К сигаретному дыму Максим был привычным, хоть Женька и предпочитала что-то сладковато-ароматическое и не такое густое, как отец. Поэтому без стеснения наклонился к отцовской зажигалке, которая подожгла оба сигаретных кончика. А вот навыка курения у Максима не было, поэтому тот старался не затягиваться, а просто держать дым во рту. Кажется, отец это заметил и про себя посмеивался. Но вслух ничего не говорил. Дальше разговор потёк в нарочито-безопасное русло. О том, как Максим будет с начало осени совмещать работу с учёбой. И о том, что дома пора бы менять полы — эти действительно слишком сильно скрипели и рассыхались, даже ночью делали вид, будто по ним кто-то ходит. — Может, по ним действительно кто ходит. Невидимый, — усмехнулся Максим. — Не будь как мама, Игорь улыбнулся, будто чему-то своему. — Она тоже с юности любила… страшилки всякие. И гадать. Обсудили, на какой материал можно заменить покрытие. И, когда Максим окончательно расслабился и решил, что той самой темы они касаться уже не будут, отец вдруг стал серьёзным. Отодвинул подальше чашку с кофе и задушил в пепельнице сигаретный фильтр. — А по поводу этого… — брови его приобрели суровый вид, а взгляд расфокусировался в направлении стола. Не было необходимости уточнять, по поводу чего именно. — Я думаю, это дело только твоё… и девушек. Конечно, мне такого не понять. Но ты ведь — не я. Наверное, во мне тебе тоже кажется что-то… непривычным. А так… любые отношения без насилия и с обоюдным желанием имеют право на существование. Игорь поднял глаза. А Максим почувствовал себя очень глупо. Не потому, что отец сказал что-то глупое — просто как дураку хотелось улыбаться и всё прокручивать его слова в голове. И радоваться им. Не то, чтобы отцовское мнение было для Максима решающим — скорее всего, на основании только его он бы не стал предпринимать каких-то активных действий. Но всегда лучше, когда тебя пытаются принять. — Нет, — Максим постарался сохранить насколько можно серьёзное выражение на лице. — Я не считаю тебя… непривычным. Игорь улыбнулся — больше взглядом — и снова заговорил о ничего не значащей ерунде. И Максим с удовольствием поддержал разговор. Иногда это очень важно — просто говорить о ерунде. Видимо, у Игоря настроение тоже поднялось. Потому что как бы между делом, с самым серьёзным выражением лица он всё-таки поинтересовался у сына: — И что… у тебя что ли сил хватает? Максим едва не подавился последним глотком кофе. Но всё-таки сообразил ответить: — А у тебя уже нет? Двойной заговорщицки-хулиганский взгляд, сдавленные смешки и взаимное чувство: «вот зараза!». Хорошо, всё-таки, что Лисы нет дома. Максим уже собирался уходить, когда Игорь торопливо протянул ему толстый журнал: — Ты в прошлый раз забыл. Максим тут же вспомнил про динозавров и про обещание Вовке. Надо же, если бы не отец, мелкий опять бы обломался. Нехорошо забывать о своих обещаниях. Даже на радостях. — Спасибо, — искренне поблагодарил Максим и решил не углубляться, зачем именно альбом вдруг понадобился. Пусть пока считает, что сын немного впадает в детство. Это вообще выгодная мужская отговорка. И с лёгким сердцем покинул родительский дом. Сегодня хорошее предчувствие его не обмануло. *** — Объясните мне, — Женька явно была недовольна и не собиралась этого скрывать — в не слишком громком голосе звучали стальные интонации. — Зачем вам понадобилось лазать по этому болоту среди ночи? Тут она преувеличивала. Ночи ещё не было — всего-то самое начало одиннадцатого. Да и болотом местность назвать было нельзя — просто небольшой прудик в городской черте. Непригодный для купания, но вполне себе разбавляющий свежестью городской пейзаж. — Ты же сама говорила, что Вовка ждёт альбом с динозаврами, — примирительно отозвался Максим. У него, в