Женька, разоблачившись, глянула на них с Танькой. Наверное, ей уже хотелось идти купаться. Но хотелось не одной. А Максим, погрузившись в свои размышления, этого не заметил. А Танька вообще не смотрела в их сторону — только на несмешно текущую водную гладь, своей сероватой синевой сливающейся с зелёной прослойкой противоположного берега и редеющим уже голубым небом. Так что Женька тоже села на полотенце, изящно вытянув вперёд ноги. Максим с оттенком грусти окончательно понял, что никого на пляже они не интересуют. Это, конечно, неплохо. Но когда хранишь небольшую тайну, иногда хочется пощекотать себе нервы её возможным раскрытием. Думая об этом, Максим зачерпнул ладонью чистого песка. Тот, поблёскивая разными оттенками бежевого, послушно пересыпался на ладони, словно представляя, что это не ладонь, а песочные часы. Повинуясь непонятному порыву, Максим сжал горсть в кулаке и поднёс её к стройной Жениной икре. И, видимо представляя себя кем-то вроде Хроноса, тонкой струйкой выпустил песок на бледную, чуть розоватую кожу. Лёгкие ветерок рассеял его в сторону, как только светлая пыль коснулась Женькиной ноги. Та хихикнула над ухом, поджимая от щекотки коленку. А вот Танька на подобный же жест отреагировала куда острее. В отличие от сестры, она замысла Максима не уловила — всё ещё рассеянно смотрела на развернувшийся перед ними нехитрый пейзаж. Поэтому вздрогнула, когда её лодыжку защекотало. Подумав, что какое-то насекомое решило по ней побегать. Встретившись со смеющимся взглядом Максима, она нахмурилась и шлёпнула ладонью по его запястью. Но, сделав это, торопливо сжала его предплечье, насколько позволяла длина пальцев. И снова отвернулась к реке. Но гипнотизировать её больше не стала, а тоже стала разоблачаться. У неё, в отличие от сестры, это получалось безо всякого кокетливого оттенка. Просто рывком избавилась от блузки и, скакнув ягодицами по полотенцу, прямо сидя стянула с ног складчатую юбку. И осталась в купальнике, радикально отличающимся от Женькиного. Если у той лёгкая ткань будто и не особенно стремилась что-то спрятать, то Танин плавательный костюм будто починялся негласному правилу: ничего, никогда и нисколько. Не паранджа, конечно, но игривости минимум. Плотный топ на толстых лямках, закрывающий декольте чуть ли не до шеи. Впрочем, всё равно ничего толком не скрывающий — при Танькиных объёмах что-то скрыть можно разве что бандажом, да и то останется достаточно пространства для фантазии. Да и о нижней части, несмотря на завышенный пояс трусов, можно много фантазировать — так упруго раздаётся таз на фоне неширокой талии. Таким девушкам надо, конечно, соответствовать. Поэтому и Максим не забывает о культуре тела. Благо, данные позволяют. Не качок, конечно, но пропорции и небольшой рельеф когда надо имеется. Так что Максим не стал отставать от пассий и тоже остался в одних плавках. — Ну что, пошли? — предложил он, чувствуя, что плечи уже начинает печь. Танька с Женькой синхронно кивнули, поднимаясь. Короткий путь к воде, и ног коснулся неожиданный холод — вода почти не нагрелась за тёплый день. Видимо, где-то в течении били холодные ключи. Максим зашёл в воду первым и старался двигаться быстрее, несмотря на ускорившееся и как-то затревожившееся сердце — видимо, сосуды слишком быстро сжались. Но не хватало ещё прыгать от этого на месте, как кто-то из девчонок за спиной — до Максима донёсся шум и небольшие волны стали бить в район крестца. Не очень приятно. И чтобы этого избежать, Максим набрал в грудь побольше воздуха и дёрнул себя вперёд, вытянув руки и бухнувшись грудью на воду. И, торопясь привыкнуть к холоду, поплыл вперёд. Танька злилась. Дно оказалось недостаточно гладким — какие-то камешки и прочие мусор, о происхождении которого даже не хотелось задумываться, всё время попадался