– Салли, ты и есть катастрофа. Это не твоя вина, но если у тебя возникают сомнения по какому-либо поводу, обращайся ко мне, ладно? – Но у меня нет сомнений ни по какому поводу. – Это меня и пугает. Миссис Адебайо теперь уже все поняла, но раньше она слышала о тебе только слухи, что ты убила своего отца. Мне удалось ее переубедить, и, к счастью, дети подтвердили, что ты была добра к ним. – Белые мальчики разбили мне окно. Я показала Анджеле повреждения и попросила позвонить стекольщику. – Салли, я понимаю, тебе тяжело, но придется научиться обслуживать себя самостоятельно. Например, звонить стекольщику. Ох, господи, у тебя же нет смартфона, да? И компьютера? Но ты знаешь, как пользоваться «Желтыми страницами»? Они у тебя вроде как есть? Я видела книгу на столике в коридоре. Я кивнула. – Ну, найди номер службы, которая работает в этом районе, и попроси их приехать и все починить. Я зашагала по комнате. – Салли, я знаю, твой отец хотел как лучше, но он слишком опекал тебя. Тебе надо было поступить в колледж. Джин была права. Джин – имя моей матери. Они с отцом спорили, стоит ли мне поступать в университет. Отец победил. – Мне не нравится говорить с незнакомцами. – Ну, вчера ты привела к себе в дом двух незнакомцев и без всяких проблем с ними поговорила. Ты пригласила их на похороны отца? – Да. – Зачем? Они дети. – Они мне понравились. – Ну, вот видишь. Значит тебе не нравятся не все незнакомцы. Я никогда не думала об этом в таком ключе. – Так что найди стекольщика в Роскоммоне и попроси его приехать и починить окно, ладно? – А что, если он разозлится, или нападет на меня, или окажется одним из тех, кто верит, будто я убила отца? – Большинство людей знает правду, а те, кто не знает… они, ну… – Они боятся меня? – Я предполагаю, в таком случае стекольщик приедет, починит твое окно и постарается убраться отсюда как можно скорее. – То есть мне не надо предлагать ему чашку чая? – Тебе ничего не надо делать, только заплатить ему. – Наличными? – Да, я думаю, он предпочтет наличные. Слушай, мне надо идти. Я опоздаю на работу. Звони мне, если будут какие-то проблемы. Повесь телефон обратно на крючок, чтобы мне не приходилось каждый раз приезжать к тебе домой. Увидимся на похоронах в четверг, но я и правда занята. Я поняла, что мне нужно извиниться. – Извини, Анджела. – Хорошо, что твоя история – это уже вчерашний день. Медийный цирк продолжает работу. Один из членов совета графства задержан за взятку в шесть миллионов евро, а парень в Ноккрохери вчера убил своего лучшего друга. Но мне пора идти. Пока! – Она ушла, оставив после себя запах антисептика. Мне он нравился. Анджела всегда такая чистая. Садясь в машину, она крикнула: – А, и еще надо придумать что-то на Рождество. Приедешь к нам. Сам по себе звонок по телефону оказался не таким сложным, как я представляла. Я несколько раз отрепетировала, прежде чем поднять трубку. Объяснить местоположение дома оказалось самым трудным. Поскольку я живу далеко, мне сказали отдать 80 фунтов за выезд плюс заплатить за стекло и время, пока его будут менять, и еще мне нужно померить стекло и перезвонить. Женский голос был приятный и с каким-то акцентом, но я не смогла определить страну. Я померила окно и перезвонила. На этот раз интонация у женщины изменилась, но, поскольку я не видела ее лица, не могла понять, как она настроена. Женщина еще раз уточнила мое имя и адрес, а потом спросила, не дочь ли я Томаса Даймонда. – Да, – ответила я. – Понятно, Алекс будет у вас завтра утром около десяти часов. Алекс приехал вовремя, вставил окно и ушел меньше чем через час. Он почти со мной не разговаривал, а я сидела на кухне. Я отсчитала наличные, и он сказал – вернее, пробормотал: – Сочувствую по поводу вашего