– Тебе лишь бы жрать, – засмеялась она. – Куда в тебя лезет? – У нас только сэндвичи с собой были, то есть еще после завтрака они мне в горле уже колом встали. Так что голодный просто. Красиво здесь, кстати! – Я показал в окно на ряд причалов, возле которых были пришвартованы десятки лодок, хоть подразумевал не только их, а вообще все, что сейчас вижу. Действительно очень красиво: вода, поблескивающая под закатом, деревья вдоль берега, дома, темная полоска леса вдалеке… нет, ну правда же здорово. Опять же Захолмье вспомнилось, такой вот городок на природе, куда мы переехали в последние наши месяцы жизни в Отстойнике. Вот почему бы, действительно, здесь не жить? – Красиво здесь, верно. А мы уже почти приехали. Насчет «почти приехали» я не удивился – тут особо и ехать-то некуда, по размерам городишко деревня почти. Напротив лодочной стоянки было несколько баров и ресторанчиков – центр местной светской жизни, насколько я понимаю, – а сразу за следующим перекрестком уже жилые дома пошли. Не особняки, но очень приличные, пусть, как и все остальное, выстроены из легких панелей под сайдингом. Вторым по счету был целый особняк, и я даже хотел спросить, кто в него заселился, но вовремя увидел вывеску «СПА-салон». – Работает, к слову, часто там бываю, – пояснила она. Ну тогда вообще… не знаю как даже и комментировать, цивилизация – и все тут. СПА-салон… Углегорск рыдает. Но там баня была, «Сандуны», кстати. Мне баню здесь надо, баню построить – вот чем займусь… Дома побольше, дома поменьше, опять побольше, но все с виду вполне симпатичные. Хорошее, похоже, было место для жизни, для тех, кто любит места потише. Мне бы подошло, наверное. Интересно все же, как тут рыба ловится? Единственное, что вид все же немного портило, – решетки почти на всех окнах, кроме тех домов, в которых двери были выразительно забиты приколоченной наискось белой доской. Понятно почему. Ну так от этого уже не денешься никуда: специфика жизни под Тьмой, лично я привык уже. А вообще… свет в окнах домов, люди на лужайках перед ними, пара встречных машин попалась, и машины у каждого второго дома. И ощущения… какие-то оптимистичные, что ли. Жизнь сюда вернулась. Пусть провалилась из других миров, пусть мир этот опасен для человека, но жизнь уже вернулась. Мы вернулись. Люди. И будем здесь жить. – Приехали. – Настя показала на небольшой двухэтажный дом под зеленоватой, как мне в темноте показалось, полимерной черепицей. Джип свернул на мощеную площадку перед воротами гаража, остановился, чуть качнувшись на мягкой подвеске, мотор умолк. – Мне нравится, – сказал я сразу, выбираясь наружу. Путь и небольшой, но явно новый. Сайдинг не белый, к слову, а «под натуральное дерево», да и сама архитектура симпатию вызывает. Большие окна, опять же с решетками, гараж, судя про размерам ворот, явно на две машины, но Настя им наверняка не пользуется. Тут все свои авто у ворот бросают, а гаражи, как я понимаю, под склад используют или мастерскую. – Он на продажу был, так что… ничего внутри не случилось, – чуть иносказательно объяснила Настя, а я ее понял. Она сказала, что в доме никто в Эпидемию не умирал, так что не будет ни запаха, ни призраков, ни того, что может приманить Тьму. Открылась задняя дверца машины, и я начал вытаскивать из багажника и со сложенных задних сидений свои сумки и оружейные чехлы. Щелкнул замок входной двери, зажегся свет в прихожей, уронив желтый прямоугольник на серую подъездную дорожку. Дома мы, выходит. 2 Ни в какой «бар-энд-грилл» мы вчера не поехали. Только зайдя в дом и скинув с себя одежду, я сообразил, насколько устал. Не столько от самой поездки, сколько от напряжения, потому что едешь и все время ждешь каких-то неприятностей. К тому же отвечаешь уже не только за себя, а за всех, кто с тобой, а это уже двойная головная боль. Так что попил чаю с печеньем местной выпечки, которое, как Настя сказала, продавала в своей кофейне соседка, в прошлой своей жизни как раз на всяком таком печенье «делавшая свое житье»[64]. Думаю, что удачно «делала», потому что печенье с шоколадом было хоть куда. Домик и вправду был небольшим, если считать по комнатам, – всего две спальни на втором этаже и гостиная на первом, с площадью, как и всем остальным в этих краях: тот, кто его строил, не мелочился. Нет, огромным тоже не назовешь, и нашему дому в Грэнби он по размерам и в подметки не годился, но все же пространства с избытком. Для нас двоих. А так… свет, горячая вода и отопление от своего бойлера на солярке, даже телевидение местное, один канал, то есть рай по сравнению с Отстойником. Даже интернет, пусть и такой же, как в Канзасе, местный, но все же. Почти что нормальная жизнь. Почти. После