отличие от Женьки, сил было хоть отбавляй. — И до завтрашнего дня бы подождал, — с оттенком ехидства отозвалась Женька. Она уже устала и замёрзла — надо было, как Танька, надевать джинсы и ветровку, а не щеголять в колготках и лёгком свитшоте. Даже плотная юбка не добавляла тепла. Красота, конечно, требует жертв, но Женьке уже хотелось начать обходиться без них. Радостный Максим прилетел сегодня электровеником и потащил их с Танькой отдавать Вовке альбом. А дома они задержались дольше запланированного — Максим со Славкой затеяли какой-то околонаучный спор с оттенками воинственной теологии. Поэтому ушли позже предполагаемого. А тут ещё Танька с Максимом не захотели сразу возвращаться домой и решили погулять. А Женька стеснялась сказать о своей усталости. Но и молчать не могла, поэтому начинала ненавязчиво ворчать. А тут ещё неизвестно откуда взявшийся репейник противными точками усыпал все колготки на коленках. Теперь ещё и его отдирать. — Если это болото, то тут должны быть болотницы, — Таньку проблемы сестры явно не волновали. — Может, какая-нибудь из них тебя и утащит. — По-моему, эти болотницы тебя в детстве подменили, — не осталась в долгу Женя. — Так что на самом деле ты не Танька, а демоница. Таньке такое сравнение понравилось. А Женька не поняла, как так вышло — вроде хотела уесть. Видимо, даже в злобном и утомлённом состоянии она не в состоянии вредить тем, кого любит. По крайней мере, пока. — А ты чего такая злая? — Максим задал самый тупой вопрос, на который способно человечество. По крайней мере, Женьке так показалось. И, быть может, она бы даже высказалась по этому поводу — в ней неизвестно откуда появилось желание попортить всем настроение. Но мир неожиданно исчез. Вернее, земля ушла у неё из-под ног. Или как там говорят, имея в виду крайнюю степень потрясения? К счастью, в Женькином случае никакого морального потрясения не произошло — ощущение было вполне себе физическим. Ощущение внезапного полёта, от которого внутри замирают поджилки. Короткого и в скорости опознанного. Это Максим, видимо утомлённый её гундежом и недовольством, решил поиграть в рыцаря. И, не спрашивая разрешения, подхватил её на руки, лишая почвенной опоры. — Не голоси! — велела Танька, воровато оглядываясь по сторонам — не хватало ещё, чтобы кто-нибудь подумал, будто на эту фифу нападают. Сама на кого хочешь нападёт. Или доведёт. Женька действительно уже успокоилась, поняв, что её просто взяли на руки и вроде бы не собираются скидывать, как ненужный балласт. Но на всякий случай обхватила Максима за шею — доверяй, но проверяй. Вообще-то смена дислокации повлияла на неё скорее позитивно. Эффект неожиданности заставил сердце колотиться быстрее, даруя организму бодрость. А крепкие руки и грудь, к которой можно прижаться, вселили уверенность в этом мире. — Только не надо бросать меня в воду, окей? — развеселилась Женька, даже не заметив, как полностью скопировала интонацию Максимовой матери. — Хорошая идея! — «зажёгся» Максим. — Как раз проверим, как ты научилась плавать. И Женька ещё крепче вцепилась в его шею. Возможно, с некоторым намерением придушить, если он вдруг не шутит. Но случая не представилось, так что Женька просто покаталась у Максима на руках, позволив на несколько минут вообразить себя принцессой. И вообще-то на руках у Максима было очень даже удобно. Но особенно наглеть тоже нельзя — она, в конце концов, не одна. Так что Женька, ловко перекинув ноги через Максимовы локти, всё-таки потянулась к бренно земле. — Кстати, жаль, что до следующего года уже не искупаешься, — задумчиво сообщила Танька, загипнотизированная переливами огоньков на тёмной воде. Всё-таки, есть в ночной воде что-то загадочное. Будто темнота, скрытая под водной толщиной днём, выступает на поверхности. И