Может, она ещё что-то говорила, но я уже бежала куда глаза глядят, натыкаясь на идущих навстречу, путаясь в своей дурацкой длинной юбке, запинаясь о чьи-то ноги и сумки. Перед глазами мелькали надписи, таблички, огни витрин, столики кафе, но я их не воспринимала, не осознавала, где нахожусь, пока не увидела значок туалета, и рванула туда — в надежде поскорее выпить спасительное лекарство. Специально не приняв его утром, и зная, что эффект, пока мы доедем, выветрится, а доза в две таблетки закончится моим полным неадекватом, я надеялась на облегчение сейчас. Я верила, что справлюсь, ведь обещала Вике это сделать. У меня больше нет надёжного друга, прикрывающего спину, я осталась совсем одна. Но мне нужно добраться домой. Самостоятельно. Это давило, разрывало на части, мне становилось всё хуже, я полностью перестала соображать. Перед глазами поплыло, уши заложило. Чудом я не оказалась в мужском туалете — он находился на пару метров ближе — и, заскочив в кабинку женского, захлопнула двери изнутри, полной грудью вдохнула пропитанный хлоркой воздух и принялась панически рыться в сумке. Чем дольше я ковырялась, тем отчётливее понимала — таблеток нет. Вот что с утра не давало мне покоя, вот почему мне казалось, что я забыла нечто важное! Чёртовы таблетки! Будь оно всё неладно! Слезы, уже не сдерживаемые ничем, хлынули с силой ниагарского водопада. Пара секунд, и носовой платок промок насквозь, а следом и рукав пальто. Мне пришлось закусить ладонь почти до крови, чтобы боль отвлекла от желания завыть в голос. Пахло в кабинке, как в любом общественном туалете, но я довольно долго просидела там, всхлипывая и размазывая сопли. Мечтала, чтобы аэропорт опустел и я смогла спокойно уйти. Воображала себя последним человеком на земле и наотрез отказывалась покидать своё убежище. Вскоре уборщица после очередной попытки вломиться в кабинку накричала на меня и выгнала. Перед этим мы недолго сражались, перетягивая дверцу на себя, но дородная баба оказалась сильнее и опытнее в этом деле, и я проиграла. После она накричала на меня ещё раз, обзывая обидными словами, и чуть не огрела по спине шваброй, когда я убегала. — Люди сюда нужду справить ходят, а не спать! Вали отсюда, наркоманка поганая! — кричала она мне вслед, размахивая шваброй, и теперь казалось, что на меня обратили внимание абсолютно все люди в зале отлёта — пассажиры, провожающие, грузчики, охранники, работники кафе. В панике я рванула к выходу, оставляя за собой позорный шлейф запаха хлорки и мочи, которые крепко въелись в мою одежду и волосы. Снаружи стояли такси, и я нырнула в тёплое нутро ближайшего. Водитель принюхался, наморщив нос, но никак не прокомментировал моё фееричное появление. — Вам куда? — спросил он любезно, оборачиваясь. Мужчина — смуглый и чернобородый, с большим крючковатым носом — напугал меня до жути, в его чертах я разглядела самого дьявола. В панике отпрянув, я выскочила наружу и залезла в другую машину. Заикаясь, попыталась что-то объяснить таксисту, но тот оказался не так приветлив, как предыдущий, смотрел на меня как на дуру, а потом выгнал, обложив матом. Я уже хотела сесть в следующую, но вспомнила, что у меня нет денег. В кошельке лежало лишь несколько мелких купюр, на которые я смогла бы доехать на автобусе до метро. Мысль об общественном транспорте повергла меня в ещё больший ужас — я металась, наскакивая на людей, лепеча под нос извинения и отлетая в сторону, пока снова не натыкалась на кого-то. Пару раз меня обругали, а один мужик, больно схватив за плечо, пригрозил кулаком. Кажется, один раз я потеряла сознание, но кто-то меня растормошил, и я снова бежала, бежала… В конце концов я оказалась