тесного душа в трейлере принял нормальную ванну, с пеной, причем не в одиночку, что вообще вознесло на седьмое небо. Широкая кровать с удобным матрасом, свежие простыни и наволочки, да еще и любимая женщина рядом – что может быть лучше? Пожалуй что и ничего. Правда, после ванны и перед отходом ко сну разобрал свое имущество, развесил в шкаф и распихал в комод. Потом – вот издержки альтернативной действительности – Настя показала мне шкаф для оружия, во второй спальне, которую она пока то ли как кабинет использовала, то ли как склад нужного и ненужного. В шкафу я обнаружил самозарядный дробовик «бенелли» и карабин FN SCAR триста восьмого калибра – вообще-то серьезное оружие для женщины. – Это наше, из Грэнби, – пояснила Настя. – Эти два я взяла, когда уходила оттуда, а остальное, что там было, тебе оставила. Ну и пистолет еще прихватила. – И как тебе из этого стрелялось? – Я достал карабин и покрутил в руках. – Никак, я ни разу не выстрелила, пока добиралась. Пуганула собак на аэродроме, и все. Разок. А вообще больше на дробовик надеялась – ты же знаешь, что я так себе стрелок. Это верно, научить ее стрелять хорошо у меня так и не получилось. Ввиду нежелания обучаемой, которая все время находила причины с уроков ускользнуть. В общем, и не учил толком, исправлять это надо, пусть даже прибегая к насилию над свободой личности. Приложился к черному карабину, прицелился в стену – ну, нормально, удобно, хоть центр тяжести, на мой вкус, и высоковат. Я про такие раньше не слышал, но в этой действительности встречать уже довелось, и отзывы слышал исключительно похвальные. Пригодится, что еще скажешь. – С пистолетом я напутала, – сказала она, показав мне на лежащий на полке ствол. – Оказался слишком сильным для меня, мне здесь другой выдали. И рука под него у меня слишком маленькая. – М-да? – немного удивился я, протягивая руку за ним. – Ну да, верно… Мне пистолет в ладонь лег идеально, но для ее маленькой ладони он точно большим будет. С виду вроде как классический М1911, но не совсем – рукоятка целиком пластиковая, под магазин большой емкости, то есть потолще обычной. И верно, под маленькую, как у Насти, ладонь он не пойдет. Сколько в нем, десять? Двенадцать? Выбросил магазин на ладонь и обнаружил, что никаких дырочек с цифрами на нем нет, как хочешь, так и угадывай. И при этом видно, что пистолет дорогущий, самый натуральный «кастом», одна почти что зеркальная черная отделка металлических поверхностей чего стоит. На боку затвора гравировка Perfect 10, на боку пластиковой рифленой рукоятки логотип STI. Нет, не знаю такого, не встречал. Зато есть «рельса» под фонари и всякое такое, то есть с претензией на «тактичность» оружие сделано. Двусторонний предохранитель опять же, толстенный ствол – все очень серьезно. Выбросил патроны на ладонь, посчитал – четырнадцать. А что, это уже серьезно, патрон ведь очень сильный, его когда-то для ФБР разработали да отказались из-за избыточной мощности, до сорокового калибра его подрезали. А это «некастрированный» калибр, оригинальный, из какого медведей стрелять можно. Или тварей Тьмы. И есть несколько коробок патронов к нему… кобура… – Пусть будет, отличная машинка, – сказал я, присовокупляя к пистолету еще и свой револьвер сорок четвертого. – Носить можно, когда автомата нет с собой. Если есть, то уже не стану – тяжелый, надоедать будет за день, в кобуре болтаясь. Выставил в шкаф свое «казенное» оружие, сложил туда же стопками магазины и прочее – и на этом закончил. И пошел наконец спать. Поймав себя на том, что прихватил в спальню свой дробовик, тот самый, что в Дакоте взял трофеем. Уже на рефлексе. Такие вот здесь рефлексы вырабатываются. И пусть он в спальне всегда и живет, заряженный, с патроном в стволе и с дополнительными патронами в пластиковом «сайд-сэддле» – держателе сбоку на ствольной коробке. Зато следующее утро… утро было замечательным, с поднимающимся солнцем в окно, с птицами и с видом на озеро. Невероятным видом – серо-голубая вода с мелкой рябью волны, зеленые полоски леса по ее краям, а воздух в открытое окно… обалденный. Даже решетка вида не портила. Не выдержал, переоделся в треники и побежал вдоль озера, улыбаясь таким же встречным бегунам и здороваясь. Нормальная человеческая жизнь, самая настоящая! Боже, счастье-то какое! Затем был горячий душ, запах шампуня, большое махровое полотенце, потом завтрак в светлой просторной кухне… благодать, в общем. За завтраком Настя стала уже деловой донельзя, заговорила о делах: – Я уже начала учить летать. – Она взяла тост из подставки и начала намазывать его маслом. – И говорят, что здесь работать и останусь. Это правда, что тебя все же перевели? – Правда, вчера