— Ладно, хватит, — Женька выдохлась и опустилась ногами на дно. Дыхание у неё сбилось, как и у Максима. Но, надо признаться, страх перед водой, который мешает всем неумеющим плавать, поуменьшился. Настолько, что она даже решилась с вскриком подсечённого бегемота бухнуться назад. Руки Максима тут же обхватили её поперёк лопаток. Женька засмеялась, с полным правом берясь за плечи своему учителю и спасителю. И вдруг смеяться расхотелось. Близость Максима ощутилась как-то особенно остро. Совсем не так, как ощущался напор Льва, не к ночи он будет помянут. Просто совершенно не хотелось ни отпускать, ни отдаляться. И Максим стал восприниматься каким-то крупным и что ли надёжным. Его отяжелевшее вмиг дыхание не пугало, а наоборот — привлекало. Настолько, что Женя шагнула ближе к нему. Вода колыхалась вокруг, а между ними было всё меньше физического пространства. Пока оно не исчезло совсем — в грудную клетку Максима упёрлась мокрая ткань и то, что под нею. И кожа к коже… Сердце будто лопнуло у Максима за кадыком. А когда Женины руки аккуратно обвились вокруг его шеи… Чужой вес, многократно облегчённый водой и полностью доверенный ему. А если… Тёплое, мягкое касание… Которое не перепутаешь ни с чем, даже если происходит оно в первый раз. Женька, не обращая внимания на звон в ушах, двинулась вперёд, ещё ближе. И когда её языка коснулся чужой, на мгновение захотелось испугаться. Но тело, не слушая разума, само повлеклось навстречу и углубило поцелуй. Руки крепко сжали напрягшиеся мышцы чужих плеч. Неизвестно, когда и чем бы это всё закончилось, но вмешалось нечто из вне. В прямом смысле нечто — совсем рядом с ними по воде раздался плюх, окативший Максима с Женькой неприятными брызгами. Те машинально дёрнулись друг от друга, будто застигнутые за чем-то постыдным. А буквально через минуту с берега раздались недовольные голоса и безжалостный свет фонаря ударил Максиму и Женьки в глаза. Кажется, их всё же хватились… Уличённые, они шли под конвоем из троих человек — двух вожатых, среди которых была недовольная Марго, и воспитательницы. Воспитательница активно стыдила Женьку, которая, понурив голову, уныло вышагивала рядом с ней и смотрела исключительно себе под ноги. Максиму очень хотелось громко послать эту старую грымзу, но он боялся вывести её на ещё больший гнев, поэтому до поры до времени просто стискивал зубы. — Всего семнадцать лет — и такое… — сетовала недобрая Екатерина Васильевна. — Ты хоть представляешь, что с тобой могло случиться?.. Воспитательница многозначительно покосилась на Максима, и у того сжались кулаки от злости. Его ругают, как нашкодившего ребёнка. И за что?..Да и кому понравится чувствовать себя бестолковым ребёнком в шестнадцать-то лет? И будто он собирался сделать Жене что-то плохое… Раздражение стало закипать сильнее. — Об этом, Солдатеева, завтра же узнают твои родители, — с каким-то мстительным удовольствием подытожила Екатерина Васильевна, победно глядя на Женю из-под узких очков с толстыми линзами. Видимо, так она пыталась отыграться на красивой девчонке — красивые девчонки таким, как Екатерина Васильевна, не нравились никогда. Но вместо того, чтобы окончательно пасть духом, Женя вдруг распрямилась плечами и недобро зыркнула на воспитательницу. Кого-кого, а родителей она не боялась, и это придало ей сил для отпора: — Тогда ещё они узнают, что ваши вожатые занимаются растлением несовершеннолетних, — как на духу выпалила она. Марго и второй вожатый с любопытством обернулись на Женьку, а Екатерина Васильевна будто получила пощёчину. Слухи до неё, конечно, доходили, но она предпочитала им не верить, считая это фантазиями девочек. Но, в любом случае, развивать эту тему не хотелось, да