– Но у меня создалось впечатление, что здесь происходит нечто нехорошее… – Может, ты и права, дорогая, только я не понимаю, какое это имеет отношение к нам. Я вздохнула. Возможно, Майло прав. Возможно, я выискиваю опасность там, где ее нет. Как бы там ни было, пока тут сделать ничего невозможно. Я залезла в постель и тут же пожалела об этом. – Только вампир может вынесли прикосновение этих простыней, – заметила я. – Холодные как лед. – Тогда позволь мне согреть тебя. – Майло сбросил халат, откинул одеяла и нырнул в постель. Потом притянул меня к себе, и вскоре я и впрямь согрелась. Глава 5 Пробудилась я рано, а снова заснуть никак не получалось. В комнате было страшно холодно, вылезать из теплой постели совсем не хотелось, но возникло ощущение, что меня ждут неотложные дела. Во-первых, я еще не успела обсудить вчерашние события с Лаурель. Во-вторых, мне очень любопытно было узнать, что произойдет за завтраком. Стоит ли разбудить Майло? Он спал мертвым сном, и я решила, что не стоит. Ему нет никакого смысла вскакивать чуть свет лишь потому, что встала я. Я пошла в ванную, умылась и оделась по возможности быстро, потому что и там царил леденящий холод; затем решила выбрать самую теплую одежду. И надела серый шерстяной костюм – плотно облегающий жакет и плиссированную юбку. А затем спустилась вниз, готовая встретить наступающий день. В комнате все было накрыто для завтрака, и я с удивлением обнаружила, что там никого нет, если не считать мисс Ван Аллен. Она сидела за столом и что-то строчила в блокноте, а перед ней стояла чашка кофе. На лице мисс Ван Аллен застыло какое-то странное выражение – комбинация крайней сосредоточенности и глубокой тоски. Я так и замерла в дверях, но тут она подняла голову, увидела меня, и отступать было уже поздно. – О, доброе утро, миссис Эймс. Ни за что на свете не подумала бы, что Изабель Ван Аллен принадлежит к числу «жаворонков». Прежде мне казалось, что она из той породы женщин, которые предпочитают расхаживать в неглиже до полудня – получалось, на ее счет я ошиблась. C самого раннего утра она успела привести себя в порядок. На ней был черный элегантнейшего кроя костюм, а прическа и макияж просто безупречные. Особое внимание я обратила на прическу. Изабель пренебрегала модой на короткие стрижки и укладки – вместо этого носила шиньон, низко спускающийся на шею. Следовало признать, что гладко уложенные волосы очень ей шли. Словом, сама элегантность. – Доброе утро, мисс Ван Аллен. Я подошла к буфету – множество блюд на любой вкус. Я остановила свой выбор на яйце, тосте и фруктах, затем налила себе кофе из серебряного кофейника. – Вижу, мы с вами первыми пришли к завтраку, обогнали всех остальных, – заметила я, усаживаясь за стол. – В Кении я привыкла вставать рано, – отозвалась Изабель. – Просто обожала встречать там восход солнца. Пожалуй, нигде в мире нет более впечатляющего зрелища. Над горизонтом поднимается огромный оранжевый диск, и все вокруг оживает и расцвечивается яркими красками. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль, в голосе слышались нотки нежности. Выражение лица – почти как у влюбленной женщины. Очевидно, она успела полюбить свою новую родину. И я опять удивилась: зачем тогда ей понадобилось возвращаться в Англию? – Наверное, вы гадаете, зачем я сюда вернулась, – произнесла она, словно прочитав мои мысли. Я улыбнулась: – Ну, наверное, потому, что нет на свете места, сравнимого с родным домом. Изабель рассмеялась, но в этом смехе было больше горечи, чем веселья. – Ничего подобного, миссис Эймс. В Англии мне уже давно не нравится жить. Особенно зимой. Я ее просто ненавижу. Ну, хоть что-то ее связывает с Десмондом Робертсом. – Тогда зачем вы вернулись? Уж определенно вам не было никакой нужды приезжать в Лайонсгейт, чтобы написать новый роман. – Я сама от себя не ожидала, что задам такой вопрос, как говорится, в лоб. Впрочем, сама мисс Ван Аллен любила выражаться откровенно и прямо, и я не видела причин, мешающих мне делать то же самое. Изабель посмотрела на меня, явно собираясь ответить на вопрос, но затем, видимо, передумала. И после паузы уклончиво произнесла: – Я бы предпочла оставаться как можно дальше отсюда, но человек не всегда может следовать велению сердца, не правда ли? Нет, разумеется, – добавила она, ловко меняя тему, – вам в этом смысле очень повезло, миссис Эймс. Майло произвел на меня впечатление преданного и заботливого мужа. Поскольку она отсутствовала в Англии несколько лет, не думаю, что у нее были основания намекать на репутацию Майло как завзятого дамского угодника, а также на всем известные материальные проблемы нашей семьи. – Мы очень счастливы, – вполне искренне ответила я. Эти последние несколько месяцев стали самыми радостными за все время нашего брака, и впервые за долгое время я поняла, что обрела в лице Майло надежную опору. – Да, я это заметила. Я всегда считала, что лишь незаурядная во всех отношениях женщина может укротить Майло Эймса. Вам мои комплименты и поздравления. То была довольно странная похвала, но, похоже, вполне искренняя. – Спасибо, – улыбнулась я. Изабель отпила глоток кофе. – Было время, когда и я тоже надеялась обрести семейное счастье, но события зачастую принимают самый неожиданный