вечером подтвердили. – Я даже удостоверил честность своих слов пионерским салютом. – Меня и еще тех бойцов, которых я отобрал. – Тогда нормально. А что будешь делать? Нет, не вообще, – она жестом прервала меня и уточнила: – А вот сегодня, например. Завтра там. У тебя же пока выходные. Ну да. Что-то малость озадачила она меня. Я как-то пока не думал. А ведь вправду выходные, даже эдакий мини-отпуск. Вольный бы человек в загул ушел, но я семейный, мне нельзя. Надо думать, однако. Да и как-то сомневаюсь я насчет того, что выходные получатся. – Ну насчет сегодня я пока не знаю толком, там разберемся, – прикинул я, наблюдая, как на масло ложится слой клубничного джема. – Какой-то оргпериод будет, наверное. Кстати, – я посмотрел в окно, – а тут вообще лодку добыть реально? – Не знаю, – пожала она плечами. – А зачем тебе? – А рыбу ловить. Кататься. Раз на берегу живем, то надо лодку. Как без нее? Настя хмыкнула, но пойти против моей на редкость безупречной логики или не решилась, или не смогла. Или решила с дураком не связываться. Но сказала: – Это ты сам узнавай. Но не против, будет лодка – катай. Но если будешь с кем-то на рыбалку кататься и пьяным возвращаться – ищи себе другой дом. У меня дядя был такой «рыбак», матери брат. Как выходные – рыбалка. Как рыбалка – домой на бровях. – С рыбой хоть? – усмехнулся я. – Когда как, насколько я помню. Но пьяный всегда. И удочки терял регулярно, в электричке забывал. Поджаристый тост хрустнул под ее безупречно белыми зубами. – На то и рыбалка – «удочки не берем, из автобуса не выходим», классика жанра. Она молча показала мне кулак. – И насчет охоты надо уточнить, – добавил я. – Я даже читал в журнале, что в этих краях самая охота должна быть. Она просто пожала плечами. Не было у меня в Отстойнике времени на охоту, а тут пусть будет. Раз просто живем, то надо себя развлекать. И опять же добыча, добытчик, мясо в доме и все такое – романтика. Позавтракали и поехали. С утра город мне понравился даже еще больше, чем вечером. Настя на этот раз повезла меня не по прямой, а покрутилась по улицам, давая возможность осмотреться. По первому впечатлению вся «озерная» часть города была жилой, дома да дома, все больше такие, вроде нашего. Попалась протестантская церквушка, видел школу, потом мимо регионального госпиталя проехали, совсем небольшого, но явно нового и с виду современного. Выходит, есть место для тусовки на набережной, от нас неподалеку, а весь центр жизни этого городишки всегда бурлил ближе к базе. Да и бурлил не сильно небось, чему там было бурлить? – Половина домов здесь принадлежала кому-то из других городов, – объясняла Настя. – Они сюда только в отпуск, поэтому… остались чистыми… ну, не умирал в них никто. – Я понял. Действительно понял. Заодно понял, почему не хочется прямо называть вещи своими именами: рушит иллюзию безмятежности нынешней жизни. Плохого и так много, незачем его упоминать постоянно. Вроде как не произноси вслух имя зла – оно не услышит и не придет. – Поэтому озерная часть почти вся заселилась уже, где можно было, а там, ближе к базе, людей пока меньше. Это точно, озерная сторона выглядела заселенной уже всерьез. Даже странно, но с утра в сторону базы от озера тянулся довольно заметный поток машин. Я уже отвык от такого в этом полумертвом мире – столько людей сразу, и самый настоящий трафик… этого просто не бывает. Хотя… в федеральном анклаве, наверное, жизнь и вовсе кипит, если с этим местом сравнивать, но вот проверять лично мне не хочется. Нельзя не сказать, что меня подспудно не мучит один вопрос: а сколько времени такие отдельные анклавы смогут просуществовать? Я имею в виду – до того времени, как федералы опять решат вернуть под свою власть всю территорию. Хотя… может, и долго, сил для контроля у них точно не хватит. Но каким-то иным способом подчинить попытаются наверняка. Не могут не попытаться: люди не склонны отдавать то, чем владели раньше, а там уцелела именно та самая власть, которая стояла у руля всей страны. Так что должны. А вот анклав чужих, как бы далеко он ни был расположен, – он и вовсе сам по себе приманка. Хотя бы из-за крови чужих, которая способна лечить. Наивно думать, что живущие здесь так укрылись и спрятались, что про них забыли. До них просто еще руки не дошли, но это опять же дело времени. И думаю, что времени недолгого. Не буду утверждать, что сюда нагрянет возрожденная федеральная армия, но что-то будет, обязательно. Что-то обязательно произойдет, нам дадут знак. Так что мне пока… а вот даже не знаю, что мне пока лучше – хранить «низкий профиль»[65] или, наоборот, зарекомендовать себя особо ценным экспертом по повадкам Тьмы? Честно, не знаю.