— Базара нет. в лучшем виде сделают. — пообещал он. разглядывая схему выкройки, поражаясь моей предусмотрительности. — Не боишься, что кину? — Нет. не боюсь. Хорошего человека сразу видно. Что бы ты за три штуки, да в бега подался? Да ну нафиг. минимум десять косарей для этого надо. Хыдыр насуплся. задумчиво почесал тыковку и привел весомый аргумент: — Зачем мне бегать? — Ты же не хочешь, чтобы это кафе сгорело, или в машину гранату подбросили? По глазам вижу, что не хочешь. Тем более, что ты с каждого костюма полтос себе в карман положишь. Чистый хаир — две штуки, как с куста. И делать ничего не надо. — Угрожаешь? — набычился обиженный контрагент. — Предупреждаю. Работаешь честно — получаешь прибыль. Захочешь кинуть — выйдет себе дороже. Тем более, что впереди светит дело на десять тысяч чистогана сразу. Ты же разумный человек — зачем тебе проблемы вместо дохода? — Якши. цена такой: сто рубль один костюм кимоно. Месяц заказ делают. Устраивать тебя срок? — Восемьдесят рублей за штуку и три недели на все про все. — Может твоя бесплатно давать самсем? Или мне свой карман доложить? Такой ценам бывать не может. Пойди рынок смотри — похожий куртка сто пятьдесят рубля будет. — Не морочь голову. На рынке — розница, с накруткой от продавца. У нас оптовый закуп. Восемьдесят и ни рубля больше. — Девяносто пять, только из-за уважения тебе. Меньше никак, совсем мине мал-мала ничего не останется. Сошлись на восьмидесяти пяти, но только через полчаса ожесточенного торга. Причем мне сначала образец покажут, чтобы я замечания и уточнения внес в серию. Есть у них что-то общее с турками из девяностых, даже сервис для покупателей организовали. Все же торговля у местных в крови. — Что тама ты говорил про десять тысяч следующий дело? — напомнил Хыдыр о следующем этапе сотрудничества. — Приеду образец смотреть, тогда и поговорим. Будет хороший товар — обещаю, много больше десяти тысяч заработаешь. Ты скажи, чтобы постарались. В твоих интересах. Распрощавшись с Хыдыром. отправился в райком комсомола, где имел продолжительную беседу с руководителем местной молодежи. Встреча прошла в дружественной и деловой обстановке, если выражаться языком программы «Время». Обсуждали обстановку в регионе и открывающиеся перспективы по распилу бюджетных денег. Хотя понятия такого в этом времени еще нет. но процесс успешно освоен и знаком большинству секретарей ВЛКСМ. Через собственные кооперативы или через Центры научно-технического творчества молодёжи (НТТМ). Эти уродливые порождения горбачевской перестройки существовали при райкомах комсомола по всей стране для открытого воровства бюджетных денег. НТТМ по сути не облагались налогами вообще, лишь платили символические 3 %. да отчисляли треть прибыли в фонд, который сами же тратили по своему усмотрению. Центры научно-технического творчества молодёжи изначально создавались, как инкубаторы для новых идей и технологий, но по факт они выращивали криминальных дельцов и откровенных преступников конвейерным способом. Стоит ли удивляться, что в девяностые вся эта «комсомольская» пена всплыла наверх в качестве мэров, губернаторов и «бизнесменов», ибо к распаду СССР они уже спокойно ворочали десятками миллионов рублей каждый. Не удивительно, что приватизация прошла исключительно в их пользу, простые граждане со своими мизерными накоплениями не могли состязаться с их капиталами и связями. Точно такой же НТТМ существовал и в Лениноранском районе. Вот на него и возложил товарищ Ахундов, по нашей подсказке, функцию учета жителей города, и ведения реестра будущих акционеров «Лениноран-нефть-инвест». Поначалу комсомольские функционеры идею восприняли холодно, как лишнюю и бесполезную нагрузку. Поэтому я и приехал, чтобы объяснить потенциальную выгоду и размеры прибыли, которую можно укр… получить в процессе ведения дел. Первый секретарь даже любимую тему про сорта виски забыл, тут же вызвал