оборот. – Произнесла она эти слова спокойно, без всякой горечи, и на сочувствие явно не напрашивалась. Я была уверена: такая женщина терпеть не может вызывать жалость у кого бы то ни было. Надо признать, беседа наша приняла совсем не тот оборот, на который я рассчитывала. Все, что я до сих пор слышала о ней, никак не предполагало, что Изабель Ван Аллен может мне понравиться. Теперь же что-то изменилось… Не то чтобы эта женщина вызвала у меня сострадание – она не из тех, кто напрашивается на него. И все же показалось, что она приоткрыла мне нечто такое, что обычно скрывала за маской невозмутимости и безупречного внешнего вида. – Обрести счастье никогда не поздно, – заметила я. Изабель посмотрела на меня, и этот взгляд, казалось, так и прожигал насквозь. – Как вы считаете, миссис Эймс, люди должны расплачиваться за свои грехи? – спросила она. Я колебалась, не зная, что ответить. – Считаю, что грехи можно искупить, – ответила я после паузы. Какая-то тень пробежала по ее лицу. Можно было бы принять это за презрение, если бы я не видела, какая глубокая грусть затаилась в ее глазах. – Хотелось бы в это верить, – заметила Изабель и поднялась. – Но, увы, порой мне кажется, что уже слишком поздно. И я могу сделать лишь одно – подготовиться к расплате. Хорошего вам дня, миссис Эймс. Она вышла из комнаты прежде, чем я смогла придумать хоть какой-то ответ. И вот я осталась одна. И принялась размышлять на тему того, за какие такие грехи должна расплачиваться Изабель Ван Аллен. Плотно позавтракав, я решила навестить Лаурель, а уже потом вытаскивать мужа из постели. Кузина в шелковом халате ярко-золотистого цвета сидела перед камином и пила кофе, рядом на столике стоял на подносе недоеденный завтрак. – Просто не в силах заставить себя спуститься вниз, – сказала Лаурель, когда я уселась напротив. – Нет уж, увольте, после того, что случилось вчера вечером… Просто тошнит при одном только воспоминании. Неужели и утром все будет так же ужасно? – Очевидно, все испытывают те же чувства, что и ты. За завтраком были только мисс Ван Аллен и я. – Бедняжка Эймори. Мы поступили жестоко, оставив тебя наедине с этой особой. Я непременно буду за ленчем, обещаю. Она была просто невыносима, да? – Ничего подобного. Она очень интересная личность, – задумчиво произнесла я. – Послушай, Лаурель, можешь рассказать, что произошло той ночью? Она не стала спрашивать, какую ночь я имею в виду. Какое-то время сидела молча, затем отодвинула чашку с блюдцем и еще плотней укуталась в халат. – Честно скажу, не знаю, – проговорила она наконец. – В этом-то и есть самое ужасное. Похоже, никто толком не знает, что именно произошло. Может, все могло бы сложиться иначе, если бы мы сами вели себя по-другому. Голос ее стих, а я терпеливо ждала продолжения, давая ей время собраться с мыслями. – Это случилось после одной из долгих вечеринок. С окончанием уик-энда почти все уже уехали в Лондон, осталась совсем небольшая компания. Время было послеобеденное. Все мы пребывали в возбужденном состоянии и жаждали приключений. Кто-то – теперь уже не помню, кто именно, – предложил пойти на озеро и покататься на лодках. И нам показалось, это блестящая идея. Но потом мы обнаружили, что вода вдоль всего берега замерзла, и отправились в летний домик. Кто-то развел огонь. И еще там был фонограф, кажется, его притащила Изабель. Там еще стоял такой маленький письменный столик. И она ходила туда писать. Еще тогда. Мы танцевали, хохотали. Ну и еще там было довольно много выпивки… и всякого другого. – Наркотиков? – Да. Ты знаешь, я никогда не интересовалась такими вещами. Но если честно, наверное, я позволила себе немного лишнего в тот уик-энд, сама от себя не ожидала. Еще выпила бокала два вина и вскоре после этого решила вернуться в дом. Прошла в свою спальню и уснула. И только утром узнала, что случилось что-то страшное. Я как раз спустилась к завтраку, как вдруг услышала Фриду. Она бежала от летнего домика и кричала. Знаешь, до сих пор в кошмарных снах слышу этот ее крик. Так, значит, тело обнаружила Фрида Коллинз, последняя гостья, которая должна была прибыть завтра вместе со своим мужем Филиппом. Фрида – единственная из всей этой компании, с кем я была знакома, не считая, разумеется, Лаурель. Мы вместе учились в школе, но со дня трагедии я с ней не виделась и не говорила. Интересно, подумала я, зачем ей понадобилось выходить на улицу тем ранним холодным утром, тем более после бурно проведенной ночи? – И все мы выбежали из дома узнать, что случилось, – продолжила Лаурель, – сбежались из разных концов дома и комнат, уж очень страшно и пронзительно она кричала, выла прямо как сирена. У Фриды была истерика, она указывала на летний домик. Все мы бросились туда и… Тут Лаурель умолкла, и я дала ей время успокоиться и собраться с мыслями. – А потом мы нашли его мертвым в снегу, – тихо пробормотала она. – Это было ужасное зрелище, Эймори. Он был… белый-белый. И глаза открыты и смотрят в никуда. И такое жуткое выражение лица… Лаурель содрогнулась. Она до сих пор не оправилась от случившегося. – Прости, дорогая. Если не хочешь больше об этом говорить… Она упрямо покачала головой: – С тех пор прошло много времени. Наверное, мне следовало рассказать об этом раньше.