и было опасно. — А ещё у вас около лагеря пешком разгуливают маньяки, и об этом наши родители тоже пока не знают, — подключился Максим. Екатерина Васильевна зыркнула на него глазами, в которых читалось плохо скрываемое поражение, прикрытое излишним раздражением. — Ты, Саянов, вообще помалкивай, — попробовала она вернуть себе бразды правления. — После такого-то… — А что? — окончательно осмелел Максим. — И моим родителям сообщите? Так мой отец за меня только порадуется. Женя на это поспешила закашляться и только бросила короткий одобрительный взгляд на Максима. Который настолько придал ему уверенности, что ему даже захотелось, чтобы воспитательница на него наябедничала. — Вот завтра и посмотрим, — твёрдо произнесла Екатерина Васильевна. И больше ничего не говорила до самого Женькиного корпуса. По пути Женя с Максимом успели попереглядываться, скрывая хитрые улыбки и явно одобряя друг друга. Разогнали их, конечно, без права прощания. Но Максима это не слишком расстроило. Улёгшись на кровать, он упорно не отвечал на вопросы девятого и только чувствовал, как по кровотоку бежит чистая радость. А вот Танькины чувства радостными назвать было нельзя. Ворочаясь с боку на бок, она всё никак не могла убежать от дурацких мыслей. Зачем она попёрлась за Женькой с Максимом? В момент, когда они уходили с танцплощадки, Танька была уверена: чтобы понять, что сестре ничего не угрожает. За этим же она издали следовала за ними до самой речки. Ведь там этот псих мог Женьку и утопить… А поняв, что топить её никто не собирается… Танька и тогда не ушла. А продолжала сидеть за кустами, наблюдая. Конечно, было толком ничего и не видно, но фантазия у неё всегда была хорошая. И что-то вроде злости — или радости? — билось у неё в ушах. И она не могла перестать подглядывать и представлять, представлять… Голоса тех троих она услышала первой. Ужас сковал её тело и сознание. Надо было что-то сделать… Сейчас-то Танька понимала, что нужно было кинуться им наперерез, попытаться отвлечь чем-нибудь. Но тогда она сообразила только схватить с земли камень и запустить в нужную сторону. Не в идущих, конечно, а в сторону Женьки с Максимом. Теперь она убеждала себя, что так они хотя бы успели отпрыгнуть друг от друга, и это хоть немного спасло их от возмездия. Но всё равно чувствовала себя Танька не только глупой, но ещё и бесполезной. Такая себе королевская ночь. Глава 9. Ж Когда кто-то старается не шуметь, то шума от него всегда становится ещё больше. Через поверхностную утреннюю дрёму Максим расслышал осторожную возню в коридоре. Была суббота и, судя по бледной серости окна, ранее утро. Поэтому шуметь в коридоре было некому. Разве что барабашке. Барабашек Максим не боялся, поэтому повернулся на другой бок. Резко и коротко ударило об стену — как если бы вешалка описала полукруг и врезалась в твёрдую поверхность. Возможно, это не барабашка, а грабители. Но с грабителями должна разбираться полиция. Или, по крайней мере, взрослые. Максим открыл глаза и проморгался. Кажется, собственное сознание сыграло с ним злую шутку: потому что он тоже вроде как взрослый. Поэтому, презрев сонливость и всякий страх, Максим поднялся с кровати и тихо приоткрыл затворённую на ночь межкомнатную дверь. Ни барабашек, ни грабителей в квартире не оказалось. Максим не без предательского облегчения обнаружил в коридорном проёме маму, занятую утренними сборами. Не видя его, она подошла к зеркалу и стала красить губы, внимательно глядя на собственное отражение. Максим уже собирался ложиться обратно, но тут из соседней комнаты, не спеша, вышел отец. Вид его полностью соответствовал виду только поднявшегося человека — растрепанные волосы, пижамные штаны и домашняя