под ноги и не давал нормально почувствовать сырой песок. Да и вообще вода холодила и была какой-то стеклянной и чужой наощупь. А тут ещё Максим, как ни в чём не бывало, просто поплыл по ней, словно модифицированный посланник божий. И ему хоть бы хны. Супермен. Разозлившись достаточно и дойдя примерно до пояса, Танька сделала глубокий вдох. И, кулаком стиснув нос, назло всему миру бухнулась под воду. Та бездушно сошлась над её макушкой, погружая бедную Таньку в пучину холода и темноты. Сердце инстинктивно зашлось, норовя устроить организму панику. Которую пришлось купировать резким толчком вперёд, который в воде всё равно показался слишком слабым и плавным. Но ото дна Танька всё равно оттолкнулась и, доверившись умениям, поплыла вперёд, расталкивая руками непослушные водные потоки. И, проплыв насколько хватало дыхания, вынырнула, отплёвываясь и убирая с лица отяжелевшие волосы — собрать их Танька не догадалась. Женька, в отличие от остальных, всегда побаивалась того, что может таиться в водной глубине. Там, куда не достаёт солнца. Поэтому если под водой её касалось что-то вроде водоросли (а точно ли это была водоросль?), то Женьку неизменно настигал приступ брезгливого страха. И лавкрафтовские монстры в миниатюре неизменно представали перед внутренним взором. Собственно, поэтому Женька до сих пор и не умела плавать. В детстве папа, как и всех, пытался её научить. Но стоило ей оказаться на его руках и понять, что дно под ногами нет… Наверное, слыша её визги, можно было прийти к выводу, будто ребёнка топят или иным способом истязают. Непроизвольная реакция организма, за которую Женьке потом, на берегу, становилось очень стыдно. Особенно когда Славка или Танька начинали её подкалывать. Или, ещё хуже — когда мелкий Вовка начинал утешать. Но преодолеть себя так и не получалось. Так что при необходимости Женька всегда паслась на уровне «лягушатников». Примерно, как сейчас. А вот Максим, наверное, преодолел уже две трети расстояния до противоположного берега. Танька же, не подплыв до середины, бодро и по-собачьи бултыхалась назад. Внутренние страхи удалось немного унять тем, что всех водяных крыс давно распугали эти два гребца. А монстры посерьёзнее наверняка сожрут сначала Максима, потом Таньку. Так что самой Женьке пока ничего не грозит. И можно всё-таки окунуться — иначе зачем вообще было сюда ехать. Скрестив на плечах руки, Женька присела, погружаясь до шеи в воду. Зажмурилась. И волевым усилием заставила себя не подскакивать обратно, а привыкать. И, хвала небесам, достаточно быстро привыкла. И так и осталась сидеть на корточках, выглядывая из воды, словно лягушка. Смешно подёргивая перед собой руками к ней подплыла Танька. С явным намерением обрызгать. Так что Женьке пришлось спешно выныривать и торопливо дрыгаться от неё в сторону. Едва не завалившись, запинаясь о собственную ногу. Довольная тем, что сковырнула сестру с места, Танька передумала её брызгать. А вместо этого легла спиной на воду, растопыривая руки и ноги, словно она — морская звезда. На зависть Женьке, которая, видимо, боялась утонуть. Танька этого страха не понимала — по природе своей была «поплавком». — Что, долго ещё будешь пузом по дну елозить? — нагло поинтересовалась она у Женьки, лениво проплывая на течении мимо. Убедившись, что вокруг нет никого, кто бы решил их подслушать, Женька сообщила сестре, по чему животом она собирается елозить конкретно этим вечером. И та, от неожиданности хлебнула воды — так непривычно было слышать от Женьки пошлую шутку. Хотя Женька в последнее время делала много чего непривычного. Танька машинально провела рукой по губам, словно прогоняя телесное воспоминание. Максим, видимо, продемонстрировав всю силу, что хотел, вернулся обратно. И очень вовремя вспомнил, что плавать Женька так и не научилась. Поэтому