на задворках какой-то промышленной улочки: здесь было темно, сыро и безлюдно. Свалившись под стеной на грязный асфальт, я смогла немного прийти в себя. Вокруг не было ни одной живой души, на меня никто не бросался, не тянул руки и не кричал. Едва я перестала ощущать на себе посторонние взгляды, прекратила и метаться из стороны в сторону. Если дождаться темноты, людей в городе станет поменьше, и я смогу добраться домой на автобусе. Или пешком. Идея показалась мне очень хорошей и здравой. Я кралась по улице, как воришка, и заглядывала в тёмные окна, пока не наткнулась на заброшенное двухэтажное здание. Замок был сломан, а дверь открыта. Не задумываясь, я зашла внутрь. Ободранное и неприветливое для обычных людей помещение меня обрадовало так, словно я оказалась дома. Тихонько пробравшись по хрустящему под ногами мусору, поднялась на второй этаж. Когда-то здесь были кабинеты какой-то небольшой компании: на стенах висели пожелтевшие от сырости и времени графики, повсюду валялась поломанная мебель, разбитая офисная техника, из большого деревянного шкафа с двойными дверцами торчали старые документы. Вытаскав бумаги наружу, я залезла внутрь. Там было пыльно, в носу защекотало, но я срочно нуждалась в отдыхе. Когда пыль осела и я немного притерпелась к запаху, закрыла дверцу. Стало темно, тепло, и долгожданное блаженство уединения накрыло меня с головой. Весь мир остался снаружи, а я наконец-то одна, в тишине и безопасности. Бессонная ночь, усталость и недавний ужас вымотали меня окончательно. Несмотря на пережитое и страх быть пойманной я довольно быстро заснула — отгородилась от всего мира стенками шкафа, зарылась в кипу древних, превратившихся в труху бумаг и отрубилась. Кажется, мне что-то снилось. Не знаю, сколько я проспала, возможно, уже настал поздний вечер или даже ночь, но разбудила меня резкая трель мобильного. Я едва не кинулась рыться по карманам — первая мысль была, что это Виктория. Но она позвонила бы только после прилёта. Неужели я так долго проспала? Тело затекло от неудобной позы, и я никак не могла заставить себя пошевелиться. Да сколько можно трезвонить? Так не хочется просыпаться… А потом испугалась, что с подругой что-то случилось. Она не смогла улететь, потому что заболела, упала с трапа… или самолёт разбился и мне звонят сообщить о её смерти. Душа заледенела. Финальный аккорд отрезвил — эту мелодию я не знала, мобильный был чужой, причём совсем рядом. Сначала я с облегчением выдохнула. Если это не мой телефон звонит, значит, подруга в порядке. Но затем вопрос забил тревожным колоколом: «Кто же там, за дверцей шкафа?» Меня объял смертельный ужас. «Успокойся, — попыталась я урезонить себя, — когда ты пришла, в здании было сумрачно, ты сейчас сидишь в шкафу за закрытой дверцей. Кому придёт в голову лезть туда?» Разве что сюда пришли с определённой целью. Вдруг за мной кто-то проследил? Увидел одинокую девчонку, в панике мечущуюся по улицам города. Девчонка явно не в себе, не понимает, где находится и что происходит. Идеальная жертва для убийц и насильников, которая сдуру ещё и сама пришла в уединённое местечко — даже труп не надо прятать. Это именно то, о чём мне всё время талдычила Виктория! Она же мне постоянно повторяла, чтобы я никогда не ходила в подобные места! Борясь со страхом, я зажала рот руками, чтобы случайно не выдать себя участившимся дыханием. Но вдруг мне всё это показалось? Я как-то не заметила, что звонок уже не играет, а вместо этого послышался мужской голос. Ну точно, это по мою душу! Маньяк! Глава 5. Убийство С присущей для такой ситуации обречённостью я стала ждать, когда же меня начнут убивать. Или насиловать. Или всё сразу. Но