Внутри все сжалось, но я поборола страх, нацепила беззаботную маску. Виктория снова удивлённо посмотрела на меня. Я видела, как важна для неё эта поездка, но по моей прихоти она могла потерять всё. Но, кажется, только что я прошла точку невозврата. Возможно, я справлюсь. Все ещё находясь в взволнованном состоянии, я улыбнулась. — Знаешь, а ведь я уже подготовила маленький подарок к твоему отъезду. Ты получишь его завтра в аэропорту и откроешь уже в самолёте… или когда прибудешь на место. — Ну что за глупости. Какие ещё подарки? — Не выпендривайся. Тем более, чего такого я могу подарить? Пусть тебя это не беспокоит. И ещё… — Что? — Ты совсем не страшная. — Ты тоже. Разве что совсем капельку. Она улыбнулась и растрепала мои волосы, а ужин больше не проходил как поминки. Остаток вечера я тщательно строила из себя клоуна, мы легли спать вместе и долго болтали. А когда Виктория уснула, я не проронила ни слезинки. Страх, словно кусок льда сковал моё сердце, и время остановилось. Завтра всё решится. Глава 3. Унижение Утро началось с хаоса. Проболтав полночи, мы заснули поздно и, конечно же, проспали. Не смог нас разбудить и будильник, настойчиво трезвонящий каждые десять минут, и столь же настойчиво и бездумно отключаемый. По чистой случайности к нам заглянула соседка и разбудила громогласной трелью в дверь. Вика, растрёпанная, в помятой пижаме и темными кругами под глазами, подскочила с кровати, страшным охрипшим голосом матерого курильщика гаркнула: «Кого там принесло?», и соседка перепугано ретировалась с извинениями. Теперь точно по всему району пойдут слухи, что Вика пьёт, по ночам занимается непотребствами, и неизвестно, чего ожидать от такого непорядочного человека. Чемоданы уже стояли в коридоре, полностью собранные, но в последний момент мы обнаружили, что забыли положить полотенца и купить новую зубную щётку. Пришлось взять старую — растрёпанную и некрасивую. Потом не могли найти паспорт Вики и пока искали, убили оставшуюся половину нервных клеток. Естественно, паспорт лежал на самом видном месте, но мы его в упор не замечали. За пять минут до выхода у подруги неожиданно порвались колготки — именно сейчас, когда за новыми бежать совсем не осталось времени. Она попыталась натянуть мои, и в итоге всё закончилось истерическим смехом вперемешку со слезами. Колготки не налезали, Вика упорно запихивала в них толстые ляжки, но когда попытка почти увенчалась успехом, раздался треск и на самом интересном месте появилась дыра. Её удачно скрывала юбка, но незапланированная вентиляция в такую холодную пору подругу не обрадовала. Пришлось искать старые джинсы, на которых психоделической кляксой застыло застаревшее пятно. Спрятать его удалось под не соответствующей погоде летней туникой — наверняка этот казус станет причиной очередных насмешек со стороны одногруппников Виктории. Но всё плохое уже случилось, и это была мелочь, недостойная нашего внимания. Миссия выполнена, и подруга нетерпеливо притоптывала у порога, ожидая меня. Я не переживала за то, как выгляжу, поэтому напялила вязаную юбку в пол, худи и жуткое даже на мой взгляд пальто в клеточку, которое постеснялась бы надеть моя бабушка — пару лет назад мы купили его в секонд-хенде. Но оно было тёплое, из натуральной шерсти, и ещё в нём я не выглядела сильно тощей на фоне располневшей подруги. Схватив раздутые чемоданы, мы рванули к такси — чтобы не опоздать, нам пришлось позволить себе такую роскошь. По дороге молчали, каждая думала о своём. Мне казалось, что как только Вика сядет в самолёт, то испытает огромное