и предложил покатать её на спине. Возможно, по пути планируя научить. Либо не скидывать в воду в обмен на исполнение какого-нибудь желания. Но Женька становится и хитрой тоже. Так что от щедрого предложения она отказалась. — Да ладно тебе, — подключилась Танька. — А вдруг наводнение? Или мы поедем в Венецию? Нельзя же бояться шагнуть дальше лягушачьих домиков. Почему-то «лягушачьи» домики Женьку обидели — из них двоих лягушкой больше была определённо Танька. Но и она без страха плескалась на речной поверхности. Так что Женька, презрев малодушие, всё-таки поднялась на ноги и сделала независимый шаг вперёд, на глубину. Потом ещё один. И ещё. И так, пока вода не поднялась до тяжёлых чашек купальника. Поняв, что она не знает, что делать дальше, Женька обернулась. И наградила Максима с Танькой выразительным серьёзно-призывным взглядом. Танька подавила желание поднырнуть и дёрнуть сестру за щиколотки. Всё-таки она не настолько жестока. Хотя о своём намерении и сообщила вслух. — Мы сейчас тебя утопим, — буднично сказала Танька. — И я одна буду встречаться с Максом. Женькины глаза сощурились до очень узких щёлочек. Которым она подозрительно глянула на Макса, как если бы это нерациональное предложение исходило от него. Тот же, борясь со смехом, мотнул головой и пожал плечами, подчёркивая, что к Танькиной идее он не имеет никакого отношения. И даже на всякий случай брызнулся в неё водой. — Ещё чего! — запротестовал он. — Я не буду с тобой одной встречаться. Мы найдём себе ещё кого-нибудь. Танька едва не захлебнулась от возмущения и, дабы выместить его, торпедой ринулась в нему. Макс успел только выставить вперёд ладони, на которых Танька и повисла, о чём-то бессвязно ругаясь. Пока Женя громким голосом не призвала их к порядку. И к тому, что надо решать более актуальную проблему — учить её плавать. Утопить друг друга можно будет и позже. Максим, оказавшись рядом, простым и уверенным движением уложил Женю на воду. Округлые ягодицы, перетянутые ярко-розовой тканью и длинными бантиками, выступили над водной гладью. Не удержавшись, Максим вроде как случайно и ненавязчиво прошёлся по ним ладонью. На что Женька вроде и не обратила внимания. А вот Танька очень даже обратила и ехидно сообщила, чтобы Максим придержал руки — тискать чужую попу надо без посторонних. А в воде, пусть и на расстоянии от них, было уже полно народу. Сама Танька пристроилась рядом с сестрой и, рассекая лёгкую воду, без перерыва давала Женьке советы о том, как можно не тонуть. Советы эти, надо сказать, временами противоречили сами себе. И, наверное, хорошо, что Женька к ним особенно не прислушивалась, а сама, лёжа на руках у Максима, пыталась установить водные контакты. Самому Максиму оставалось только следить, чтобы Женька ненароком не соскользнула. И только временами забираться пальцами под ткань её купальника. Кажется, минут через двадцать Женьку перестало непреодолимо тянуть ко дну морскому, и она даже начала удерживаться несколько секунд на поверхности без чужой поддержки. И даже не очень громко орать от этого. Но дальше заходить она наотрез отказалась — и так слишком много впечатлений для человека, недолюбливающего плавание. И уже почти научившемуся. Так что, покачиваясь на нетвёрдых ногах, Женька двинулась к берегу. Как если бы она была рождающейся из пены богиней. Максим даже непроизвольно залюбовался, глядя как ровные ноги по очереди поднимаются, меняя угол обзора на мокрые ягодицы. Пока на него не наплыли сзади, крепко обвивая вокруг шеи. — А меня на спине покатаешь? — в самое ухо шепнула Танька, отчего по хребту побежали мурашки. Чувствуя толчок где-то пониже солнечного сплетения, Максим ловко развернулся и перехватил девушку за талию. И коротко коснулся мокрых губ, что должно было быть жестом согласия. Максим опасался, что