гипотетический преступник не спешил приступать к задуманному. «Я на месте… мы так не договаривались… давай покончим…» — Мне слышались лишь обрывки фраз, хотя маньяк говорил довольно громко. Всё-таки было важнее остаться незамеченной, нежели вникнуть в суть разговора. Но, судя по услышанному, он договаривается со своим подельником. Видимо, скоро преступников станет двое! «Ты не можешь ставить мне условия! Я и так пошёл на уступки!» — крикнул маньяк, явно чем-то возмущаясь. А я чуть не подскочила, когда он заговорил совсем рядом, даже смогла наблюдать в темноте его силуэт через щель в двери, и то, как он отчаянно жестикулировал. Судя по паузе, подельник ответил что-то неприятное, потому что маньяк сплюнул на пол и, развернувшись на каблуках, посмотрел прямо на меня. Точнее, на шкаф, в котором сидела я, ни живая ни мёртвая от страха. Я оцепенела, сердце перестало биться. Маньяк нетерпеливо оглянулся, затем, приблизившись впритык к шкафу, протолкнул что-то в щель. Оно врезалось мне в лоб и упало на бумаги, а он зло выпалил своему невидимому собеседнику: «Мне не нравится твой тон… Ты сильно пожалеешь…» Я ничего не понимала, но разговор явно свернул с моего убийства на другую тему. На улице завизжали шины, несостоявшийся маньяк после секундного раздумья выругался, сорвался с места и побежал к выходу. Но там ему преградили дорогу, так как он, подняв руки, попятился назад. Мои глаза уже привыкли к темноте, а тусклый свет из окон позволил немного разглядеть происходящее. Наверное, мне не стоило на всё это смотреть, но я ничего не могла с собой поделать. Всё ещё прикрывая рот рукой, я аккуратно, чтобы не нашуметь, наклонилась к щёлке и прикипела взглядом к не предназначенной для моих глаз сцене. У выхода появились двое мужчин. Один, с ковбойской шляпой в руке, что-то негромко говорил и посмеивался. Черты его лица в полумраке смазались, но фигуру я рассмотрела отчётливо: некрупный и невысокий, в коричневой куртке и светлых джинсах. В другой руке он держал пистолет и тыкал им в сторону того, кто недавно говорил по телефону. Всё было, как в кино! Его напарник выглядел солидней: высокий, в строгом костюме — из-под полностью расстёгнутого пиджака светлым пятном белела рубашка, слегка натянутая на выпирающем пузе. Ноги на ширине плеч, руки в карманах. Видимо, главный. Увиденное всё больше смахивало на сцену из гангстерского фильма, отчего я одновременно засомневалась и в реальности происходящего, и в трезвости своего ума. Захотелось хихикнуть, но я себя одёрнула и вновь затаилась. Преступники перекинулись ещё несколькими фразами, которые я не разобрала, но после этого маньяк — хотя мне уже не верилось, что мужчина, прибывший сюда первым, следил именно за мной — вдруг опустил руки и заявил: — Парни, вы крупно вляпаетесь, если не прекратите эту клоунаду. Вы же знаете, кто я, и какие люди за мной стоят! Давайте разойдёмся мирно, и я сделаю вид, что всего этого, — он обрисовал руками в воздухе два круга, — не было. Иначе в городе станет на одну банду меньше. В его голосе не было страха, только глухое раздражение. Он отошёл на несколько шагов и снова оказался рядом с моим убежищем. — Ты не в том положении, чтобы угрожать, Марат! — осклабился мужик со шляпой, неуклюже покручивая пистолет на пальце. — Твоя неприкосновенность здесь — просто пшик! Гони бабки, иначе… — выдержав многозначительную паузу, он очередной раз крутнул пистолет и вскинул его в нашу сторону: — Бах! Последовавший громкий хлопок на миг меня оглушил, а мой маньяк с глухим стуком упал на бетонный пол. Его убийца замер, растерянно таращась на пистолет, и заорал: — Твою мать! — Ян, что ты наделал? — Главный был ошарашен не менее, в