облегчение, избавившись от обузы в моём лице. Ещё в голове крутилась мысль, будто я забыла о чём-то крайне важном, но, как ни старалась, так и не вспомнила, что это. Мелькающие в окне люди и магазины слились в одну сплошную полосу, и я даже не успела осознать, насколько далеко от дома оказалась и что трепыхаться поздно. Наше появление в аэропорту было подобно урагану — Вика пёрла напролом словно ледокол-буксировщик — расталкивала пассажиров и провожающих, волоча за собой меня и трещавшие по швам чемоданы. Люди в недоумении шарахались в стороны от растрёпанной девицы с раскрасневшимся перекошенным лицом и телепающегося за ней бледного призрака, и безропотно уступали дорогу. Мы не опоздали — в запасе осталось достаточно времени, чтобы спокойно зарегистрироваться. Очередь была небольшая, потому компания яркой, красиво разодетой молодёжи сразу привлекала внимание. Я сжалась в комочек, узнав среди них одногруппников Вики, с которыми ей предстоит лететь на учёбу и провести весь год. Подруга после каждой встречи с ними плакала и жаловалась на их жестокость, но сейчас нам некуда было деваться — нужно сдать багаж и получить посадочный талон. Поэтому мы подошли и встали рядом. Вика, тяжело дыша, принялась обмахиваться краем шарфа. На фоне остальных выглядела она жалко — ненакрашенная, растрёпанная, в поношенной одежде. На лбу у неё блестела испарина, на куртке снизу разошлась молния, а чемодан грозил вот-вот развалиться. Старый дерматин потрескался, являя миру своё неприглядное желтовато-серое нутро. От обиды я едва не расплакалась. Высокий брюнет, один из тех студентов-мажоров, окинул нас презрительным взглядом и решил развлечь своих дружков. — Смотрите, жирдяйка притащилась. Я уже и не надеялся. Без тебя было бы не так весело. Чего опоздала? Не могла натянуть любимые леопардовые лосины? Кстати, где они? Я смотрела, как Вика от злости сжимает кулаки, и думала, хоть бы она не начала ему отвечать. Мне до дрожи в коленях не хотелось, чтобы мы стали причиной скандала. — Я же их тебе дала поносить, ты разве забыл? — не услышала моих беззвучных молитв Вика. — Правда, ты просил никому не говорить… Мажоры расхохотались, забавляясь ситуацией, кто-то из стоящих вблизи нас пассажиров тоже хмыкнул. Брюнет немного сник, но стойко выдержал выпад — самоуверенности ему было не занимать. — Точно! Не переживай, я взял их с собой и обязательно верну, чтобы ты их надела в первый день учёбы на новом месте. А то твои джинсы такие… такие… — Он брезгливо наморщил нос, но так и не подобрал подходящего слова. Красивый блондин с яркими голубыми глазами поспешил товарищу на помощь: — Стрёмные, Марк. Называй вещи своими именами! Они стрёмные, от них за версту пахнет дешёвкой… И мне кажется, это не джинсы, а скорее чехол от танка. Но и он на ней сейчас треснет. Не подходите близко, это опасно! — Закрыв лицо руками, блондин в притворном ужасе отшатнулся, якобы спасаясь от взрыва. Даже если бы речь шла не о нас, мне не было бы смешно. Но девчонки засмеялись в ответ на мерзкую шутку, стреляя глазками и кокетливо дуя пухлые губы, а парни одобрительно хлопали по спине недоделанного клоуна. Тот провёл рукой по идеально уложенным волосам и решил закрепить свой успех. В этот раз жертвой стал наш багаж. — А это у нас что, чемодан? Чёртов антикварный чемодан! У моего деда в молодости такой же был. Неудивительно, что ты опоздала — чтобы найти такое ископаемое, тебе наверняка пришлось обойти все помойки. И они снова рассмеялись. Я чувствовала фальшь в их гоготе — они знали, что всё это не смешно, но им просто нравилось