Танька ненароком, либо по злому умыслу, будет его придушивать. Но та, памятуя миф о лебеде и скорпионе, вела себя смирно. Только прижималась грудью к его спине чуть сильнее, чем было необходимо. И мокрый бюстгалтер задрался вверх, отчего двойное прикосновение осталось без малейшей преграды между ними. Выгадав место, где было примерно по грудь, Максим остановился. И Танька наивно расцепила руки, забывая, что в воде объекты только кажутся легче. А на деле не меняют своих физических параметров. Так что, отцепившись от Максима, почти сразу ушла под воду. Правда, настолько ненадолго, что даже не успела испугаться. Но на всякий случай снова вцепилась в Макса. Уже спереди. — Ну? Чем займёмся? — напустив на себя светский вид, она мокрыми пальцами стряхнула с его плеча несуществующую соринку. И, сощурившись на солнечный свет, оказалась очень близко с его лицом. Лёгкая волна бултыхнула по его груди. И Максим впился губами во влажный подбородок. Чужие пальцы с силой впились в его плечи. А потом резко расслабились, уже оглаживая его кожу. Танькины губы тоже оказались сначала резкими, почти лишающими дыхания. А потом смягчились, позволяя ласкать и проникать вглубь себя. А язык пытался угадывать и подчиняться его движениям. Накрыв его рот своим, Танька с тихим плеском вынырнула наверх, оказываясь выше Максима. И вплотную приникла к его телу. Опираясь на его предплечья. И прижимаясь коленками к бокам. Отстранилась лицом. И потянулась к его уху. Максим инстинктивно обхватил её за талию. Не столько для усиления физического контакта, сколько чтобы ненароком опять не занырнула. Над ухом раздался тихий смешок. А потом Танька всем телом сделала движение вниз. И резкая волна прошила его пах. Танины ноги пришли в движение, отпуская бока Максима. Чтобы сойтись, сжимая с обеих сторон его поднявшийся член. Прямо через ткань плавок. — Тебя не перевесит? — с тенью насмешки, прямо в его губы спросила Таня, не давая ответить — закрывая рот поцелуями. — Не лишишься опоры от счастья? А то оба потонем… Максим сзади вцепился в её шею, крепче притискивая к себе и сжимая в кулаке ткань лямок от лифчика. Жаль, что от них сейчас нельзя избавиться — всё-таки пляж со всеми обитателями не слишком далеко. Но хотя бы нырнуть под них, прикасаясь к голому телу. Которое скрыто ото всех. Кроме него. Танькина рука тоже пришла в движение. И тоже уверенно, к удовольствию Максима, двинулась в сторону единственной на его теле ткани. Отстранившись, Танька замедленными из-за воды движениями нащупала резинку его плавок. И, стараясь не задевать чувствительную головку, стала спускать их вниз. Чтобы обнажившийся орган сразу попал в упругое тепло — его плотно обхватили Танины бёдра. Чувствуя, как они начинают двигаться, Максим вцепился глазами в Танькин бюстгалтер. Который сверху был чуть суше, чем снизу. И наполненный крупными, вздымающимися от дыхания грудями. С заострившимся через потемневшую ткань сосками. Таня сдвинула бёдра плотнее. Дыхание её чуть ускорилось, и она сглотнула. После чего разомкнула губы. Грудь стала колыхаться чаще. Вот бы сорвать сейчас с неё этот купальник. Вместе с низом. И, вцепившись в бёдра, развести их в стороны и войти уже по-настоящему. Но нельзя. Общественное место. Да ещё с людьми неподалёку. Интересно, кто-нибудь из них подозревает? От мысли, что кто-то догадывается, Максима ещё сильнее бросило в жар. Стиснув под водой Танину ягодицу, он сильнее привлёк её к себе, ощущая, как нарастают в теле приятные волны. Если верх трогать и нельзя, то отсутствие «купального» низа уж точно никто не заметит. Так что руки сами собой и по-хозяйски оголили округлые места, плотно сжимая их. Танька выгнулась, упираясь в него и запрокидывая голову. Тихий, очень хорошо сдавленный стон сорвался с её губ. И Максим впился в беззащитно