отца. – Мне не стоило пытаться его сжечь. Это недоразумение. Больше он ничего не сказал, сел в свой грузовик и уехал. Глава 11 В четверг, 19-го числа, проходила поминальная служба. Я сама доехала до церкви, несмотря на предложение Анджелы. Она сказала, что обычно туда ездят на кортеже за катафалком, но я не видела в этом смысла. У ворот стояли двое охранников и не пускали фотографов. Вопреки предположению Анджелы, моя история еще не была вчерашним днем. Я заметила людей, направивших на меня свои мобильные телефоны, как только я подъехала к церкви. Наверное, деревня в этот момент пустовала, потому что все собрались здесь. Большинство имен я не знала, но почти все лица были мне знакомы. Я надела черное пальто, которое надевала на похороны мама. Под ним на мне было зеленое платье (тоже мамино), потому что в черном ее похоронили. Еще я надела свои черные ботинки и красный берет с блестками: отец говорил, он для особых случаев. Я надевала его всего один раз, когда мы ездили в парк дикой природы Фота Айленд, когда мама была еще жива. То были хорошие выходные. Но сейчас тоже особый случай. Люди, чьи лица были мне знакомы, хотели подойти, взять меня за руку и пожать ее. Я каждый раз ее отдергивала, но потом ко мне подошла Анджела. – Они хотят пожать тебе руку, чтобы выразить сочувствие. Постарайся потерпеть и не отказывать. Красивая шляпа, кстати. Твой отец одобрил бы. Я видела похороны по телевизору. Я знала, что от меня ожидают рукопожатий, слез и всхлипываний. Я попросила Анджелу дать мне одну из ее таблеток. Я позволила пожать себе руку уже сорока людям. В какой-то момент Анджела зашипела на меня: – Ты тоже должна жать им руки! Мне все это не нравилось. Мне не нравилось, что здесь все эти люди. Я уверена, многие из них едва знали отца, но у каждого находилось что про него сказать. – Он был очень добр к нам, когда у мамы случился приступ, царствие ей небесное. – Он всегда тратил деньги с умом. – Если б не твой отец, мне была бы крышка, – сказал какой-то старик со слезящимися глазами. Я знала, отец изредка навещал больных матери, когда она очень сильно его просила. Надин отвела меня под локоть в сторону. Я не возражала, если меня брали под локоть. – Там пришли твои друзья, – объяснила она. Я не поняла, о ком она говорит, но тут, посреди толпы местных, я заметила Мадуку, Абеби, их мать и, вероятно, отца. Не обращая внимания на остальных скорбящих, я пошла прямо к ним. Мистер Адебайо произнес: – Меня зовут Удо, и вы уже знакомы с моей женой, Мартой. Я бы хотел принести свои соболезнования и извиниться за вторжение моих детей в субботу. По пути сюда Мадука признался, что один из его друзей разбил вам окно. Пожалуйста, позвольте нам возместить все расходы. – Он говорил очень быстро. Похоже, с нигерийским акцентом. Значит, дети не приемные, как я. У Мадуки было заплаканное лицо. Потом заговорила Марта: – Мы велели им больше вас не беспокоить. – Не нужно платить за окно. Все уже отремонтировано и оплачено. Стекольщик меня испугался. Наверное, мальчики боялись, что я сожгу Абеби в печи. Это не их вина. И вот, я снова ляпнула лишнее. А потом сделала еще кое-что необычное. Я вытянула руку и погладила Мадуку по лицу. – Они хорошие дети. Но их друзья мне такими не кажутся. Шон и Фергюс. – У меня великолепная память. – Мне больше не разрешают с ними играть, – сказал Мадука. Марта пробормотала что-то про дурное влияние. – Я подумала, они должны по крайней мере прийти сюда и сказать, как им стыдно, – заявила Марта. Абеби выпустила руку матери и посмотрела прямо на меня. – У нас будет рождественская постановка в четверг. Я играю Деву Марию. Вы придете посмотреть на нас? Я раздумывала над ее предложением, когда меня отвлекло прибытие катафалка.