди, как я, отказываются понимать — по крайней мере, не лезут из кожи вон.
…Но это была уже совсем другая эра, сгоревшая дотла и канувшая в Лету прочь от похабных реалий омерзительного года Господа нашего, 1971-го. Многое изменилось за эти годы. И сейчас я был в Лас-Вегасе как редактор раздела мотоспорта этого респектабельного глянцевого журнальчика, заславшего меня сюда на Великой Красной Акуле по причинам, которые никто не удосужился объяснить. «Просто надо отметиться, — сказали они, — а дальше уже наше дело…»
Конечно. Отметиться. Когда мы прибыли в отель «Минт», мой адвокат оказался не в состоянии ювелирно справиться со всеми регистрационными проволочками. Мы были вынуждены стоять в очереди со всеми остальными — что на поверку оказалось сверхсложной задачей, учитывая обстоятельства. Я продолжал твердить про себя: «Спокойно, не шуми, ничего не говори… Отвечай, только когда тебя спрашивают: имя, должность, от какого издания, ничего лишнего, игнорируй это страшное вещество, делай вид, что ничего не происходит…»
Нет слов, чтобы описать весь тот ужас, охвативший меня, когда я наконец прорвался к клерку и начал невнятно бормотать. Все мои хорошо заготовленные силлогизмы развалились как карточный домик под неподвижным взглядом этой женщины:
— А, здорово, — сказал я. — Меня зовут, хм-м… А, Рауль Дьюк… да, в списке, никаких сомнений в том. Бесплатный завтрак, здравый рассудок, куда уж здоровее… полное освещение всего, что движется… почему бы и нет? Со мной здесь мой адвокат, и я, разумеется, понимаю, что его имени в списке нет, но мы должны получить этот номер, да, этот человек на самом-то деле мой водитель. На этой Красной Акуле мы промчались от самого бульвара, а сейчас пробил час пустыни, так? Да. Просто проверьте список, и вы увидите. Не волнуйтесь. Какие здесь расценки? И что дальше?»
Женщина ни разу не моргнула.
— Ваша комната еще не готова, — сказала она. — Но вас кто-то ищет.
— Нет! — закричал я. — За что? Мы еще ничего не успели сделать!
Мои ноги стали как резиновые. Я вдруг крепко схватился руками за стойку и резко осел перед женщиной-клерком на пол. Она протягивала мне конверт, но я отказался его принять. Лицо женщины менялось: распухало, пульсировало… вперед выдавались кошмарные зеленые челюсти и клыки — морда угря мурены! Смертельно ядовитого! Я рванулся назад и врезался в своего адвоката, который крепко схватил меня за руку и взял протянутую записку.
— Я разберусь с этим, — сказал он женщине-мурене. — У этого человека плохое сердце, но у меня достаточно лекарств. Меня зовут доктор Гонзо. Немедленно приготовьте нам номер. Мы будем в баре.
Женщина пожала плечами, в то время как он потащил меня прочь. В городе, в котором полным-полно закоренелых психопатов, никто даже и не заметит кислотного торчка. Работая локтями, мы пробились через переполненный вестибюль и нашли два незанятых высоких табурета у стойки бара. Мой адвокат заказал два коктейля с пивом и мескалем, а потом открыл конверт.
— Кто такой Ласерда? — спросил он. — Он ждет нас в комнате на двенадцатом этаже.
Я никак не мог припомнить. Ласерда? Что-то знакомое было в этом имени, но сосредоточиться было невозможно. Вокруг нас творились жуткие вещи. Рядом со мной сидела громадная рептилия и глодала женскую шею, по ковру разлилось кровавое месиво — на него невозможно было просто ступить, не то чтобы ходить по нему…
— Закажи туфли для гольфа, — прошептал я. — Иначе мы не выберемся из этого места живыми. Ты заметил, что эти ящерицы не испытывают никаких затруднений, когда снуют по этой мерзости, — а все потому, что у них на лапах когти.
— Ящерицы? — переспросил он. — Если ты полагаешь, что мы опять влипли, то ли еще будет в лифте.
Адвокат снял свои бразильские темные очки, и я увидел, что он плачет.
— Я только что поднимался наверх, встретиться с тем человеком, Ласердой, — сообщил он. — Я сказал ему, что мы знаем, чего он здесь рыщет. Ласерда заявил, что он — фотограф, но когда я помянул Дикаря Генри… О, это был беспроигрышный ход: он охуел. Я видел это по его глазам. Понял, что мы по его душу.
— А он врубился, что у нас есть «магнумы»?
— Нет. Но я сказал, что у нас был «винсент блэк шэдоу». Он наверняка обосрался от страха.
— Хорошо, — сказал я. — А как с нашей комнатой? И туфлями для гольфа? Мы находимся прямо в центре этого ебаного террариума! И ведь кто-то дает бухло этим чертовым тварям! Еще немного, и они разорвут нас в клочки. Господи, да ты погляди на пол! Ты когда-нибудь видел столько крови? А скольких они уже прикончили?
Я указал пальцем на группу, которая, похоже, на нас глазела.
— Срань Господня, да ты только посмотри на это быдло вон там! Они нас засекли!
— Это столик для прессы, — сказал он. — Именно там ты должен удостоверить наши личности и расписаться. Ладно, давай разделаемся с этим дерьмом. Ты займешься ими, а я решаю вопрос с комнатой.
4