подставленную ему шею. От трения ткань купальника снизу отошла, и теперь Максим мог ощущать не только Танькины мышцы, но и нежные, податливые складки между ними. Танька прижалась к нему крепче, так что Максим почувствовал её пульсирующий лобок. И то, как крепко она обхватила его за шею. Максим плотнее прижал к себе её тело, путаясь в его ощущениях. Жар. Трепет. Любовь. Секс. Всё это накрыло его с головой. И Танькино пророчество практически сбылось — он едва не потерял опору. Голова немного закружилась. Пришлось волевым усилием заставлять себя дышать и возвращать в этот мир. А вот Таньке, кажется, хоть бы хны. Отстраняется. Смотрит на него прищуренными глазами. На щеках — румянец. Зубы прихватывают пухлую, ещё красную нижнюю губу. И улыбаются. Такая улыбка будто сама собой намекает на второй раунд. Но Танька будто живёт отдельно от неё — ловко изогнувшись, девушка выскальзывает прямо из его рук, в процессе натягивая низ как надо. И, не оборачиваясь, рыбкой уплывает к берегу. Будто ничего и не было. Максима в грудь колет смешок и лёгкая обида. Вместе с желанием тут же догнать и… Но его уже накрывает гомон с пляжа, который на интим совершенно не настраивает. И как его не было слышно пару минут назад? Так или иначе, одному тут торчать совершенно нет причин. Так что у самого берега Максим всё-таки настигает Таньку, когда она уже уверенно шагает по дну. Оглянувшись через плечо, Танька игриво ему улыбается и начинает шутливо убегать, поднимая вокруг себя столпы разноцветных брызг. И Максиму остаётся только догонять. Зная, что никуда особо Таньке и не деться. Дальше пляжа не убежит. Тем более, когда Женька и вся её одежда ещё здесь. Бухнувшись рядом с сестрой, Танька сразу старается замотаться в край полотенца. Максим тоже чувствует холод. Но мужественно не подаёт вида и даже не старается занять места на полотенце, которое Танька с Женькой шутливо не могут поделить. В конце концов, уступив младшей, Женька изящно поднимается с него, позволяя Таньке заворачиваться, будто она играет в шаурму. По её хитроватому взгляду и резкой улыбке Максим понимает, что Женька обо всём догадывается. Но ничего не говорит. А только подходит ближе и коротко целует его в губы. Куда совсем недавно целовала Танька. — Вот бы мне скорее научиться плавать, — говорит она ему в самое ухо, отчего по телу опять идёт волна мурашек. Несмотря на то, что косметичка находится в их рюкзаке, у Женьки нет следов макияжа на лице. Разве что ресницы по-прежнему тёмные — тушь её явно не боится воды. И вот всё остальное — чистая кожа, которая местами темнее, и местами светлее. И которую Женька старается никому не показывать, несмотря на то, что стесняться там на самом деле нечего. Но сегодня она не спешит накладывать смывшийся макияж. И Максиму уже быстрее хочется оказаться дома, за закрытыми дверями. Где не нужно думать, что прилично, а что нет. Но они всё равно задерживаются на пляже до самых сумерек. И под стрёкот невидимых цикад отправляются обратно на станцию. Уставшие, но довольные. В ожидании электрички Максим отходит, и Танька с Женькой остаются наедине. И переглядываются, стоя прямо под самым фонарём платформы. В их взглядах проскальзывает напряжение. И та, и другая явно устали от постоянных недомолвок. — Что, может пора ему сказать? — озвучивает Женька, но о том же явно думает и Танька. Которая пожимает плечами. В тайной радости, что не ей пришлось поднять эту тему. — Давай, — кивает она. — Только без меня, ладно? Она с надеждой смотрит на сестру, у которой по лицу пробегает едва заметная судорога недовольства. Будто её одну бросают разбираться с общей проблемой. — Просто… Я фигни какой-нибудь могу ляпнуть, — стесняясь, Танька смотрит только на пустые рельсы и поправляет волосы за ухо. И Женька смягчается. * «Любовь на троих». Глава 18. Не паук