издеваться. Я опустила взгляд. Нормальных дорожных сумок у нас действительно не нашлось — как-то до этого не доводилось путешествовать с нашими доходами и проблемами. Не было у нас и богатых родителей, которые обеспечили бы нам модную одежду, поездки в отпуск и красивые чемоданы. Мы выглядели жалкими и смешными. Это было очень и очень обидно. — Если бы у меня была возможность, я бы задержалась ещё, — пыталась парировать подруга, но напускная бравада ей давалась всё тяжелее, — чтобы как можно дольше не наблюдать твою противную рожу. Блондин скептически вздёрнул бровь. Его явно не задело такое глупое оскорбление. Очевидно же, что и он сам, и все вокруг считают его красавчиком. — Жалкая попытка, жиробас. Моя рожа — это лучшее, что ты видела в своей убогой жизни. Пользуйся возможностью, пока я добрый! Подружка блондина, глядя на него влюблёнными глазами, взмахнула длинными ресницами и переливчато засмеялась. Мелодично так. Не только симпатичная, но ещё и умная, наверное, раз её тоже отправляют на учёбу в Америку… Её подруги завистливо отвернулись, пока проходящие мужчины откровенно глазели на красотку. Выглядела она и правда великолепно: дорогущее даже на мой неискушённый взгляд кашемировое пальто плотно облегало стройную фигуру, подчёркивая все изгибы и выпуклости, а яркий шарф дополнял и без того идеальный образ роковой красотки, привлекая внимание всех вокруг. Включая и моё. Мне-то на показ выставить нечего, остаётся только стыдливо спрятаться в уголочке, мечтая, как бы сложилась моя жизнь, если бы… Да какая разница? Для меня уже всё потеряно. Но за Вику стало очень обидно и больно. Ну чего они пристали к ней? Неужели нельзя просто не замечать нас? Это так низко, издеваться над теми, кто беднее! Мы же им ничего не сделали, не трогали, и вообще, если они такие крутые, то какое им до нас дело? Я вжала голову в плечи и хотела бы зажмуриться, чтобы не видеть эти наглые, холёные, хохочущие лица, но не могла отвести взгляда — и от них, и от людей вокруг. Их слишком много, они слишком яркие, громкие, такие тяжёлые, колючие и липкие, как горячая смола. — Ты как всегда прав! — Красотка опять захлопала ресницами, ожидая, пока блондин обратит на неё внимание и решила продолжить веселье, снова напав на Вику: — Смотри, ей даже сказать нечего. Ой, а кто это с ней? Что за чучело? Участь девочки для битья меня не миновала — настала моя очередь вкусить прилюдного унижения. А так хотелось остаться незамеченной, мимикрировать под серую половую плитку, такую же безликую и ничем не примечательную, как и я. Спрятавшись за подругой, я надеялась на чудо, но оно не произошло. Что может быть хуже: я в незнакомом месте, вокруг толпа агрессивно настроенных людей, на меня все пялятся, а лучшая подруга уезжает? Я как самый одинокий в мире кит, песню которого никогда не услышат другие. В ушах запульсировало. Голоса стали тише и зазвучали далеко-далеко. Чёрт, только не сейчас. Глава 4. Шкаф — Ты в порядке? — Вика забеспокоилась, забыв об обидчиках, и принялась теребить меня: — Ты приняла таблетки? Надо потерпеть ещё немного, а после хоть в обморок падай. — Я в порядке! Ответ прозвучал намного громче, чем я хотела, и все снова расхохотались, уставившись на меня. Словно демоны, они впились в меня горящими взглядами и жаждали продолжения развлечения. Мне показалось, я вижу, как капает яд с их длинных острых клыков… — Да вы только посмотрите, чучело ещё и разговаривать умеет. Или это твоя говорящая обезьянка? — И снова хохот. — Да что же вы за люди такие? Займите себя чем-то полезным! — Вика развернулась