его голосе звучало отчаянье: — Как мы теперь узнаем, где бабло? — Бля! Да я не специально. Хотел шугануть его… и палец, сука, дрогнул. Виктор, ты же видел, какой он борзый! Твою ж мать… — Лучше бы ты сам застрелился, дебил! Шакал нас на шнурки пустит… Выпендрились перед боссом… — Виктор схватился за голову, отвернулся к стене и сел на корточки. А до меня с опозданием начало доходить — на моих глазах только что убили человека! Но крик застрял где-то в горле, так и не вырвавшись. Наверное, это был единственный раз, когда я обрадовалась своему недугу и тому, что в критической ситуации впадала в оцепенение. Однако это не касалось того, что творилось у меня внутри. «Господи, он его убил! Убил! — Мысли в панике заметались в голове, сталкиваясь и создавая ещё больший хаос. — Я видела, как убили человека!» — Сам дебил, — огрызнулся Ян хриплым голосом, меряя шагами помещение. Под его ногами хрустел мусор и осколки стёкол. — Он не мог прийти на сделку с пустыми руками. Сумка с баблом должна быть где-то рядом. — Этот говнюк — чёртов перестраховщик. Ты же видишь, он пуст, — зло ответил Виктор, поднимаясь и подходя к убитому. — Он просёк, что мы хотим его опрокинуть, и пришёл с пустыми руками. И был настолько уверен, что мы ему ничего не сделаем, что даже не взял с собой волыну… в карманах, кроме хлама, ничего нет. — Если мы не найдём, куда он дел деньги, Шакал нас прикончит. — Ну, у тебя-то маза есть, ты же его любимый младший братишка, — саркастично процедил Виктор и тяжело вздохнул. Если Яна Шакал ещё мог простить, то самому Виктору такое счастье не грозило. — Не очкуй, мы что-то придумаем. Наверняка этот самоуверенный ублюдок оставил сумку в тачке… или на хате. Надо проверить все варианты. Пока его найдут, мы успеем всё разрулить. Ещё и в плюсе останемся. Переругиваясь, они шумно прошлись по комнате, шаркая ногами, поскидывали коробки на пол и попинали разный хлам, отчего я каждый раз вздрагивала, а моё сердце пропускало удары. Мне хотелось стать призраком или испариться, ведь сейчас меня найдут, раздастся ещё один хлопок, и я отправлюсь на тот свет, так и не познав всех прелестей жизни. «Чёрт, каких прелестей? О чём это я?» Через некоторое время я уже ничего не слышала, ни о чём не думала, ничего не хотела. В глазах потемнело. Не знаю, что произошло, вероятно, я потеряла сознание, но вскоре мне стал чудиться тёмный туннель, в конце которого брезжил свет. Сначала он медленно приближался, а потом с бешеной скоростью ударил в лицо. Защищаясь, я вскинула руки и упёрлась в ледяную поверхность. Видимо, я всё же заснула. Но сначала упала в обморок, причём весьма удачно. Потеряла сознание, но при этом тело осталось в том же положении, в котором я оцепенела, и не выдала своё убежище неосторожным движением. А сейчас организм решил, что издевательств с него хватит, и я выпала из шкафа. Свет в конце туннеля оказался всего лишь светом, проникающим в щель между дверцами шкафа, а нечто холодное под моими ладонями — бетонным полом. Я протёрла глаза, солнечные блики играли на стенах, в воздухе кружились пылинки. Похоже, уже утро. У меня жутко затекли ноги, спина ныла от сна в неудобной позе. Воспоминания о ночном происшествии обрушились, как лавина. Первым делом я замерла, ожидая выстрела или удара. Некоторое время ничего не происходило. Не обращая внимания на неприятную боль в конечностях, прислушалась. Тихо. Где-то совсем рядом проехал автомобиль — звук, постепенно удаляясь, затих. Я посидела ещё немного на четвереньках, не смея шелохнуться, — верхняя половина тела наружу, вторая в шкафу. Выползая, я попала рукой во что-то мокрое. У меня упало сердце — вдруг это кровь? Они же его совсем