советника по культуре, знакомого уже по предыдущем визиту. Тощий зануда похоже у них здесь вместо мозгового центра, ибо все остальные сотрудники выполняют представительские функции: выступают на митингах, ездят по предприятиям, где их угощают и потчуют яствами, ведут свои личные коммерческие дела, так что некому больше заниматься работой. К тому же он единственный из всех работников райкома, который не приходится дальним родственником секретарю. Поэтому и худой такой. Моя физиономия в кабинете начальства его явно не обрадовала, но вникнув в суть «коммерческого предложения», он подтвердил, что это очень выгодная схема. — Двести процентов прибыли в год. — после недолгих расчетов подвел он итог. Первого секретаря райкома ВЛКСМ чуть удар не хватил от этой цифры. Для успокоения нервов ему пришлось хлопнуть стакан коньяку, но это мало помогло. Его так трясло, что зубы об стакан стучали и добрая половина содержимого чаши на полу оказалась. Глава 34 Возвращаюсь из горкома, довольный, как удав, сожравший кролика. Переговоры прошли удачно, и процесс встал на накатанные рельсы — теперь его уже не остановить. Обдерем комсомольскую элиту как липку, никуда они теперь не денутся. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Благодушие в миг слетело, когда увидел гаишника, машущего мне палочкой. Хотя полосатый жезл у него почему-то без полосок, и больше напоминает мухобойку. К пластиковой ручке приделан огромный красный «катафот»-отражатель. Редкая разновидность жезла — уже забытая в нашем времени. По идее, инспектор ГАИ не имеет права меня останавливать, для этого существует военная автоинспекция, но на ЕРЗАЗике обычные гражданские номера, и поэтому он в своем праве. Обжегшись на молоке — на воду дуют. После подставы с мебелью все необычные ситуации сразу вызывают у меня приступ осторожности и повышенной бдительности. Поэтому первая мысль — засада! Опять происки злобного и мстительного ликвидатора? Но оценив ситуацию, прихожу к выводу, что такой масштабной засады он сделать не смог при всем желании. Во-первых: инспекторов три штуки, двое на канареечном «Москвиче» с синей полосой и несуразной мигалкой на крыше — с моей стороны дороги, и еще один на канареечной расцветке мотоцикле шерстит встречный транспорт. Мотоцикл классный: «Днепр» с коляской — давно таких не встречал, раритетная редкость. Кроме «санитаров трассы» в милицейской форме наблюдается один грузовик Газ-52 и «Лада» с усатым водителем в огромной кепке. Такого количества реквизита и подсадных лиц мой противник точно собрать не смог бы. Он сам здесь на нелегальном положении по сути. — Права показываем! Здесь инспектор ГАИ — лицо уважаемое, обличенное властью, поэтому представляться, отдавать честь и просто здороваться не обязан. Так что гаишник — однозначно настоящий. Такое брюшко отъесть специально невозможно. Предъявляю красную книжечку с фотографией, заодно и путевой лист протягиваю. — Кузов что везешь, пакажи. В нашем времени я бы просто послал такого хама куда подальше, но здесь нарываться не стоит, поэтому просто интересуюсь причиной такого внимания к моей машине. Инспектор посмотрел на меня, как солдат на пустую консерву. подумал несколько секунд, не является ли ответ оскорблением его достоинства, и снизошел с разъяснением. Оказалось, что ночью из соседнего совхоза украли двенадцать баранов, судя по следам — вывезли на автомобиле. Вот и шерстят всех подряд. — Смотрите, мне не жалко. — открываю заднюю дверь и демонстрирую пустой фургон. В этот момент меня посещает мысль, что подброшенный пакет с коноплей сейчас смотрелся бы очень уместно. Но обошлось — страхи оказались напрасными. Багажник был девственно пуст, как холодильник в студенческом общежитии за день до стипендии. Если не считать запаски и троса. — Гражданин Морозов? Пока я созерцал пустое пространство грузового отсека, за моей спиной образовалось трое граждан нерусской