неизвестно, что или кто выступает с нею вместе. Танька невольно поёжилась. И порадовалась, что она здесь не одна. И что вообще не одна. — Ну, почему? — возразил Максим. — Можно же в бассейн ходить. Танька послала ему многозначительный взгляд, над которым мгновенно начала подхихикивать Женька — сумрачного света фонарей вполне хватало, чтобы друг друга видеть. — Ты что, извращенец? — прошипела Танька, которая явно собиралась купаться не собственно ради купания. — Там места мало и вода прозрачная. — Почему извращенец? — не понял и чуть ли не обиделся Максим. Но, глядя на хихикающих девчонок, всё-таки понял и тоже хмыкнул. Какие у некоторых интересные мысли. А Женька на всякий случай глянула по сторонам. Но подслушивать их было некому — народа вокруг пруда было не много, и смысла кучковаться рядом с посторонними не было. — А помните того маньяка в «Юннате»? — видимо, мысли об извращенцах навеяли Женьке тематическое воспоминание. — Фу! — сразу же отреагировала Танька. Помнила она на самом деле не очень. — Но ведь из-за этого маньяка мы с вами и познакомились, — не то, чтобы Максим решил поиграть в адвоката дьявола, просто вечерняя тишина и прохлада навевали на него сентиментальные мысли. И Танька явно решила эту сентиментальность по возможности рассеять. — О, а давайте ещё с кем-нибудь познакомимся? — лицо её озарилось надеждой. И, не дождавшись реакции, она побежала вперёд. Явно знакомится. Хорошо, хоть сильно далеко не убежала. Оглядевшись по сторонам, Танька, видимо, решила себя продемонстрировать во всей красе. Встав в пол оборота и прогнувшись в спине, чтобы попа начала сильно торчать в стороны, она развела руки в стороны в приглашающем жесте. Как если бы она была театральной актрисой. Не слишком хорошей театральной актрисой. Ладони она возвела к небесам. Возможно, со стороны видя себя не меньше, чем Гамлетом. И выпятила вперёд увесистые груди — так резко, что они подпрыгнули плотными мячиками и с силой бухнулись обратно. Приняв выгодную позу, Танька, сверкнув по сторонам глазами, на распев произнесла: — Манья-як! Вышло у неё так завлекательно и призывно, с резким грудным перепадом голоса, что только за него можно было бы простить не слишком хорошей актрисе весь её небольшой талант. Ну, и за увесистые груди — куда уж без них. Максим с Женькой прыснули со смеху. А Танька тут же настороженно вышла из роли — по закону жанра сейчас около неё должен кто-нибудь появиться. Так что, не тратя времени на ожидание возможных оваций, она деранула обратно к своим. И вообще сделала вид, что это всё была не она. Маньяк так и не появился. Видимо, отразившееся в воде небо хранило их от новых знакомств. А по дороге домой Танька самостоятельно решила восстановить чувство вселенской справедливости. И, без предупреждения, улучив момент, всё-таки заскочила Максиму на спину. Плотно вцепившись ему в плечи и ткнувшись коленками в бока. Тот от неожиданности остановился и едва удержал себя от того, чтобы вскрикнуть — ещё не хватало голосить. Но сердце, конечно, зашлось. Так что Максиму пришлось подавить спонтанный порыв скинуть наездницу в траву. И, закинув руки за спину, на всякий случай подхватить её под бёдра. — Н-но! — радостно завопила Танька, смеясь Максиму в ухо. А Женька шутливо шлёпнула её по попе. — Эй! Ты мне всех женихов отобьёшь! — тут же возмутилась Танька. — Какие у тебя там ещё женихи? — в свою очередь возмутился Максим, потряхивая Танькой на спине. А та сильнее вцепилась ему в плечи. — У тебя таких нету, — ехидно буркнула она Максиму в ухо. А потом мягкие, тёплые губы коротко ткнулись ему в правую щёку. А с другой стороны — слева — к его плечу осторожно прижалось чужое. Женино. И Максим, наконец, почувствовал себя абсолютно, бесповоротно на сто процентов счастливым. ***