рядом убили. Я всё видела… Но оказалось, это обычная лужа, что натекла в разбитое окно после дождя. А я и не слышала, как ночью пошёл дождь. Оглянувшись, я ничего не увидела: ни трупа, ни убийц, лишь разорванные коробки и старую мебель. Может, мне приснился кошмар? Пошатываясь, я поднялась, попятилась к пыльному дивану и, споткнувшись, упала на пятую точку. В поисках опоры нащупала рукой нечто странное. Труп. Он был холодный и уже окоченел. Убитый лежал лицом вверх, с застывшим пустым взглядом мутных глаз. С раскинутыми руками и ногами. Куртка валялась рядом, а рубашка задралась наверх, обнажая поджарый смуглый живот с дорожкой чёрных волос от пупка до границы пояса брюк. Карманы были вывернуты — убийцы его обыскивали. Аккуратная дырочка во лбу походила на каплю киновари, а вот лужа под головой выглядела чёрной, как мазут. Пока я рассматривала тело и обдумывала увиденное — а не очередной ли это кошмар или галлюцинация, — пришла запоздалая реакция. Завизжать мне не удалось, лишь жалкий писк вырвался из перехваченного судорогой горла и, сама того не заметив, я бросилась к спасительному шкафу. Стоп! Нужно убираться отсюда, пока не нагрянула полиция или те бандиты, или ещё кто-то. Нужно собраться с духом и бежать, бежать. Но ведь стоит покинуть тесное убежище, я снова столкнусь с мёртвым мужчиной. Его остекленевшие глаза мне мерещились, даже если я зарывала свои. Судорожно выдохнув, я сжала ремешок перекинутой через плечо сумки, оглядела помещение в поисках выхода, стараясь не смотреть на мертвеца, наметила маршрут и тут мой взгляд наткнулся на ярко-синий кругляш. Он лежал на дне шкафа, наполовину скрытый папкой с бумагами. Естественно, я его подняла: небольшой овальный брелок с нарисованной девяткой и маленьким ключиком на колечке. Видимо, именно эта вещь прилетела мне в лоб вчера. Не задумываясь о последствиях, я положила брелок в карман и побежала к выходу. Решив, что на улице стоит соблюдать конспирацию и не светить лицом, натянула поглубже капюшон и быстрым шагом направилась с места преступления. Не успев спрятаться за первым поворотом, наткнулась на одиноко стоящую машину. Хотя внутри никого не было, с перепугу я замерла, и порыв ветра сорвал с головы капюшон. Растрёпанные волосы взметнулись в разные стороны, словно щупальца осьминога. Вернув капюшон на место, кое-как заправила волосы и поспешила скрыться в одном из переулков. Наклонив голову, шла быстро, оборачиваясь, лишь когда сворачивала за угол, пряталась в закоулках. Логика кричала, что я веду себя подозрительно и привлекаю внимание, что стоит быть спокойней. Было раннее утро, по дороге мне встретилось всего несколько прохожих, но показалось, что все они смотрели на меня с подозрением. И с некоторым упрёком. Их мимолётные взгляды словно вопрошали: «Кристина, почему ты сбегаешь? Ты ведь ни в чём не виновата. Или всё же виновата?» Я долго плутала, прежде чем смогла найти главную улицу и наконец понять, где нахожусь. Новая вспышка паники подтолкнула сесть в маршрутку, чтобы поскорее покинуть злополучный район и смешаться с толпой. Я должна раствориться в толпе! Невероятно, но, несмотря на свою болезненную мнительность, я подумала именно это. Мне хотелось как можно быстрее убраться отсюда, скрыться в своей маленькой квартирке и не видеть этих мрачных зданий, в одном из которых лежал мёртвый мужчина. Я не убивала его, ничем не могла ему помочь! И хотя совесть вопила, что можно было вызвать скорую или полицию, в итоге победила трусливая мысль: «Меня никто не должен увидеть». Один из пассажиров в маршрутке присел рядом, отчего я разнервничалась ещё больше. Всё время чудилось, что от меня пахнет кровью — мгновение, и