национальности. Товарища в «муходроме» я опознал — это он изображал водителя «Лады». а двое сопровождающих в салоне сидели, дожидаясь пока инспектор заведет меня за фургон. — Прокуратура СССР. - предъявил удостоверение усатый. И этим озадачил меня всерьез. Кого-кого. а этих я точно не ожидал встретить. — Вы задержаны, и должны проехать с нами. Первая мысль была — раскидать их. но я все же не Ван Дам и не Чак Норрис, к тому же их шестеро, включая гаишников, наверняка оружие есть, раз на задержание ехали. Конечно, если работать всерьез, то шанс вырваться у меня будет. Но тогда надо реально калечить, бить в полную силу. Без всяких шуток, если не хочу получить пулю из ПМ в спину. Пока размышлял, мне ловко накинули браслеты и затолкали в машину на заднее сиденье «Лады». Двое пристроились по бокам, усатый сел за руль. Хуже то. что милицейский «Москвич» тронулся следом за нами, сопровождая. Через некоторое время я понял, что везут меня не в здание прокуратуры, и вообще не в город. Так оно и оказалось. Прибыли в поселок Мосаллы. в какое-то двухэтажное здание. Судя по вахтеру на входе — государственная контора, хотя вывески я не заметил. Это радует, значит не похищение. И Громов меня скоро вытащит, или я сам сбегу, как только наручники снимут и по сторонам осмотрюсь. Но через пару мгновений я понял, что не все так радужно, как я думал. Наручники сняли, но осмотреться не успел — сильный удар в спину и я оказываюсь на полу в камере. Дверь за мной тут же захлопнулась и… наступила тьма. Нет. это не зрение пропало, просто в карцере не оказалось ни лампочки, ни окна. Входная калитка обита стальным листом, без глазка, и без единой щелки — ни лучика света не пробивается. На ощупь нашел выключатель, судя по форме древнего вида с торчащей пипкой, пощелкал без малейшего результата и понял, что сидеть придется в полной темноте. Насколько это плохо — я осознал только потом. Когда заскрипел засов и появился конвоир с кружкой воды и куском черного хлеба, то я просто потерял ориентацию на некоторое время — лампа в коридоре слепила, как прожектор. Зрение за несколько часов адаптируется к полной темноте и такой переход бьет по глазам почище свето-шумовой гранаты. Обследование камеры ничего не дало. Похоже на обычный подвал или погреб, но с железной дверью. Единственное отверстие нашлось под потолком, видимо отдушина для вентиляции, но через него только крыса пролезла бы. да и то не слишком раскормленная. Из удобств — пустое ведро в углу для отправки естественных нужд и топчан с тощим матрасом. Ни подушки, ни одеяла, хотя в камере весьма прохладно. Хорошо, что бушлат оставили, только ремень сняли, иначе окочурился бы от холода. Самое плохое, что часы тоже отобрали. Дальше началась нат\гральная пытка. Бесконечное ожидание в полной темноте, без единого звука и дуновения воздуха. Пробовал стучать в дверь, но никакой ответной реакции не дождался. Похоже, калитка такой толщины, из нескольких слоев стали, дерева и утеплителя, что снаружи ничего не слышно. Возможно, в здании вообще никого нет. кроме сторожа на вахте, по моим расчетам глубокая ночь наверху. Хотя могу ошибаться — ориентиров нет. остается только гадать, да урчание голодного желудка дает понять, что времени прошло много. Выручил меня, как ни страно. холод! Попытки согреться сильно разнообразили мой досуг, отвлекая от темноты и голода. Экзекуторы немного просчитались: будь я сытый и в тепле — психика могла не выдержать испытания темнотой и одиночеством в абсолютной тишине. Очень тяжело переносится — теперь я точно это знаю из личного опыта. Наверное на это и был расчет. Но голод и холод реально не дали сосредоточиться на этом, постоянно отвлекая и напоминая о других проблемах. Может, я переоценил садистские наклонности местных прокуроров, и ничего специально не подстраивали, просто бросили в подвал, а заказчик должен приехать попозже? Ведь никакой попытки допросить или