футболка. Кстати, стиль его, только вставшего, как-то неуловимо гармонировал с маминым, собирающейся на люди. — Ты куда?.. — приглушённым и хриплым голосом вопросил он. — Я? — Лиса рассеянно отвела взгляд от зеркала. — На субботник. Я разве не говорила? Она посмотрела на Игоря удивленно-круглыми глазами, отчего лицо её каким-то неимоверным образом скинуло разом пяток лет. — Какой ещё субботник в конце сентября? — явно не поверил Игорь. — Тот, который мы весной прогуляли, — не повела бровью Лиса и, не глядя, забросила в сумку тюбик помады. Игорь долго и с явным недоверием продолжил на неё смотреть. Лиса была настроена выиграть эту игру в гляделки, но примерно на середине партии махнула про себя рукой и сказала: — Куда я ещё могу так вырядиться? Для наглядности она развела руки в стороны, демонстрируя свой наряд. Который очень гармонировал с пижамой мужа. Признаться, даже Игорь с его пониженным восприятием имиджевых тенденций видел, что вид у Лисы совершенно непрезентабельный. Совершенно не соответствующий обычному строговатому костюму преподавателя английского в университете. Эти джинсы она, кажется, носила, когда Максим ходил в начальную школу, и с тех пор они претерпели все возможные изменения. Лисиных ног они больше не облегали, а висели наподобие шаровар, безбожно складываясь гармошкой на щиколотках и уходя в золотистые ботинки на шнуровке. Ботинки те тоже были из разряда, что если вдруг увязнут в болоте, то все только порадуются. Футболка так же не выбивалась из общего «гранжевого» стиля — бежевая, с вытянутым горлом, украшенная рисунком горделивой кошки. В общем-то, у футболки вид был самый приличный, если бы не скатавшаяся мелкими бусинками ткань на кошачьем бантике. Положа руку на сердце, в таком виде можно было либо наниматься на работу огородным пугалом, либо действительно идти на субботник. — Ладно… — рассеянно согласился Игорь. И всё-таки уточнил: — И что вы там делать будете? Лиса сделала вид, что не заметила лёгкого оттенка подозрения в его голосе. — Не знаю, — легко пожала плечами она. — Окна мне всё равно мыть не доверят — я до верха не достаю, и они наполовину грязные остаются. Наверное, буду что-то красить или листья со двора сгребать. Хотя, по-моему, желтые листья во дворе альма-матер — это очень романтично и по-английски. Не знаю, чего этим завхозам не нравится. На последней фразе она закатила глаза, выказывая своё отношения к старомодным завхозам и всем, кто их до такого довёл. На что Игорь хмыкнул и вроде бы окончательно успокоился. А потом опомнился: — Давай я с тобой съезжу? Помогу там… — Вот ещё! — фыркнула Лиса. — Мою субботнюю душу они получили, но твою мы должны уберечь! В подтверждение слов она победно сжала кулак над головой и со всей своей серьёзностью кивнула Игорю. А потом, не выдержав, всё-таки засмеялась. Тем самым смехом, на который у Игоря ещё ни разу не получилось не улыбнуться в ответ. — И вообще, ты вон наследника разбудил, — Лиса кивнула в сторону Максима, который так и стоял в дверях и сам не понял, когда начал улыбаться, глядя на родителей. — Иди, укладывай. Игорь машинально обернулся, а Лиса завернулась в лёгкую ветровочку и, встав на цыпочки, чмокнула его в щёку. После чего подхватила сумку и, выскользнув за дверь, щёлкнула замком. Игорь на секунду глянул ей вслед и снова сосредоточился на наследнике, решая, видимо, что делать с ним дальше. — Спать иди, — вынес он отцовское решение. — Рано ещё. И сам, не спеша, через зевок направился к себе, машинально приглаживая тёмные, растрепавшиеся волосы. Не то, чтобы Максим был слишком послушным, но дел у него на самом деле не было, так что он бухнулся обратно на диван и возвёл глаза к белому «небу» потолка.