я буду разоблачена. Каждая минута пути добавляла мне седых волос. Позже я так и не вспомнила, как оказалась у дома. Суетливо поднимаясь по лестнице на свой этаж, столкнулась с соседкой — не представляю, какого чёрта ей понадобилось торчать у двери в такую рань. Она окинула меня долгим пронзительным взглядом, на перепуганное «здравствуйте» ответив ехидное «доброе утро», отчего моя спина вмиг покрылась холодным потом. Квартира встретила меня приветливо, словно заключив в дружеские объятия после долгого расставания: открыв двери, я сразу почувствовала тепло. Кинулась к батареям и обрадовано всплеснула озябшими руками — наконец-то включили отопление! Я не любила свой дом, он всегда напоминал мне об одиночестве, нищете и отсутствии уюта. Но сейчас я всего этого не замечала. Это была моя крепость, где можно отрешиться от всех горестей, печалей, спрятаться от всех невзгод. Здесь нет окоченевших трупов с пустыми глазами, бандитов с пистолетом, здесь есть двери и закрываются замки. Стоило разок переночевать вне дома, продрогнуть и проголодаться, как родное жильё показалось хоромами, старый диван с выпирающими пружинами — самым удобным на свете, а постоянно перекошенный стол — изюминкой в интерьере. Я бегала от вещи к вещи и судорожно касалась знакомых предметов, чувствуя, как дрожу от пережитого ужаса, как волнами накатывают воспоминания и разбиваются об облегчение — я дома. Я добралась! В холодильнике обнаружился приличный запас продуктов — пока я рефлексировала, Вика позаботилась об этом. И я возблагодарила её за предусмотрительность. Она была уже далеко, но продолжала меня оберегать. Я достала хлеб, сыр, колбасу и накинулась на еду, не помыв руки и даже не сняв пальто. Только теперь я поняла, насколько сильно проголодалась, и какими вкусными могут быть самые обычные продукты. Руки тряслись, но я упорно игнорировала это и продолжала есть. Когда первый голод утих, я всё же разделась и умылась, сделала себе полноценный бутерброд и поставила чайник на плиту. И принялась неторопливо обдумывать последние события. За эти сутки я пережила больше приключений, нежели за всю жизнь, однако никогда не чувствовала себя такой живой и возбуждённой, как в это утро. Нервное потрясение ещё не прошло, но оно было… иным. Труп уже не казался таким страшным — особенно если не думать о луже крови, что растекалась под ним. Можно было представить, что мужчина просто устал и прилёг отдохнуть… на бетон посреди заброшенного дома. Ну, мало ли, какие у людей странности. Вот я, например, спала в том же доме, в шкафу. У каждого свои заморочки. В эту ночь вообще всё выглядело нереальным. Учитывая моё состояние, в бреду, с перепуга мне могло привидеться что угодно. Отъезд подруги, страх одиночества, насмешки и косые взгляды — уровень стресса зашкалил, нервы перенапряглись, и в итоге я увидела красочный сон, в котором выплеснулись все мои страхи и переживания. И я пришла к убеждению, что не было там никакого трупа, и точка! Мне показалось! А раз не было, значит, нет причин винить себя в смерти незнакомца. Но в кармане в подтверждение всех приключений лежал загадочный ключ. Я достала его и положила на стол. Даже при беглом рассмотрении было ясно, что ключ самый обыкновенный. Такие обычно торчат в дверцах ячеек супермаркетов, камерах хранения аэропорта или вокзала. К колечку прицеплен простенький овальный брелок с цифрой 9, написанной от руки чёрным маркером. На брелоке две просверленные дырочки, вверху и внизу, в одну из которых и продето кольцо. Действительно, самая обычная вещь, которую в заброшенном доме на окраине города спрятал перед смертью какой-то незнакомец, а я зачем-то подобрала. Ничего странного.