спиной к одногруппникам и принялась обмахивать меня шарфом. — Ой, а это случайно не та сумасшедшая, про которую ходят слухи? — спросила одна из девчонок, тыкая в меня пальцем с ярко-алым маникюром. Ноготки блестели, будто испачканные в крови, переливались неестественным блеском, образуя у меня перед глазами калейдоскоп бликов и усиливая головокружение. — Какие слухи? — заинтересовалась вторая, и все уставились на меня. — Что она мамашу свою грохнула… Мелкая дрожь прошла по телу — мне показалось, что сейчас душа вырвется на свободу и, ничем не удерживаемая, как воздушный шарик, улетит в небеса. Тогда я точно умру. Но сейчас нельзя, я должна сдержать данное подруге слово. Собрав волю в кулак, я тихо, чтобы вновь не вызвать насмешек, выдавила: — Викусь, всё нормально, я в порядке. О себе волнуйся, не давай им себя обижать. Ты лучше всех их вместе взятых, они не стоят грязи под твоими ногами. Просто иди к своей цели. Помни, и на нашей улице будет праздник… Наверное, родить было бы проще, чем сказать это. Покосившись мутным взглядом в сторону, я заметила, что хотя на нас ещё посматривают, но интерес уже остыл — студенты взволнованы другим. Не стесняясь, они обсуждали предстоящее путешествие, куда пойдут и что купят, но никак не учёбу. Нам такая насыщенная программа не грозила, потому мы просто стояли чуть позади остальных: я всё так же немного не в себе, подруга красная от негодования. Наконец подошла наша очередь, Вика сдала чемоданы и получила посадочный талон. Она растерянно оглянулась на меня, будто документ, подтверждающий право на полёт, попал к ней случайно, и сейчас его заберут, а её саму прогонят. Никто из нас даже не надеялся, что однажды поедет заграницу — я видела, как Вика смотрит на талон, и не верит своим глазам. Для меня же этот клочок бумажки был сродни ядовитой змее, которая положит конец моему бессмысленному существованию. Осталось сделать всего пару шагов, и назад пути не будет — подруга уедет и я окончательно останусь одна. Время поджимало, одногруппники Вики уже отправились на таможенный контроль, и ей нельзя было отставать. Мы тепло попрощались, наговорив друг другу милых глупостей и крепко обнявшись. Я с трудом сдерживала слезы, глаза жгло, в носу щипало. Но я крепилась. Перед тем, как Вика ушла, я всунула ей руки самодельный конвертик. Зная о её любопытности, я ещё дома тщательно замотала конверт скотчем, чтобы она не распечатала его раньше времени. — Что это? — Ну… скажем так, там наставление от меня. Она хмыкнула, подняла его к свету и попыталась разглядеть что там. Предусмотрев и это, я использовала толстую непрозрачную бумагу. Я выдавила улыбку, но, видимо, она вышла совсем жалкой, так как подруга снова обеспокоенно посмотрела на меня. А мне хотелось взвыть от переполняющих чувств: отчаянья, тоски и страха. Ноги налились тяжестью, от количества незнакомцев вокруг разум мутился, не хватало воздуха. Все эти иностранцы, бандиты, маньяки — вдруг они только и ждут, когда я останусь одна, и тогда… Сердце билось то истерично, то замирало, и я задыхалась, но крепилась изо всех сил. Ещё немного, и всё закончится. Нужно потерпеть совсем малость — скоро я буду дома, за надёжными стенами, закроюсь на все замки, щеколды, цепочки, и всё будет хорошо. Последние пять минут я жаждала, чтобы подруга скорее ушла на досмотр. А она всё лепетала что-то, обнимала меня, поправляла одежду, волосы… Ждать было невыносимо, и вот наконец она скрылась за стеклянными воротами, лишь разок оглянувшись и крикнув: — Не забывай обо мне! Я буду скучать! И звонить каждый вечер!