разговорить не было. Сразу закинули в погреб и забыли. Вполне правдоподобная версия. Но тогда завтра надо ждать гостей? Получается приказ о моем задержании пришел из Баку или из Москвы заранее? Но откуда эти добрые люди могли узнать, что я именно сегодня выберусь в город? Никак не могли, я сам об этом узнал только сегодня утром. Жилинский слил? Да ну на! Так ошибаться в людях — мне не страну спасать надо, а баранов сторожить. Тех. что вчера в совхозе украли. Не мог товарищ майор предать — это противоречит всему моему жизненному опыту и знанию человеческой натуры. Кто-то из офицеров в штабе? Тоже сомнительно. Слишком сложная и ненадежная схема получается. Получается, либо в горкоме комсомола, либо у Хыдыра меня уже ждали, а засада заранее была продумана и подготовлена. Интерлюдия. 9 марта 1989 года. г. Баку, здание штаба Каспийской военной флотилии. Капитан первого ранга Громов с самого утра был задумчив и невесел. И причина крылась не в праздновании Международного Женского дня накануне, и даже не в том обстоятельстве, что оно чудесным образом совпало с обмыванием очередной звездочки. Досрочное присвоение звание еще и не обмывали по настоящему, только дома в узком кругу. — Ну. что. адмиральское звание все ближе? Снова прав оказался товарищ Шурик? — по странной прихоти восприятия прогноз загадочного старца прочно теперь ассоциировался с личностью рядового Морозова. Наверное потому, что загадочного старика в глаза никто не видал, зато приключения с участием шебутного, но удивительно везучего раздо… рядового срочной службы наблюдались практически постоянно. — Адмирал КГБ? Гм. звучит хорошо. Хотя. нет. в оригинале было — адмирал ФСБ. Федеральной службы безопасности, кажется? Размышления о судьбе несостоявшегося героя-пограничника плавно перетекли к делам насущным. Не столь радужным и веселым. Когда Громова срочно вызвали в Баку, он даже не предполагал, что едет за новым званием, по всем раскладам выходило, что года через три светит повышение, не раньше, даже с учетом, что должность полковничья. Конечно, его теперь напрямую курирует генерал Леонтьев из центрального аппарата КГБ СССР, и лично Председатель следит за всеми его действиями, отчеты каждую неделю требует, но быстрое повышение в звании никак не укладывалось в общую логику событий. Об их прямой связи никто лишний не должен догадываться, а тут такая засветка. Причем Громов точно знал, что ЦРУ и РУМО(американская военная разведка) ведут досье на всех советских офицеров в звании от полковника и выше. И такой ход никак не отвечал интересам операции, лишнее внимание ни к чему. Все разъяснилось сразу после приезда в Баку. Позвонил генерал Гасаналиев из Азербайджанского КГБ и вежливо, но очень настойчиво попросил приехать к нему на прием. Фигура очень влиятельная в республике, и отказывать в такой просьбе не принято, хотя знаком Громов с ним весьма поверхносто. Сидел товарищ Гасаналиев в богато отделанном кабинете, в сером помпезном здании на центральной площади города. При встрече был приветлив и обходителен, сразу с порога огорошил новостью, что именно его хлопотами выбита третья звездочка капитану на погоны. Громов вежливо поблагодарил, теряясь в догадках, с чего такая забота и щедрость. Не сказать, что звание незаслужил…карьере, но бесплатный сыр будет только при коммунизме, а он пока еще не наступил. Так оно и оказалось. После пряников пошли… нет. не угрозы, всего лишь сообщение, что дело о «ясновидце» теперь в их веденье, и мягкая просьба передать все собранные материалы о старце Исмаиле лично товарищу генералу. Громов вежливо отказался передавать дело, сославшись на вышестоящее начальство и отсутствие указаний. Генерал попытался намекнуть, что разрешение он обязательно получит, но время терять не хочет, поэтому лучше отдать документы сразу. Ко взаимному удовольствию. Что предлагалось взамен, товарищ не озвучил, но явно не простое «спасибо».